В своем первом интервью в качестве руководителя газового дивизиона “Нафтогаза” Андрей Фаворов рассказал, зачем бросил бизнес и пошел работать в государственную компанию, чем он будет заниматься, и как будет решать конфликт интересов.
Правление НАК “Нафтогаз Украины” 27 ноября назначило руководителем интегрированного газового бизнеса компании бизнесмена Андрея Фаворова.
– Когда, кто и при каких обстоятельствах предложил вам идти работать в НАК “Нафтогаз Украины”?
– Мы с Андреем Коболевым (глава правления НАК “Нафтогаз”) общались на эту тему последние полтора месяца. Сначала я подумал, что он сумасшедший.
Но когда он начал говорить о своем видении дельнейшего развития “Нафтогаза”, мне становилось все более и более интересно. Начал просыпаться азарт.
– Куда вы приходите работать? Ведь юридически дивизиона по добыче газа пока не существует.
– Компания находится в процессе трансформации. И под эту трансформацию вертикаль управления выстраивается сверху вниз. Сначала нанимается глава дивизиона, потом будем строить непосредственно сам дивизион.
– По сути, вы будете создавать себе подразделение?
– Есть стратегия, утвержденная наблюдательным советом. Есть определенные рамки, внутри которых я планирую работать, создавать дивизион и достигать поставленные задачи.
– Вы имеете какую-то должность? Или будете находиться в статусе советника, пока не будет создан дивизион?
– Должность уже есть. А дальше буду выстраивать функциональную структуру.
– Когда должно закончиться формирование дивизиона?
– Стратегия – это живой документ. Он зависит не только от видения менеджмента, но и от контекста обсуждения с наблюдательным советом “Нафтогаза”.
До конца года мы планируем вынести стратегию дивизиона. И это первое, над чем я начну работать. Я хочу дать свои предложения для данной структуризации. Но конечный документ утверждает набсовет.
– Дивизион будет называться Integrated Gas (дословно – Интегрированный газ). Об этом нам уже рассказывал глава “Укргаздобычи” Олег Прохоренко. Базовой структурой для него станет “Укргаздобыча”. Какие еще направления бизнеса НАК войдут в него?
– Видение, которое есть сейчас, подразумевает три ключевых наплавления. Дивизион Integrated Gas – это добыча газа и его реализация на рынке. Будь-то население, что подразумевает ритейл. Будь-то оптовый рынок, это трейдинг.
– Сбытовые компании “Газопостачальна компания “Нафтогаз Украині” (ГПК НФ), ГПК “Нафтогаз Тепло” и ГПК “Нафтогаз Трейдинг” войдут в ваш дивизион?
– Да.
– Очевидно, что вы будете формировать собственную команду. Кто в ней будет?
– Пока рано об этом говорить.
– Какие задачи перед вами поставлены?
– Если описать грубыми мазками, то первая задача – помочь существующей команде максимизировать добычу газа.
Как я говорил не раз в качестве эксперта, Украина – одна из лидеров среди стран Европы по запасам газа. Но одновременно с этим, мы, как страна, продолжаем импортировать до трети наших нужд в газе. Это ситуация не нормальная.
Потенциал в стране огромный. Не использовать этот потенциал и продолжать зависеть от импорта газа – преступно. Зачем нам тратить валюту, чтобы загонять ее в Норвегию или другие страны Европы?
Нужно создать такие условия, когда государственные и частные компании закроют потребление страны газом собственной добычи.
Почему это важно? Потому что валюта, вместо того, чтобы уходить из страны, остается здесь. Это раз. Во-вторых, налоги с того газа, который закупается по импорту, не платятся в Украине.
В то же время, у нас установлена рента на уровне 14% с глубоких скважин (свыше 5 км) и 29% – с неглубоких. Это поступления в бюджет страны, которые необходимы для обеспечения пенсий, армии и других задач.
Главная причина, почему я согласился на эту должность, – задача по увеличению добычи газа очень сложная, но интересная. И она выполнима.
– Вот глава “Укргаздобычи” Олег Прохоренко говорит, что самая большая проблема для достижения этой задачи – это регуляторная политика государства, когда добычники не могут получить специальные разрешения на добычу газа.
Выдачу лицензий блокирует то ли Минэкологии Остапа Семерака, то ли Госгеонадра Олега Кирилюка. Но главное, что это никак не зависит от менеджера компании, пусть даже, самой крупной. Что вы будете с этим делать?
– Вопрос по увеличению добычи я бы разделил на три составляющих. Первое – это максимизировать дебет из существующих активов. Это качество людей, управления и новые технологии. Это низко висящий плод.
Очень много было сделано в плане привлечения технологий в последние 3-4 года, когда Олег Прохоренко возглавил это направление. Сейчас “Укргаздобыча” (УГД) делает более 200 гидроразрывов пласта (ГРП) в год.
До прихода этой команды, количество ГРП по всей Украине можно было округлить до нуля.
Скорость падения добычи газа УГД серьезно уменьшена. Теперь добыча даже вышла в плюс. У нас более миллиарда кубов в год – это природное снижение дебета на портфеле УГД. То есть, нужно бежать со скоростью миллиард плюс кубов в год, чтобы просто оставаться на месте.
Нужно посмотреть, что мы еще можем сделать, чтобы эту существующую кривую падения добычи отодвинуть, или снизить ее градус. На сегодняшний момент у меня нет ощущения, что сделано все, что можно было сделать. Я хочу сфокусироваться на этой задаче.
Вторая задача – осуществить прирост добычи за счет бурения новых скважин на существующих месторождениях. Это сложнее. Особенно на Востоке страны. Там достаточно глубокие залежи. Там глубина – пять километров плюс.
– Вы говорите о сланцевом газе?
– Нет. Это отдельная история. Здесь речь идет лишь о бурении новых скважин на уже разрабатываемых месторождениях.
Здесь достаточно много задач: насколько качественная у нас аналитика, что мы можем сделать с точки зрения сейсмики, что мы можем сделать с точки зрения моделирования? Можем ли мы сделать технологический прорыв и уйти от бумажных карт, с которыми мы бегаем еще с 1970-х годов и перейти в нормальные “софтверовские” решения?
Третья задача – необходимы новые лицензии. Да. Это правильный вопрос.
В Украине действительно с этим есть огромная проблема. Я ее называю “собака на сене”. У нас огромное количество лицензий, которые люди взяли, но не отдают, не продают. И сами использовать не могут, потому что нет ни денег, ни навыков, ни понимания, что делать.
– Они считают, что смогут продать эти лицензии добычникам в будущем.
– Они думают: “Потом я все это упакую, ко мне придет какой-то дед мороз и заплатит мне миллиарды за то, что у меня, по сути, есть кусок земли”.
Потому что ни нормальной сейсмики там нет, ни нормальной аналитики. Дескать, это их лотерейный билет, на котором они хотят заработать.
Да. Это проблема. Но сейчас у меня нет ответа на вопрос: что с этим делать? Мы однозначно на этом фокусируемся на 2019 год, чтобы минимизировать болезнь под названием “собака на сене”.
Фундаментально, мы не получим возможность нарастить добычу украинского газа до того уровня, чтобы закрыть внутренние потребности, пока мы не справимся с этой болезнью.
И тут потребуется взаимодействие всех истинных патриотов страны. Я имею в виду, не только управленческую команду “Нафтогаза”, но и народных депутатов, членов правительства и всех-всех-всех.
– Предыдущие 4 года никто не мог решить эту проблему, а вот теперь найдутся какие-то аргументы, когда она будет решена… Мы в это не верим.
– Я не могу сказать, что вот пришел Фаворов – и она решится. Нет, конечно. Но я хочу очертить стратегию: направление, куда мы плывем.
Я не пытаюсь на себя натянуть мантию супермена. Но вот есть три направления: интенсификация, бурение новых скважин в рамках существующих лицензий и борьба с болезнью “собака на сене”. Последнее – самое проблемное. По этим направлениям нам нужно работать.
– Вытекает логичный вопрос. Есть неплохой менеджер Олег Прохоренко, который работал по первым двум направлениям последние три года. Что будет с ним? Он будет в вашем подчинении?
– Вы переходите в разряд желтой прессы (смеется – БЦ). Понятное дело, я за Олега комментировать не буду.
Я смотрю на эту проблему чуть по-другому. Есть команда. Для достижения таких массивных стратегических целей, недостаточно одного-двух-трех игроков. По аналогии с футбольной командой нужны хороший вратарь, хорошая защита, хороший нападающий.
Я надеюсь, что смогу привнести свой вклад в команду, в которой находятся Олег (Прохоренко), Андрей (Коболев ), Юра (Витренко), Сергей (Перелома) и еще очень много качественных специалистов, которые последние 4 года трансформировали эту компанию.
Я могу привнести свой опыт и отдать пару пасов, чтобы мы забивали как можно больше голов. Вот как я смотрю на этот вопрос.
Мы сейчас находимся в офисе “Нафтогаза”, в котором несколько лет назад, в 2013 году, я просидел 14 часов подряд, чтобы меня включили в баланс. У меня был контракт с французской GDF Suez (сейчас компания переименована в Engie).
Человек, который сидел в кабинете этажом ниже, единолично принимал решение, кто может поставлять газ, а кто не может. С тех пор состоялись кардинальное изменение. И теперь любой “Вася Пупкин” может продать или купить газ. И ему не нужно 14 часов на коленях умолять, чтобы его пустили в баланс. Теперь ликвидировали саму эту процедуру.
Это огромное достижение. Вот этот замкнутый круг прекратил существование.
– В 2017 году вы рассказывали, что хотите поучаствовать в приватизации “Центрэнерго”. Вы были совладельцем самого крупного частного газового трейдера “Энергетические ресурсы Украины” (ЭРУ).
Зачем вы, успешный бизнесмен, перешли на работу в госкомпанию? Какая для этого может быть мотивация? Такой плохой инвестиционный климат в стране? Или настолько хорошее предложение от “Нафтогаза”?
– Давайте по порядку отвечу. Первое. Я получаю личное удовольствие от возможности что-то трансформировать и изменить к лучшему.
За карьеру у меня было несколько моментов, которыми я действительно горжусь. Это работа в AES (американская энергокомпания – БЦ) в Казахстане. Тогда мы полностью трансформировали электростанцию в Экибастузе. Мы увеличили мощность электростанции с 300 МВт до 2,5 ГВт.
Потом мы полностью трансформировали рынок электроэнергии в Казахстане. Это достижение. Потом я добился подписания 20-летнего контракта по поставке электроэнергии на алюминиевый завод в Камеруне, который был привязан к цене на алюминий.
Когда я в 2009 году впервые приехал в Украину, то был частью команды, которая купила огромную угольную электростанцию в Болгарии.
Мне есть, чем гордится из того, чего я достиг в ДТЭК за 4 года.
– А чего вы достигли в ДТЭК?
– Это то, что подняли экспорт электроэнергии практически с нуля до 10 млрд. кВт*ч в год. Запустили импорт газа по реверсу. При мне было реализовано более 6 млн. т угля на экспорт, чего раньше не было сделано. Это было сделано дирекцией под моим руководством. Я горжусь этими изменениями.
В собственной компании ЭРУ я наслаждался и реализовывал себя первые полтора-два года. Мы создали компанию с нуля сразу после Майдана. Тогда “город был пустой”, инвесторы уезжали из страны, смотрели на меня, как на сумасшедшего.
Все думают, что последние годы я был трейдером, потому что я был лицом в ЭРУ. Но последние полтора-два года я уже отошел от дел. Мой теперь уже бывший партнер Ярослав Мудрый делал все это лучше.
С экономической точки зрения я достиг всего, чего хотел достичь. Понятно, я не буду заниматься благотворительностью. Я хочу, чтобы у меня была нормальная рыночная компенсация. И у меня она здесь есть. Она такая же, какая у меня была в ДТЭК.
– А почему вы ушли из ДТЭК в 2014 году?
– У меня было определенное видение трейдерской функции. Но оно не нашло восприятия. И мне казалось, что его можно дальше раскрыть. На тот момент – под собственным брендом. Что мы и сделали в ЭРУ.
– Цифру своей зарплаты в НАК не хотите говорить? Она же потом может быть засвечена в годовом отчете “Нафтогаза”.
– Когда засветится, тогда будете знать. Я все равно не буду ее называть, потому что у меня обязательства по конфиденциальности. Но могу сказать, что это рыночная зарплата. НАК конкурирует за лучшие таланты, как и его конкуренты.
– Кому вы продали свою долю в ЭРУ?
– Своим партнерам: Дейлу Перри и Ярославу Мудрому.
– Они поровну разделили вашу долю?
– Да.
– За сколько продали?
– Не скажу.
– Вы будете в “Нафтогазе” принимать участие в закупках газа, учитывая, что вы имеете успешный опыт в торговле этим ресурсом?
– В “Нафтогазе” функционал закупки газа за последние четыре года отстроен очень качественно. Так как они закупают газ – это практически невозможно улучшить.
Здесь понятные прозрачные условия с лидирующими европейскими компаниями, которые конкурируют между собой за возможность поставлять газа “Нафтогазу”. Репутация компании очень повысилась за это время в глазах контрагентов.
Но у меня есть идеи, что можно сделать еще, чтобы не то, чтобы улучшить, а трансформировать общий подход. Но я не буду вдаваться в детали, пока набсовет не согласует мое видение, что займет некоторое время.
– Кто будет вашим непосредственным начальником?
– Андрей Владимирович Коболев.
– Вы имеете гражданство США. Это как-то повлияло на ваше назначение?
– Кроме того, что я гражданин США, я имею постоянный вид на жительство в Украине. Я имею все права, кроме возможности голосовать.
– Вы же понимаете, как это выглядит? Оппоненты Коболева часто нарекают на то, что он является ставленником Госдепартамента США. И тут он нанимает на одну из ключевых должностей в компании гражданина США.
– Опять уходим в желтую прессу. Я уверен, что перед тем, как сделать мне предложение, меня оценивали с точки зрения моих профессиональных навыков и качеств, а не с точки зрения гражданства.
Да, я долгое время прожил в США. Да, я получил там два образования. Это дало мне опыт, который я хочу принести в НАК “Нафтогаз”, чтобы улучшить деятельность компании.
– Когда нужно повышать цену газа для населения, руководство “Нафтогаза” говорит: мы государственная компания. А когда нужно аргументировать выплату бонусов, то менеджеры НАК говорят: мы наемные управленцы.
В связи с этим вопрос: вы идете в НАК как патриот на службу государства, или как наемный менеджер ради эффективной работы?
– В этом вопросе заложено искусственное противостояние.
Первое. Газ в недрах Украины принадлежат народу. Народ через представителей в Верховной раде выбирает правительство, которое назначает наблюдательный совет “Нафтогаза”.
И уже он выбирает управленческий менеджмент компании на рыночных условиях, чтобы эти недра эффективно использовались.
Второе. Что значит эффективно использовать? Почему газ из недр, которые принадлежат народу Украины, должен продаваться дешевле рыночной цены? Дешевле российского газа, норвежского газа.
Более того, почему 50% населения, которые могут позволить себе этот газ, должны получать субсидию?
По сути, украинский газ им продается дешевле, чем стоит здесь такой же европейский. Почему вся нация, все акционеры должны субсидировать людей, которые могут позволить себе заплатить за украинский газ его рыночную цену? Это же уменьшает доходы госбюджета и возможности государства поддерживать тех, кому помощь реально нужна. На этот вопрос у меня никогда не было ответа.
Поэтому, качественный менеджмент хочет, чтобы то добро, активы, которое ему доверили акционеры, увеличивали свою рыночную стоимость.
Отдельно нужно решать вопрос с монетизацией субсидий. Почему у нас социализм всегда только вокруг газа?
– Этот вопрос мог бы решиться приватизацией “Нафтогаза”. И тогда компания не должна была бы спасать “Одесский припортовый завод” или очередную компанию теплокоммунэнерго, с которых воруют местные власти.
– “Нафтогаз” принадлежит народу. Почему компания должна спасать экономически неэффективные предприятия?
Налоги, которые платит НАК, уходят в госбюджет. Ренту, которую платят компании НАК, уходят в государственный и местные бюджеты. Все дивиденды уходят тоже в бюджет государства.
Почему мы хотим, что бы этих денег в бюджет Украины шло меньше?
– Вот была недавно история с Кривым Рогом, который много лет возглавляет мер из старой власти – Юрий Вилкул. И город остался без отопления, поскольку местные власти неэффективно использовали деньги, которые платило население. “Нафтогаз” не дал газ из-за долгов. И люди, которые платили за отопление, остались без него. Они виноваты, что избрали такого мера? А те кто не голосовал за Вилкула?
– Каждый должен нести ответственность за свои решения. В следующий раз люди подумают за кого голосуют. Оценивайте, смотрите, куда уходят платежки. Это жестко, но что делать?
– Давайте поговорим о конфликте интересов. Ваша бывшая компания ЭРУ – поставщик технологического газа для оператора магистральных газопроводов “Укртрансгаз”, который все еще входит в состав “Нафтогаза”. Вы не видите тут конфликта интересов?
– У меня больше нет никакого экономического интереса в ЭРУ. Кроме того, у меня есть договоренность, что я буду уведомлять начальство, службу комплаенса и службу безопасности о всех случаях, которые могут быть восприняты, как конфликт интересов. Я прекрасно понимаю, что тут я буду под микроскопом. И мне не нужны черные пятна на моей репутации, поскольку это мой главный актив.
Люди приходят и уходят. У них есть разные конфликты интересов. Почему не задают вопрос про ДТЭК? Они тоже крупный добытчик газа.
Определитесь, кто меня поставил: Ахметов, Ложкин, США (смеется – БЦ). Я не могу постоянно переживать из-за всякой конспирологии, которая может прийти кому-то в голову.
– Ранее вы рассказывали нам о технологии сухого разрыва пласта, которую вы завели в Украину и собирались продавать, в первую очередь, “Укргаздобыче”. Сейчас вы возглавили дивизион, в который входит эта компания. И если эта технология будет применена “Укргаздобычей”, то будут вопросы…
– Я уверен, что “Укргаздобыче” нужно внимательно посмотреть на все технологии, которые сегодня есть в мире для интенсификации и увеличения добычи.
Второе, я продал долю в компании ЭРУ и не имею к ней отношения. С одной стороны, мы хотим, чтобы на государство работало много опытных людей, а с другой стороны, боимся: вдруг что-то будет сделано не так.
В любом случае, если в каком-то вопросе есть конфликт интересов, я буду брать recluse. Это обязательство не участвовать в принятии решения в случае конфликта интересов.
– Кейс по ОПЗ. Вы работали с этим заводом по давальческой схеме, но в то же время, ОПЗ должен “Нафтогазу” 1,6 млрд. грн. за газ. Тогда даже Андрей Коболев грозил вашей компании судебными разбирательствами, поскольку по закону нельзя продавать газ контрагенту, который должен предыдущему поставщику за газ.
– Вопрос в юридической плоскости. По факту ОПЗ должен “Нафтогазу” 1,6 млрд. грн. за газ. В своей должности я хочу сделать все, чтобы эти деньги вернуть компании.
“Нафтогаз” – не благотворительная организация. И она не должна делать подарки в размере 1,6 млрд. грн. неуспешным компаниям.
– Я помню, когда вы только начали работать с ОПЗ по давальческой схеме, то вас благодарило все руководство за то, что вы спасли завод. А теперь вы хотите взыскать с ОПЗ эти долги. В свою очередь, руководство завода заявляет, что если сейчас отдать эти деньги, то останется просто попилить завод на металлолом.
– Хорошая логика! (говорит с иронией). Два года назад компания ЭРУ наняла завод на переработку нашего газа в удобрения. И мы рады, что тогда дали ОПЗ возможность поработать.
Но это не отменяет того факта, что за поставки газа нужно платить. НАК в 2016 году поставил на ОПЗ газ, который принадлежит народу Украины. Почему мы не получаем за него деньги? Мы хотим их получить и заплатить государству налоги и дивиденды.
– Помните публикацию СМИ, где утверждалось, что за вами стоял бывший глава Администрации президента Борис Ложкин, года вы заключали контракт с ОПЗ. Суть в том, что ЭРУ продавала удобрения через компанию, связанную с бывшим главой ГФС Игорем Билоусом, который считается близким к Ложкину.
– Есть такая теория, но это не так. Мы продавали карбамид тому, кто предлагал лучшую цену.
Тогда удобрения купила компания, которая хотела поставить его на внутренний рынок. Цена, которую они предложили, была лучшей на тот момент. (БизнесЦензор/Энергетика Украины и мира)