Исполняющий обязанности генерального директора ПАО “Центрэнерго” Александр Корчинский в интервью “Интерфакс-Украина” и “Энергореформе” рассказал, что поддерживает идею передачи перспективных государственных шахт компании с последующим построением работы по снижению себестоимости добываемого ими угля.
– Какие основные задачи перед вами поставлены?
– Задачи две: первая операционная, вторая глобальная. Операционная – это разобраться с основными процессами, разобраться, что можно и нужно сделать, чтобы компания перестала быть убыточной и начала работать в прибыль. Вторая задача, глобальная, поставлена президентом, страной: предприятие должно быть приватизировано, и для этого оно должно привлекательно выглядеть для потенциальных покупателей.
– Вы уже разобрались, почему компания работает убыточно?
– Это вопрос довольно емкий. Мы с вами слышим одни и те же заявления о крупнейшем системном кризисе в энергетике, которого не было много лет. Выражается он в том, что накопились многомиллиардные долги и на сегодня нет источника, чтобы участники рынка начали друг перед другом эти долги погашать, а они продолжают увеличиваться, как снежный ком.
Три основные составляющие работы “Центрэнерго” – топливо, работа блоков ТЭС и произведенная электроэнергия, которая реализуется в рынок потребителям. Тут есть стратегия и тактика ценообразования, есть технология производства со своими решаемыми в той или иной степени легкости задачами.
В свою очередь, из чего состоит рынок электроэнергии, кто его наполняет? Крупнейший игрок – это “Энергоатом” со своими АЭС, которые работают в базе. Есть ГЭС, а также ГАЭС, которые способны маневрировать, покрывать максимумы и, соответственно, разгружаться в минимуме, но они очень зависимы от уровня воды в реках. Атомная и гидрогенерация – самые дешевые.
Есть тепловые электростанции, которые могут оперативно разгоняться, нагружаться-разгружаться, но они более дорогие в части себестоимости вырабатываемой электроэнергии по сравнению с АЭС.
Есть “зеленая” генерация, в основном солнечные электростанции и ветровые. Причем регулировать их нельзя, прогнозировать тоже сложно, потому что они зависят от погодных явлений. Цена на их электроэнергию составляет 4-5 грн./кВт-ч, и ее надо обязательно оплатить, нужна она или нет. Собственно поэтому и начали тормозить и выводить в простой атомные блоки. “Зеленые” находятся в уникальном положении, они выходят на рынок и продают электроэнергию по 10 коп./кВт-ч, понимая, что разницу им все равно кто-то, в данном случае ГП “Гарантированный покупатель”, заплатит.
Когда принимали стратегию развития ВИЭ и “зеленые” тарифы, явно не все просчитали. Теперь мы имеем принцип Парето, когда 20% усилий дают 80% результата, а 80% усилий – лишь 20%. В нашем случае, “зеленые” сегодня производят 7-8% от общей выработки, а денег на себя забирают почти 30% от рынка.
Теперь перейдем к “Центрэнерго”. Когда задумывался рынок, то предполагали, что для тепловой генерации средняя цена будет составлять примерно 1,62 грн./кВт-ч. Это на сегодня приблизительно соответствует себестоимости у нас. “ДТЭК” тоже эту цифру декларирует. У нас такая себестоимость при работе исключительно на угле государственных шахт, который мы хотим или не хотим, но должны взять по 1,95 тыс. грн./тонна, и торговаться с ними невозможно. Если же комбинировать уголь и газ, то себестоимость у нас будет примерно 1,4 грн./кВт-ч, а если бы мы чисто на газе работали, то было бы примерно 1,2 грн./кВт-ч, хотя сейчас уже немножко больше, потому что присутствует тенденция к росту цен на газ.
Есть еще такая вещь как качество угля. Шахты добывают рядовой уголь, который потом должен попасть на обогатительную фабрику, из которой выходит концентрат с улучшенными показателями. Большинство обогатительных фабрик находятся в частных руках, не все госшахты могут с ними договориться, и к нам на сегодня попадает практически рядовой уголь по цене 1,95 тыс. грн./тонна. От характеристик сжигаемого угля зависит себестоимость вырабатываемой электроэнергии. В зависимости от содержания в нем золы, влаги и количества летучих веществ получается та или иная калорийность.
Вот мы и подходим к ответу на вопрос почему “Центрэнерго” работает убыточно. В июне на Трипольской ТЭС состоялось выездное заседание комитета ТЭК Верховной Рады, где прозвучало много критики в адрес “Центрэнерго”, которое не хочет покупать уголь у государственных шахт и продолжает использовать газ. Но если не использовать при производстве электроэнергии дешевый на сегодня газ, то ее себестоимость будет выше.
Кстати, как вам известно, государственные шахты на сегодня дотационные. У некоторых из них себестоимость угля 7,5-8 тыс. грн./тонна, у других – 3-4,8 тыс. грн./тонна при отпускной цене 1,95 тыс. грн./тонна. С этой отраслью надо что-то делать.
– Это же не проблема “Центрэнерго”.
– Это проблема “Центрэнерго”. Цена угля 1,95 тыс. грн./тонна для “Центрэнерго” – это убытки. Себестоимость производства электроэнергии на угле государственных шахт составляет 1,65 грн./кВт-ч, а цена ее реализации на рынке на сутки вперед доходила до 1,2 грн./кВт-ч.
То есть что бы руководство компании не делало, если “Центрэнерго” обязывают покупать низкокачественный уголь по цене 1,95 тыс. грн./тонна, вы будете убыточными. И какой выход?
Что мы делаем? При использовании угля и дешевого сейчас газа мы снижаем себестоимость, минимизируем свои убытки, и существующую “оборотку” накапливаем, чтобы рассчитываться с шахтерами.
По состоянию на начало июля наша задолженность составляла около 330 млн. грн. По состоянию на 29 июля “Центрэнерго” перечислило шахтам 200 млн. грн. в рамках выполнения плана при заявленных 120 млн. грн. Еще раньше, в июне, мы брали на себя обязательства заплатить 53,5 млн. грн. и перечислили эти деньги.
Когда мы говорим об угольных предприятиях, которые обеспечивают работу шахтерам, нужно помнить, что “Центрэнерго” – это 7,645 тыс. работников, а с учетом средних составов их семей получаем цифру более 20 тыс. человек. Каждая из трех ТЭС – Углегорская, Трипольская и Змиевская – также расположены в так называемых моногородах, где станции являются градообразующими предприятиями. Если продолжать загонять в убытки компанию, вынуждая ее к закрытию, то уже энергетики будут касками стучать.
Так что неэффективная работа шахт – это проблема “Центрэнерго”. Надо провести оценку их работы, посмотреть какие там утвержденные запасы, какие реально остались, на каких глубинах добывается, уточнить какая может быть себестоимость добычи. Если там есть запасы, то есть о чем говорить. Если запасов почти не осталось, если шахтеры, как они сами говорят, работают на “молотках”, и выживают, добывая непонятно что, то это точно путь в никуда. Этот клубок нельзя продолжать наматывать, каждый год увеличивая дотации. А что такое дотации? Это деньги из госбюджета, которые не пошли на социалку, здравоохранение.
Мы предлагаем передать часть шахт “Центрэнерго” и выстроить вертикально интегрированную структуру. Те шахты, которые не перспективные, закрыть. Возникает вопрос: что с людьми делать? Ответ простой. Много шахтеров, когда начались перебои с заработной платой, уехали на другую работу. Шахты недоукомплектованы с точки зрения персонала. Надо доукомплектовать те шахты, которые перспективные, и обеспечить шахтеров жильем. Да, этот процесс довольно сложный, но и он решаемый, а шахтеры, я уверен, переедут из одного поселка в другой, если им скажут, что там есть работа по специальности.
Следующий момент. На каких-то шахтах есть хорошее или среднее оборудование, на каких-то оно плохое. На перспективных шахтах надо доукомплектовать оборудование, и биться за снижение себестоимости, чтобы она была приемлемая.
Почему целесообразно работать в одной системе вертикального интегрирования? Потому что тут – добыча сырья, тут – генерация электроэнергии, а тут – мы начинаем продавать электроэнергию этим же шахтам, которые являются ее мощными потребителями. Продажа электроэнергии внутри вертикальной интеграции для шахт будет дешевле, чем ее покупка ими с рынка. Это также повлияет на их себестоимость в лучшую сторону. Но необходимо принять волевое решение, сказать: хватит вкладывать в никуда, надо инвестировать в перспективные шахты.
– Это ваше предложение о передаче шахт и вертикальной интеграции?
– В том числе и мое. Оно звучало и раньше, также было мной озвучено на совещании у президента в середине июня, и было поддержано. Насколько я знаю, сейчас Фонд госимущества работает над этим предложением, чтобы концептуально его изложить, облечь в юридическую правильную форму и начать реализовывать.
Это нормальный выход. По большому счету, так работает “ДТЭК”, и у них все хорошо. Есть ситуация с “Добропольеуглем”, но это отдельная история.
– А инвесторам будет интересно “Центрэнерго” с шахтами?
– Нужно тщательно изучить запасы и перспективы. Если, к примеру, оставить в работе 15 или 20 из 33 шахт, заставить их экономически эффективно работать, то такая структура будет вполне привлекательной. Если кто-то придет без своего сырья, то ему особенно это будет интересно.
– Тогда поговорим о взаимоотношениях с “Добропольеуглем”. “ДТЭК” же и раньше реализовывал уголь “Центрэнерго?
– У “Центрэнерго” есть определенная история взаимодействия с “ДТЭК”. Но если в случае госшахт речь идет об отсрочке платежа, то они были готовы работать только по предоплате. “ДТЭК” в свое время взял в аренду “Добропольеуголь” на много лет, у них был рынок сбыта, потом они его по какой-то причине потеряли, и начали говорить, чтобы “Центрэнерго” покупало у них. Министерство пригласило нас, пригласило “ДТЭК”, обозначило эту тему и спросило: готовы ли мы вести переговоры? Да, мы готовы вести переговоры, главное, чтобы была адекватная цена. “Центрэнерго” не может быть дойной коровой, которая будет на себе тащить все шахты. Предприятие тоже находится не в лучшем состоянии.
– “ДТЭК” 15 июля сообщил, что начал отгрузки угля со складских запасов шахт “Добропольеугля” на ТЭС “Центрэнерго” по цене импортного паритета. Можете озвучить какая по июлю получается цена и какие условия оплаты?
– Условия озвучены публично после подписания, они не изменились. Это “оперативный” контракт, на котором мы отрабатываем финансовые и технические моменты. По нему мы выкупаем у ДТЭК уголь по цене 1,65 тыс. грн./тонна, на условиях отсрочки платежа. Не изменилась также наша позиция насчет ценообразования: к импортному биржевому паритету должны прилагаться реальные транспортные расходы между украинской шахтой и украинской ТЭС, а не стоимость фрахта из Нидерландов. Позиция эта принципиальна, и мы будем настаивать на ней при обсуждении последующего стратегического контракта.
– “Центрэнерго” ставили задачу покупать уголь не только у госшахт, но и у “ДТЭК”?
– У нас действительно стоит задача покупать уголь у государственных шахт. И мы выкупаем его на 100%. Раньше было много заявлений, что склады у них забиты. Но на сегодня ситуация с добычей и запасами у госшахт поменялась: не хватает угля, причем много не хватает. Значит, где его надо взять? Гусары, молчать.
– Взять у гусар, которые не молчат.
– Да, у гусаров брать. И на совещаниях это звучало.
– “Центрэнерго” при прошлом руководстве неоднократно обвиняли в закупках угля в РФ. Сейчас это происходит?
– На сегодня мы не приобретаем уголь из РФ. Справедливости ради, он покупался по меньшей цене, чем были предложения в Украине, и с более высокой калорийностью, что тянет за собой меньший расход топлива и лучшую экономику предприятия. Но сегодня российский уголь на станции компании не заходит. “Центрэнерго” покупает уголь исключительно украинских шахт.
– Какой сейчас у “Центрэнерго” текущий месячный объем потребления угля?
– 230-250 тыс. тонн.
– Сколько из них по июлю и августу будет из ресурса госшахт, сколько из ресурса “ДТЭК”?
Повторюсь, что у государственных шахт мы выкупим весь уголь газовой группы, тем более учитывая, что правительство поставило задачу сформировать накопления на отопительный период 2020-21 гг. Что касается “ДТЭК”, то в рамках контракта в июле мы должны были получить от них 100 тыс. тонн угля плюс-минус толеранс. Однако на 30 июля получили от “ДТЭК” только 30,8 тыс. тонн.
– Компания продолжает использовать газ в июле?
– Да, продолжает. Он подорожал, но его использование все еще экономически целесообразно. Последняя закупка была у “Нафтагаза Украины”. У НАК на сайте было 3,57 тыс. грн. за 1 тыс. куб. м, сторговались с ним за 3,294 тыс. грн. Поставщик, который перед этим был, предлагал за 3,4 тыс. грн. “Нафтогаз” оказался сговорчивей. Купили у них на первую декаду 50 млн. куб. м.
При этом на всех совещаниях нас критикуют. Покупаем у частных трейдеров – плохо, купили у государственного “Нафтогаза” – все равно плохо. Хотя госпожа министр Буславец неоднократно в своих интервью говорила, что она понимает, что сегодня производить электроэнергию из газа ситуативно выгоднее. И это действительно так. Мы же на рынке, мы должны подстраиваться под него, оперативно и гибко реагировать.
– А как же решение Кабмина о приоритетности использования угля для производства э/э на ТЭС?
– Оно носит рекомендательный характер. Мы обратились в Кабинет министров, письмо написали, что мы не считаем его соответствующим действующему законодательству, и выразили надежду, что нам не придется выяснять отношения в каких-то судебных инстанциях. Пока нас никто не пытается наказать за использование газа.
– Вернемся к поставленной задаче вывести “Центрэнерго” из убыточной деятельности. Снижение себестоимости добычи угля госшахтами явно займет не пару-тройку месяцев. Какие еще шаги предпринимает руководство компании?
– Сейчас мы по всем станциям вводим систему нормирования затрат. Кроме удельного расхода топлива, есть еще ряд других значимых переменных в работе станции. Например, горюче-смазочные материалы. Проанализировали, к какому расходу топлива станциям нужно стремиться. То есть, начинаем бороться практически за каждый вид затрат, чтобы их разумно минимизировать.
Еще. Есть система KPI и премирования на предприятии. Сейчас мы доводим их персоналу и говорим: стремитесь к лучшему, добьетесь – получите премию, не добьетесь – не получите. Фонд оплаты труда у нас 160 млн. грн. в месяц, не маленькая цифра, надо соответствовать.
– Будут ли вноситься какие-то изменения в систему закупок?
– Да, конечно. Когда я начал разбираться с тендерами, то обратил внимание, что почти всегда выигрывают одни и те же, а большинство других участников отсеивается по каким-то формальным признакам. Это неправильно.
К примеру, есть такой вид работ как перевод блоков с антрацитового угля на газовую группу. Это монтажные работы, которые ведутся, прежде всего, с котельным оборудованием. Так вот, можно в тендере написать, что к этой работе допускается только то предприятие, которое уже имеет опыт именно таких работ. Таких предприятий в Украине целых два. Но если сформулировать не “иметь опыт таких работ”, а иметь опыт монтажных работ, плюс соответствующий персонал, плюс соответствующий инструмент, плюс соответствующая база, то круг потенциальных участников увеличивается. Нужно расширять на тендерных площадках границы, не прописывать условия под кого-то конкретно.
Плановый объем ремонтных работ по году измеряется в сотни миллионов грн., имеет влияние на финансовую деятельность предприятия. Это моя задача в операционной деятельности, которой я занимаюсь, но мне понадобится время, чтобы изменить процессы.
– То есть вы, к примеру, будете менять состав тендерного комитета?
– Да, готов менять всех, кто не готов работать прозрачно и по-честному. Кому не нравится – ручка, бумага, заявление, вот тебе Бог, а вот порог, пишите на меня жалобы. По опыту знаю, два-три человека уйдет, а когда остальные поймут, что за ними могут быть и они, то начнут работать по-другому.
– Сколько компания хочет взять в кредит у госбанков?
– Мы действительно хотим взять кредит. Посчитали – примерно 1,3 млрд. грн., и все потратить на топливо. Половина – наш месячный расход, вторая половина – месячный запас. Обратились в Ощадбанк и Укргазбанк, предоставили им все документы, отправили письма Кабинету министров и ФГИ с просьбой поддержать.
Деньги – это кровеносная система бизнеса, а у нас, к сожалению, большие кассовые разрывы. “Центрэнерго” обвиняют в наличии долгов перед угольной промышленностью. Особенно много нас критикует депутат Волынец. Но давайте всесторонне подходить к вопросу о долгах. Я уже говорил, что к началу июля наша задолженность шахтам за уголь составляла около 330 млн. грн., плюс перед ГП “Держвуглепостач” – еще 470 млн. грн. А ничего, что при переходе к новой модели рынка ГП “Энергорынок” задолжало нам 1,4 млрд. грн.? 1,4 млрд. грн. минус 0,8 грн., и мы видим, что уже нам должны 0,6 млрд. грн. Волынец знает эти цифры и со своим статусом народного депутата должен решать проблему на государственном уровне, а не только поливать грязью “Центрэнерго”.
Мы бы сразу платили за уголь госшахтам, если бы могли продавать электроэнергию по уровню ее себестоимости 1,6 грн./кВт-ч, но ситуация обстоит иначе.
– Какие убытки будут у компании по итогам работы в первом полугодии 2020 года?
– Убытки будут примерно на уровне 500 млн. грн.
– Государственные компании “Энергоатом” и “Укргидроэнерго” неоднократно заявляли о перекосах в рынке и неравных условиях с частными компаниями. “Центрэнерго” все устраивает в части ее положения на рынке по сравнению с другими участниками?
– Конечно, не все. К примеру, на рынке двусторонних договоров, мы как госпредприятие должны продавать только через открытый аукцион, а частные предприятия могут напрямую договориться. Но какая разница – они генерация, и мы генерация. Надо или всех на аукцион, или для всех создать единые условия. (Reform.energy/Энергетика Украины и мира)