Пока в Сирии не стихает кровавый конфликт, и продолжаются споры о ядерной сделке Ирана, влиятельные политики в Тегеране обсуждают будущее энергетических ресурсов страны. Они знают, что Иран нуждается в значительном увеличении объемов иностранных инвестиций, чтобы оживить свою экономику после того, как она долгие годы была отрезана от мира международными санкциями.
Президент Хасан Роухани и его министр нефтяной промышленности Бижан Намдар Зангане нашли способ прервать десятилетия безразличия со стороны западных компаний. Но главный вопрос, который волнует крупнейшие нефтяные компании, в привлечении которых они заинтересованы, не делают ли действия сторонников жесткого курса Тегерана и потенциальная реакция на это правительства США инвестиции в нефтяные месторождения Ирана слишком рискованными для иностранцев.
Правительство Роухани поставило перед собой амбициозную цель: увеличение объемов добычи нефти Ираном на 20% к 2021 г. – с 3,8 млн. баррелей в день до 5 млн. Для достижения этой цели Тегеран нуждается в привлечении $200 млрд. иностранных инвестиций за тот же период. Это огромная сумма, особенно в нынешних условиях низких цен на нефть и кризиса перепроизводства. Ситуация потребует от Ирана обеспечения выгодных коммерческих условий для международных нефтяных компаний, которые будут намного более благоприятными, чем раньше.
Ключом к плану Роухани является новая модель контрактов – официальный нефтяной контракт Ирана, – который был утвержден на заседании правительства в августе и, как представляется, получил поддержку верховного лидера аятоллы Али Хаменеи.
В этом новом правовом режиме Иран не планирует отказываться от старой системы контрактов “выкупа”, которые определяли отношения между Национальной иранской нефтяной компанией и международными нефтяными компаниями на протяжении десятилетий. Эти контракты критиковали крупные компании, поскольку они не получали желаемого разделения продукции – особенно когда речь идет о бронировании запасов нефти, закрепляющим за нефтяными компаниями право собственности на определенный процент от добытых углеводородов.
Контракты превращают иностранные фирмы в своего рода субподрядчиков. Их условия намного короче, чем у соглашений о разделе продукции; как правило, от 7 до 10 лет, в отличие от 20 до 25 лет. Контракты на выкуп, как правило, дают иностранным компаниям меньше свободы в вопросе разработки месторождений и добычи, оставляя принятие этих решений в компетенции государственной компании Ирана.
Новый контракт решит эти вопросы. Например, он позволит иностранным компаниям создать совместные предприятия, в которых они будут управлять производством и разработкой месторождений. Это обеспечит более продолжительные сроки действия договора (до 25 лет и, возможно, больше в некоторых случаях) и позволит международным нефтяным компаниям вносить более значительный вклад в бюджет и рабочие программы проектов. Иностранные фирмы также будет иметь полное возмещение расходов – это означает, что они будут иметь возможность вернуть деньги, вложенные в разведку, открывая и развивая данное месторождение, если оно является коммерчески жизнеспособными.
Возможно, что еще более важно для иранцев, столь необходимые иностранные технические знания и опыт могли бы начать возвращаться в страну после трех десятилетий изоляции.
Вокруг вопроса о контроле над иранскими нефтяными запасами ведутся горячие споры внутри страны, что обусловлено историческим опытом. Тегеран помнит, когда британское правительство через Англо-персидскую нефтяную компанию эффективно контролировало добычу сырья. Министру нефтяной промышленности Зангане пришлось поручиться, что Ирана сохранит контроль над своими энергетическими ресурсами несмотря на изменения условий контрактов, но при этом новое соглашение обеспечит достаточно стимулов для иностранных компаний, чтобы привлечь их в страну.
Несмотря на поиск компромиссного решения и тщательное планирование со стороны правительства Роухани, многие вопросы остаются без ответа. Во-первых, что произойдет, если санкции в отношении ядерной программы Ирана будут возобновлены из-за того, что Тегеран не выполнит условий соглашения? Во-вторых, Иран собирается войти в избирательный цикл; если Роухани не будет переизбран, продолжит ли его преемник движение по пути реформирования энергетического сектора?
Но, пожалуй, самой большой проблемой является то, что, несмотря на снятие связанных с ядерной сделкой санкций против Ирана, ведущие европейские банки, такие как BNP Paribas, Deutsche Bank и UBS с большой осторожностью относятся к финансированию проектов в этой стране, опасаясь попадания под вторичные санкции США, которые все еще действуют в отношении экономики и банковского сектора Ирана. Будут ли эти запреты иметь подобный сдерживающий эффект в случае с энергетическими компаниями, такими как Shell, BP и Total? Будет ли потенциальная выгода оправдывать риски, с которыми связанно инвестирование и работа в Иране? (Агентство нефтегазовой информации/Энергетика Украины и мира)