С началом отопительного периода 2020-2021 гг. в украинской энергосистеме снова проявилось несколько актуальных проблем. Запасы угля на складах тепловой генерации значительно сократились, в результате чего возник коммерческий дефицит электроэнергии.
Вместе с тем, остается нерешенным вопрос импорта электроэнергии в ОЭС Украины. Цены на рынке достигли верхних прайс-кепов в пиковые часы. Эти и другие вопросы особенно касаются трейдинговых компаний.
О недостатках в работе рынка электрической энергии, цель его внедрения и сбалансирования цен в условиях ограниченной конкуренции рассказал Ярослав Мудрый, управляющий партнер трейдинговой компании “ЭРУ Групп”.
Интервью взято 20 января 2021г.
– Как вы оцениваете текущую работу рынка электрической энергии в Украине?
– Текущую торговлю электроэнергией действующим ограничениями нельзя назвать рынком. Могу сказать, что в июле 2019р он был больше похож на рынок электрической энергии, чем сейчас.
Введение целого ряда ограничений и перерегулирование этого сегмента привело к кардинальному искажению рынка, его механизмов и отсутствие трейдинга как такового. Скажу более, что на сегодня создана угрожающая ситуация в области в целом.
– Какие сейчас есть сложности или риски для трейдинговой компании?
– На самом деле, трейдинговые компании для нынешней модели на украинском рынке – не нужны. Они не выполняют возложенных на них функций так как в развитых западных странах, что на самом деле в конечном итоге плохо.
Формирование прямой связи между генерацией и потребителями с участием трейдинговых компаний, которые по большинству де-факто является рукой той или иной генерирующей компании. А независимые игроки, которые и должны создавать ликвидность и обеспечивать прозрачную конкуренцию, на самом деле, мало востребованы на рынке, из-за слишком незначительную роль. Отсутствие возможности принимать длинную или короткую позицию на рынке убивает рынок и превращает его в рынок продавцов, имеющих существенное влияние на формирование цены РДН. К сожалению, это объективная реальность, когда основных продавцов условно 10, а покупателей – тысячи. Боролись с манипуляциями, но в результате мы убили рынок и пришли к глобальному перекоса.
Что касается рисков – это постоянное введение новых неожиданных ограничений, которые не помогают борьбе с манипуляциями, а искривляют рынок. Например, был момент, когда некоторые трейдеры продавали электроэнергию на РДН, а покупали ее уже на ВГС – это было названо манипуляциями. Сразу отмечу, что наша компания этого не делала, но я категорически не согласен, что это были манипуляции. Напротив, рынок делал свою работу – выравнивал цены между сегментами. Если я уверен, что всегда могу купить на ВГС дешевле электроэнергию, чем на РДН – тогда я покупаю там, где дешевле, и проблема здесь в том, что вместо продажи электроэнергии на сегменте, который определяет рыночную цену, электроэнергия продавалась генерацией на ВГС, который торгуется уже после формирования цены. Давайте определимся, или есть правила и исчерпывающий перечень этих правил, или мы субъектов ”
– Как вы оцениваете ограничения, устанавливает НКРЕКП, особенно в части прайс-кепов на РДН, ВГС, балансирующем рынке?
– Я крайне негативно отношусь к прайс-кепов и к установлению каких-либо ограничений. Это принципиально искажает рыночные механизмы. Они вводят их под лозунгами, что мы защищаем потребителей, но в итоге – это убивает как сам рынок, так и очень негативно отражается на энергетической отрасли Украины в целом и потребителях в частности, которые радуются скидке цены РДН, хотя не понимают, что сама цена могла бы быть значительно ниже.
У нас есть показательная история, когда в Украине не хватает генерирующих мощностей, которыми мы могли бы покрывать потребления. Это классическая ситуация, которая демонстрирует пагубность необдуманных ограничений и ручного вмешательства. Например, тепловая генерация, должна ли она запасать и держать у себя на складах 1,5-2 млн. тонн угля? Лично я считаю, что нет.
Обязывать их это делать нельзя и неправильно, ведь чтобы продержать огромные объемы угля требуется финансирование, стоимость которого весьма значительна. То есть, это чисто коммерческое решение компании, сколько угля должен держать у себя на складах производитель, чтобы проходить отопительный период.
Что произошло в последнее время? Все генерирующие компании попытались уменьшить закупку угля, потому прогнозировали, что, начиная с весеннего периода, резко начнет расти производство возобновляемой энергетики, а места для ТЭС, и в том числе для АЭС, не хватит. Накапливать огромные склады – дорого, и с этим всем можно остаться в конце сезона, если зима будет теплая. Это будут прямые убытки для ГК ТЭС.
А если еще есть прайс-кэп, который ограничивает максимальный заработок, не покрывает твои огромные затраты, – ты действуешь правильно и не строишь эти запасы. Это привело к ситуации, когда физически электроэнергии в стране не хватает, потому что были проблемы с атомными блоками, похолодание и тому подобное.
Теоретически, если кто-то хочет купить дополнительно электроэнергию, он выходит на рынок и покупает ее там, но если спрос не удовлетворяют, то ее можно приобрести на балансирующем рынке. Но в нынешней ситуации, если бы я, как генерация стоял перед выбором что делать – работать на газе для удовлетворения спроса или купить на балансирующем рынке – я выбрал бы второй вариант, потому что цены небалансов ограничены и мои убытки были бы меньше. Однако есть одно но – где взять эту электроэнергию в ситуации, когда себестоимость ее производства не покрывается даже относительно высокими ценами небалансов. Как результат, мы запустили государственные ТЭС на газе с себестоимостью электроэнергии, не сможет быть покрыта рыночным ценам. В результате государство снова закрывает перекосы “рынка”, созданные ограничениями, за счет того,
– Зачем тогда они запустили эти блоки на газе, если это убыточная деятельность?
– У нас сейчас стоит вопрос баланса страны, а частные компании не закрывают потребности энергосистемы, если им это убыточно. Они говорят: “Извините, у нас там блоки сломались, в ремонте находятся и так далее”. Это никому не интересно, потому что это прямые убытки. А государственная компания у нас сейчас это закрывает (“Центрэнерго” – ред.). С одной стороны, это хорошо, поскольку обеспечивает надежность системы, а с другой стороны – это прямые убытки, которые полагаются на государство.
Почему это происходит? Потому что у нас есть ограничения в цене. Если бы у нас не было ограничения, то поставщики, в которых резко возрастает потребление, должны идти на РДН или на ВГС, и если бы там был реальный дефицит мощностей, то мы должны увидеть цены в разы больше, чем нынешние прайс-кепы.
Пусть эти цены будут в разы выше, но только неделю, когда экстремальные холода. И пусть эти цены дают в конкурентном рынке компании, работающие на газе, мазуте или импортирующие – неважно.
Когда нет электроэнергии из угля, тогда та или иная компания запускается на газу и предлагает свою цену, которая будет покрывать топливные расходы. Возможно, лучше, 7 дней проделать на газу, чем держать на складах невероятные объемы угля. Это должно быть их коммерческое решение.
А если вы попали в ситуацию, когда негде приобрести э/э, вы за это заплатили. Это был ваш риск, что вы не подготовились но не застраховавшемуся. Цена, которую предлагали производители без прайс-кэпа, полностью бы закрывала все эти вопросы.
Если у нас сейчас, к примеру, максимальная цена за базовую нагрузку на РДН – 1600 грн. / МВт-ч, а в соседних странах – 2000 грн. / МВт-час. Тогда, любой трейдер не будет покупать там по 2 тыс. грн. и продавать в Украине по 1,6 тыс. грн. Если бы прайс-кепов не было, трейдеры бы спокойно предлагали необходимые энергосистеме объемы по 2,1 тыс. грн./МВт-час.
Так работает рынок, он должен сам себя регулировать. Это и возможность импорта и заявки от генерации на газе, мазуте и тому подобное. Ведь у любого топлива есть своя цена, приравнивать ее к какому-то уровню – это то же, что раньше устанавливали тарифы для ТЭС.
Конечно, надо понимать, что импорт это не какая-то панацея, это просто опция на рынке, предохранитель. Если цена начинает лететь непонятно куда, то импорт начинает на нее давить. А если цена идет в каких-то рамках, где импорт становится нерентабельным, тогда он останавливается и обеспечивается баланс справедливой рыночной цены.
– Но импорт из Беларуси есть и сейчас, при нынешних прайс-кепах?
– Да, но в первые дни января этого года его ограничивали, так как он не был нужен. А сейчас в пиковое время его не ограничивают, и он действительно идет большими объемами и поддерживает надежную работу ОЭС Украины.
– Однако прайс-кепы сейчас этому процессу не мешают?
– Да, но и этого недостаточно, мы все равно “сидим” на газомазутных блоках.
– Сообщалось о срывах поставок угля на государственную “Центрэнерго”, возможно, именно поэтому пустили газовые блоки?
– Это риски, которые несет каждая компания. Однако, в моем понимании – это чисто контрактные отношения. Если там есть график, цена, оплата и контракт выполняется, то все нормально. А если эти составляющие, и контракт на поставку угля не выполняется – должны быть штрафные санкции, за которые поставщик должен заплатить. Опять же вопрос – покрывают эти штрафные санкции работу на газомазутных блоках.
Если подытожить наше отношение к ограничениям, то они должны быть на начальном этапе рынка, когда игроки еще не совсем понимают всей сути. Много будет двусторонних соглашений, будет ликвидный РДН, как будет происходить прогнозирования клиентов своего графика? Именно для этого должны быть какие-то ограничения, чтобы направить людей. Но в ближайшем будущем, эти ограничения должны ослабляться, возможно ежемесячно или ежеквартально, и давать рынку все больше возможностей и свободы. Рынок тогда сам себя отрегулирует и будет рыночная цена, которая не должна ничем быть ограничено.
Например, как в Европе, когда резко холодает на несколько дней, цена сразу возрастает до 100-150 евро / МВт-час. Но эту цену предлагают те, у кого есть запасы угля на складах, или возможность быстро запустить блоки. Они должны за свою услугу получить компенсацию, а не зайти в убыток. А тот, кто к этому не готов но не законтрактовал на этот период объемы – должен за это заплатить. Не государство, не население, а тот, кто взял на себя обязательства, он будет поставлять.
– Но у нас сегодня на рынке есть механизм возложения спецобязательств (ПСО), который не дает ему нормально балансировать. Кроме того, цены промышленности и населения могут слишком подняться. Возможно, если ПСО отменить, то что-то изменится, не так ли?
– Отмена ПСО увеличит объем конкурентного рынка и положительно повлияет на развитие сектора. Говорят, что прайс-кеп для того, чтобы у нас не было манипуляций и значительного роста цены. При этом, если мы вернемся к вопросу запрета импорта из Беларуси, для чего? Регулятор говорит, для того чтобы не обваливать цены на украинском рынке. Давайте уже определимся, что мы хотим? НЕ обваливать цены или, наоборот, не позволять расти цене, или держать ее на одном уровне? Тогда давайте назовем это – тариф, и закроем эту профанацию под названием “рынок электроэнергии”.
– Это уместно замечание …
– Если мы хотим рынок, то он именно себя отрегулирует. Андрей Герус приводил достаточно справедливые аргументы, когда говорил, что импорт был 1% от общего потребления. Но этот импорт определял, что такое рыночная цена. Я не выступаю за то, что давайте импортировать. Особенность импорта в том, что это ресурс, который независимо приходит на рынок (не через одного трейдера). Именно импорт определяет справедливую цену на рынке, а если в Украине достаточно мощностей, то оно должно будет все отрегулироваться.
Опять же стоит вопрос, что мы хотим? Если есть задача спасать и поддерживать энергетику Украины, значит необходимо ограничить внешние входы на рынок, поддерживать генерацию.
Если мы хотим иметь справедливую цену на рынке, тогда у нас не должно быть барьеров, и рынок отрегулирует сам, что будет справедливо. Но давайте определимся чего мы хотим и пропишем четкие правила игры! Если мы хотим защищать генерацию – и это действительно нужно, то ограничения верхней цены – это не выход, ведь мы видим, что годами в тепловую генерацию вкладываются средства, не делается модернизация, не строятся новые маневровые мощности. Мы просто откладываем агонию, которая через 3-5 лет нам всем очень сильно аукнется. В прайс-кеп в 1600 грн./МВт-ч, никакой инвестор в генерацию зайдет. Также, если мы поддерживаем генерацию, то к ней должны быть применены определенные требования.
– На каких условиях сейчас идет импорт из Беларуси, если “Укрэнерго” может в любое время применить системные ограничения и перекрыть его? Как трейдеры тогда могут что-то рассчитывать?
– Это краткосрочные контракты до 1 месяца, а так как это системное ограничение со стороны “Укрэнерго” – просто останавливается поставка и там нет штрафных санкций к трейдеру.
– Как на это реагирует белорусская сторона, ведь им тоже нужно будет куда-то постоянно направлять не экспортированные в Украину объемы?
– Они обычно не радуются этому, но за последние несколько лет в Беларуси построено большое количество станций на газе – маневровых и очень высокоэффективных. Беларусь гораздо дальше продвинулась, чем мы, с точки зрения ввода в эксплуатацию новых маневровых и высокоэффективных мощностей.
– Однако, там же присутствует элемент российского газа по политически заниженной цене …
– Следует отметить, что этим летом в Украине цена на газ была значительно ниже, чем в Беларуси. Поэтому надо решать через какие механизмы поддерживать собственную генерацию. Ограничивая все и везде, мы искажает рынок и не даем возможности сделать инвестиционный бизнес-кейс, который бы позволил владельцам генерации или будущим владельцам генерации вкладывать в это средства.
Единственное куда вкладывали средства инвесторы – это “зеленый” тариф. Потому что там очень легко можно было посчитать свой бизнес-план: “Вот у меня тариф одной строкой, вот у меня запланировано производство, вот у меня доход, а потратил я на это такую-то сумму”.
– Возвращаясь к прайс-кепам, в Европе есть верхнее ограничение цены, там оно кажется не выше 3000 евро/МВт-ч.
– Да, но там в разных странах он также разный. Однако мы думаем для Украины и 2000 евро/МВт-ч хватило (улыбается). Но даже там эти прайс-кепы не достигаются, ведь когда у вас конкурентный рынок, то даже в такой сложной ситуации всегда есть выход. Можно запускаться на газе, мазуте, более эффективные блоки, менее эффективные блоки, но за это надо заплатить. Это должно быть коммерческое решение, а те, кто просчитался – должны заплатить.
– На аукционах “Центрэнерго” и “Энергоатома”, на ваш взгляд, конкурентный рынок?
– Этот вопрос подхода и стратегии данных предприятий. Я не уверен, что это самая эффективная стратегия, но люди ведут себя так.
– Вы будете и в дальнейшем принимать участие в аукционах “Энергоатома”, чтобы приобретать их базовую нагрузку?
– Да, но в этом месяце (январь 2021г) мы не смогли победить на их аукционе. В прошлом месяце (декабрь 2020) мы в них “ночные” часы покупали. Там ситуация складывается по-разному, бывает в плюс, а случается и в минус.
– Что вы скажете об аукционах “Гарантированного покупателя”, там нормальная цена и конкуренция формируется, в них выгодно покупать?
– Мы считаем, “Гарантированный покупатель” более приближен к реалиям, ведь он продает маленькими объемами. В то время как “Энергоатом” продает гигаватт, например, он выставляет для всех 100 МВт, затем еще раз 100 МВт, а затем 1800 МВт. Аукционы последнего трудно спрогнозировать и подготовиться к ним, ведь нам неизвестны все лоты “Энергоатома” и когда они будут предложены. Если бы это было известно всем игрокам, я думаю конкуренция была бы выше. Как если бы эти лоты были меньшим объемом, ведь даже 50 МВт взять в одни руки – для этого нужен конечный потребитель такого же объема, а таких немного.
Ну и вообще их можно понять, ведь большие объемы труднее продавать, а потому здесь сложно однозначно сказать. Но важно иметь предсказуемость, когда “Энергоатом” и “Гарантированный покупатель” будут продавать, с тем чтобы компании могли хоть что-то планировать.
– Вы бы рекомендовали “Энергоатому” продавать прогнозируемыми небольшими лотами на одинаковые даты и понятные периоды?
– Понимание того, какими будут лоты заранее очень сильно помогло бы для ведения торгов.
– Какую продолжительность контракта вы порекомендовали бы “Энергоатому” выставлять на продажу?
– Это вопрос стратегии компании, если январь-февраль – это одна история с ценой, то март (если он не будет холодным), апрель и май – это может быть кардинально другая история, – восстановительная генерация начнет расти в объеме и создаст значительное давление на цену и здесь полугодовая цена “Энергоатома” может оказаться убыточной в эти месяцы.
– Как вы относитесь к тому, что “Энергоатом” запрещает перепродавать свою энергию на РДН?
– Отрицательно.
– Такой подход противоречит рыночным принципам?
– Да. Это опять же поднимает вопрос: “Что мы пытаемся построить?”. Мы хотим какую цену или мы, все же, хотим, чтобы рынок сам себя балансировал. Если мы хотим защищать промышленность – хорошо, но давайте поймем какими методами.
– Вы также присутствуете в Острове Бурштынской ТЭС, экспортируете значительные объемы. Чувствуете ли вы рост конкуренции со стороны европейских трейдеров?
– Именно Орловский остров, на мой взгляд, похожий на рынок, так как остров один месяц экспортирует, другой – импортирует. В определенные часы мы импортируем, в определенные – экспортируем. Это реальный рынок, на котором присутствуют реальные механизмы сдерживания и противовесов. Хочу обратить внимание, что в Бурштынском острове присутствуют те или иные западные компании, а в ОЭС – их нет, потому что там нет вокруг чего торговать. Это очень показательный индикатор.
– Свои игроки торгуют вокруг своих компаний …
– Вопрос не в том, свои или не свои. Вопрос в том, что нет рынка. В ОЭС негде брать позицию, негде даже брать риск.
– Недавно компания получила лицензии на торговлю э/э в Австрии, Словакии и Чехии. Какую цель преследует компания такими шагами?
– Первое – это инструмент для более эффективной работы в Бурштынском острове, второе – это диверсификация бизнеса и первые шаги нашей компании в русле подготовки к синхронизации с ENTSO-E, на которую мы надеемся. Мы бы хотели получить опыт работы в Европе и быть готовыми к подключению.
– Вы поддерживаете движение в ENTSO-E?
– Мы однозначно поддерживаем. Это будет хороший шаг, который обеспечит конкуренцию на рынке. Но вместе с тем, присоединение к европейской энергосистеме поставит сложные и достаточно жесткие вопросы для украинской генерации. В первую очередь, для отечественных ТЭС.
– Кроме присоединения, должен состояться процесс объединения рынков (Мarket coupling), а это довольно таки сложный процесс, ведь Украина – большая страна, по сравнению с соседями.
– Это будет уже гораздо позже. Market coupling постепенно происходит, это достаточно плавный и сложный процесс. Сеть ENTSO-E – это не один рынок, она разделена по сегментам по странам. Есть объединены рынки Центральной и Восточной Европы – это Чехия, Словакия, Венгрия и Румыния. А Польша туда не входит например. Это не будет одномоментно, давайте мы сначала сделаем синхронизацию – это уже будет важный шаг.
– “Оператор рынка” озвучивал идею пустить новый биржевую площадку для заключения двусторонних договоров с обеспечением клиринга и неттинга. Каково ваше мнение на этот счет?
– Да, это будет шаг вперед, но кроме того, что является биржа, надо снять ограничения, поскольку, если у нас будут ограничения, эта биржа не нужна.
– На скольких европейских биржах присутствует ERU Group?
– Пока мы там не торгуем на биржевых площадках, мы еще готовимся и планируем начать в ближайшие один-два месяца. Сейчас мы минимально активны в Бурштынском острове. Мы бы хотели начать трейдинговые операции в Австрии, Румынии, Словакии и Чехии.
– Каким вы видите дальнейшее развитие биржевой торговли электроэнергией в Украине?
– Почему, по вашему мнению, частные компании не очень активно выходят на УЭБ? Нечем торговать. В генерирующих компаний есть свои трейдинговые компании, а, например, “Энергоатом” продает на бирже с запретом перепродажи на РДН, то есть исключительно конечным потребителям. Не может существовать развитая биржа, если нет рынка. Биржа – это просто инструмент, если рынка нет – тогда биржа будет малоликвидная.
– На сегодня цена на РДН играет роль общего индикатора цены. Как, по вашему мнению, будет в ней храниться эта роль, стоит ли создавать новый индикатор?
– Для конечных потребителей – это индикатор, но этот индикатор неэффективен, поскольку он не отражает рынок. Ограничения НКРЕКП брать короткую ликвидную позицию, то есть выходить на РДН, не имея ресурса, покупать, не имея продаж – это благое намерение запретить манипуляции, но истинное благо – это рыночный механизм. Если на ВГС постоянно дешевле, чем на РДН, то люди начинают продавать в РДН и покупать на ВГС. Через некоторое время это должно привести к тому, что на ВГС не будет ли более дешевой электроэнергии.
Объем ВГС сильно возрастает за последнее время. За прошлый год он вырос на почти 70%, а это не правильно. Не может ВГС быть настолько большим, он по сути стал вторым площадкой, которая не учитывается в спросе и предложении при определении индикатора цены РДН, на который и ориентируются конечные потребители.
– Интересна вам покупка электроэнергии из ВИЭ в “Гарантированного покупателя” и ее поставка компаниям, которые заинтересованы в экологическом, устойчивом развитии?
– Нам это не очень интересно, поскольку сегодня за это никто не платит. “Зеленый” тариф настолько высок, что сегодня мало тех, кто готов за него платить. А если не “зеленый” тариф, а цену “Гарантированного покупателя”, которую он получает на аукционах на площадке УЭБ? Эта история может работать. Это может быть целесообразно, в основном, для западных компаний, но нашей роли в этом почти нет, ведь для тех компаний, для которых важна экологичность, они и сами могут купить эту электроэнергию.
– То есть, на рынке нет спроса на “зеленые” киловатт-часы?
– Он есть, но он очень ограничен. К нам обращаются конечные потребители с запросом, можем ли мы их обеспечить “зеленой” электроэнергией, но этих компаний – единицы. Трейдеры просто удовлетворяют спрос, будет спрос – будет “зеленая” электроэнергия.
– Каково ваше мнение относительно пуска “зеленых” аукционов на смену “зеленому” тарифу?
– Пока это будут лишь единицы инвесторов. В Украине в принципе нет практики заключения PPA (power purchase agreements – договоров купли-продажи э/э на длительный период – ред.), Люди не готовы брать на себя обязательства более чем на год в принципе, но на более долгий период, да еще и по ценам, которые могут быть немного выше текущего рынка (которого никто не понимает) – такой практики очень мало и мы вряд ли увидим быстрое развитие в этом направлении.
Понимание того, что проекты без “зеленого” тарифа начнут давить на рынок – это правда, и как раз наличие энергии из ВИЭ и компаний, которые хотят приобрести такую энергию, – это для них шанс получить какой-то РРА, а это – критический фактор для получения финансирования проекта. Без этой “конфеты” получить в Украине РРА практически невозможно. (Виталий Корниенко, Дмитрий Сидоров, ExPro/Энергетика Украины и мира)