Интервью агентству “Интерфакс-Украина” генерального директора ЧАО “Укргидроэнерго” Игоря Сиро-ты
– Какие возможности для вашей компании открывает синхронизация украинской и европейской энер-госистем?
– Отмечу, что наша энергосистема показала свои большие возможности. Она смогла в изолированном режиме проработать 21 день, в условиях войны. Мы все выдержали, несмотря на резкие перепады погрузки, захваты ЗАЭС и Каховской ГЭС, разбитые энергосети на востоке и юге страны. Мы удержа-ли 50 Гц. Европейцы увидели, что мы работаем надежно и стабильно и приняли решение. Конечно, была большая работа Правительства, Минэнерго, Укрэнерго, всех игроков энергорынка: и производи-телей, и поставщиков. И уже около двух недель мы надежно работаем синхронно с европейской энер-госистемой.
И сейчас Украина предлагает, чтобы мы вошли и в европейский энергетический рынок. Мы можем экспортировать электроэнергию. На сегодняшний день этот вопрос рассматривается, и, конечно же, учитывая, что у нас сегодня профицит, потому что на 30% уменьшилось потребление внутри страны, этот избыток ресурса мы бы хотели продать в европейский рынок и улучшить финансовое состояние генерирующих компаний. К тому же кроме уменьшения потребления – большой процент нерасчетов с генерацией и облэнерго.
Что касается “Укргидроэнерго”, то ее главная роль – обеспечивать нужные любой энергосистеме ава-рийный резерв, вспомогательные услуги и услуги балансировки. Это обязательные сегменты, и они хорошо оплачиваются в Европе. Конечно, для нас это было бы выгодно. Если бы мы вышли на рынок, это было бы очень хорошо для финансовой ликвидности. И мы к этому идем. И когда выйдем на внешний рынок, тогда сможем в полной мере оценить все преимущества синхронизации. Но уже по-нимаем, что выгода будет больше, чем на внутреннем рынке.
– Как вы оцениваете временную перспективу выхода на европейские рынки?
– Я думаю, что в той ситуации с ценами на электроэнергию и ее дефицитом, которая сейчас наблюда-ется в Европе, с тем отношением к нам с той надежностью нашей энергосистемы, которую они увиде-ли, в течение месяца мы сможем выйти на их рынки. И это декларируют и правительство, и министр энергетики.
– Возможно, компании придется создать отдельное торговое подразделение, как это есть в других ком-паниях, в том числе и государственных?
– Не знаю, мы подумаем об этом. У нас есть коммерческий департамент, который занимается прода-жей электроэнергии на внутреннем рынке, и по-моему, он хорошо выполняет свою работу. Мы по-смотрим, потребуется ли отдельная компания.
– Насколько отразился на компании кризис неплатежей, связанный с войной, выполняете ли вы свои обязательства перед покупателями, насколько их выполняют?
– У нас в двусторонних договорах было четко прописано, что за весь проданный товар мы берем сто-процентную предоплату. Поэтому с этой стороны у нас есть полные расчеты. Сейчас наоборот – у нас много писем от контрагентов о снижении потребления со стороны их потребителей, о форс-мажорных обстоятельствах. Мы рассматриваем каждый договор и с каждым работаем на условиях отложения. Но, конечно, сегодня есть недорасчеты на балансирующем рынке. Задолженность “Укрэнерго” была достаточно существенной и в прошлом году, а теперь увеличивается. Потому что не платят и потре-бители на балансирующем рынке. Будем находить какие-то механизмы, чтобы были осуществлены те расчеты, которые во время войны не смогли осуществить. Думаю, мы найдем как погасить эту задол-женность.
– Возможно, вы изменяете торговую стратегию или реагируете на ситуацию каким-либо иным обра-зом?
– Все участники рынка сегодня в равных условиях. Конечно, рынок не работает так, как до войны. Есть профицит и есть недорасчеты, и все компании финансово страдают, хотя во время профицита уста-новлены минимальные прайс-кепы. Поэтому для нас и нужен внешний рынок, на который мы могли бы отдать этот профицит, выровнять рынок и получить средства, необходимые для генерирующих ком-паний, для того же “ГарПока”. Если сегодня страдает экономика, то, конечно, страдает и энергетика. Этот маховик запущен и бьет по всем секторам.
– Недавно министр энергетики в интервью нашему агентству отмечал, что прорабатываются механиз-мы привлечения средств для поддержания ликвидности генерации. В случае с “Укргидроэнерго” о ка-ких механизмах идет речь, или они уже найдены?
– Мы сейчас проговариваем возможности с банками, являющимися нашими давними партнерами. Всемирный банк, ЕБРР, ЕИБ. К примеру, в двух европейских банках у нас сейчас проект. Там, в част-ности, по ЕБРР на EUR 400 млн. мы практически отыграли все тендеры, и у нас есть определенная экономия средств. Мы просим сейчас, чтобы эти сэкономленные средства направили на повышение ликвидности, и чтобы мы потом их направили на модернизацию, техническое перевооружение нашего оборудования, которое нам нужно для стопроцентной готовности к работе. Банки рассматривают этот вопрос, и я думаю, что через неделю-день десять мы выйдем на какую-то финальную стадию, и опре-деленную часть средств нам удастся привлечь.
– Как война вообще скорректировала финансовые показатели компании?
– Все налоги, дивиденды, запланированные на этот год, мы заплатим, тем более вы знаете, что есть распоряжение правительства дивиденды оплатить авансом. Часть этой суммы мы уплатим на днях, часть в течение двух месяцев. И, думаю, из государственного сектора мы заплатим больше дивиден-дов в государственную казну.
В этом году мы уже 1,2 млрд. грн. налогов уплатили. Для нас главное – это уплатить все налоги, пре-дусмотренные финансовым планом, уплатить заработную плату, а если какая-то часть денег останет-ся, то это – текущие и капитальные ремонты оборудования, запас ЗИП, то есть будем стараться вкла-дывать в безопасность и надежность эксплуатации нашего оборудования. Капитальные инвестиции будут уменьшены существенно.
– То есть, планы развития пришлось откорректировать?
– Мы уменьшили большую часть работ, которые должны были делать по капинвестициям. Приостано-вили те же новые проекты строительства, о них по понятным причинам не стану рассказывать. Да, мы оптимизировались, уменьшили объем работ, но все наши партнеры остались. И систему налогообло-жения, которая была до войны, по 20% ставке, мы оставили. Мы предложили это и практически 95% наших партнеров поддержали и решили не переходить на 2% налогообложения, что позволило де-лать правительство. Они нам поверили. Мы за работу и оборудование будем рассчитываться по до-военному механизму. Сегодня не стоит вопрос, чтобы заработать, сегодня главное иметь работу и зарплату и чем платить налоги. О доходах мы будем думать после войны.
И я хотел бы очень поблагодарить не только работников компании, но и всех энергетиков, весь сектор экономики за то, что работают. Мы должны научиться работать в военное время. Для нас главное бы-ло перенастроить нашу работу. Нам удалось переместить более 120 работников из нашего централь-ного офиса, потому что здесь мы находимся под линией огня. Помощи проектному институту из Харь-кова переместиться на наши объекты, нам удалось привлечь других наших партнеров, и на каждой станции без исключения идет необходимая реконструкция и модернизация. У нас работают 3300 че-ловек, и мы сегодня даем работу еще 12-15 тысячам.
– Насколько удается выполнять ПСО по населению и какие его варианты рассматриваются, ведь срок действия истекает через месяц?
– ПСО мы платим в полном объеме и даже больше. Скажем, в этом месяце будет больше, потому что было выведено 6 атомных блоков, произошла вся эта ситуация с Запорожской АЭС. В “Энергоатоме” выработка уменьшилась, у нас увеличилась, поэтому ПСО будет больше, чем запланировано. Но на-логи, ПСО и зарплаты на первом месте. А насчет изменений. Не думаю, что что-нибудь изменится че-рез месяц по ПСО, думаю, оно останется. В какой форме еще будем смотреть, но мы понимаем, что сегодня население в сложной ситуации, и нужно будет населению помогать тоже. Но мы увидим наши возможности. Поэтому мы и говорим, что для всех генераций сейчас важно выйти на европейский ры-нок.
– Еще одна чувствительная тема – сезонный паводок, он начался. Как он проходит? Какие вы видите проблемы в условиях войны?
– Паводок в этом году ниже среднего. Думаете, повезло? Как для компании в финансовом плане, это не повезло. Но он такой, как есть, он уже начался. Мы, конечно, готовились к нему, хотя после 24 февраля у нас было всего 3-4 дня, чтобы перестроиться на работу в условиях войны. Как результат – все станции и службы работают, все противопаводковые меры отработаны. Паводок пропускаем, не видим никаких угроз его прохождению, каких-либо подтоплений. Мы будем сейчас пополнять наши водохранилища, пропуская паводок и готовясь к лету, чтобы иметь водный баланс на весь летний пе-риод.
– Как работает оккупированная россиянами с самого начала войны Каховская ГЭС? В одном из своих сообщений “Укгидроэнерго” предупреждало, что в условиях потери контроля над ней последствия мо-гут быть очень серьезными.
– Каховская ГЭС была оккупирована на следующий день. Весь персонал был выведен за пределы станции, но директору и главному инженеру удалось убедить кафиров допустить на работу оператив-ный персонал, управляющий агрегатами. Удалось объяснить, что когда идет паводок, нужно срабаты-вать воду, чтобы не накапливалось водохранилище и чтобы не произошло прорыва дамбы или других аварий. Потому персонал остался. Он выполняет все задачи. Чисто технически мы управляем ГЭС, но физически не можем.
И мы потеряли на Каховке один агрегат. О том, как и почему это произошло, мы расскажем подробнее после войны.
– Потеря агрегата влияет на безопасность работы ГЭС?
– На безопасность не влияет, учитывая, что паводок ниже среднего, мы пропускаем воду через те, ко-торые есть. На сегодняшний день я не вижу такого, что нам придется открывать водосливные заборы, чтобы сбрасывать воду, которую мы не сможем пропустить через станцию. Пока что мы идем в техни-ческом регламенте, как и планировали.
Весь каскад работает. И Днепровский, и Днестровский работают синхронно. Да, нами был принят ряд нестандартных решений. Мы обеспечиваем себя необходимым оборудованием, запасом, так назы-ваемый ЗИП, который может потребоваться на случай аварий или капитальных ремонтов, чтобы мы работали и имели возможность выполнить наши же планы А-Б-С на разные случаи. Были перемеще-ны люди по другим станциям. Мы работаем практически стопроцентно на том уровне, как и должны были работать.
– На Каховской ГЭС обеспечена возможность ротации персонала? Не посетили ли туда российские гидроэнергетики вроде атомщиков на ЗАЭС?
– Смену оперативного персонала удается производить. Там, как оказалось, все поняли, какова техни-чески сложная тема. Никому, в том числе и оккупантам, не нужны последствия, которые могут возник-нуть, если не будет профессионального управления. И нет российских гидроэнергетиков, исключи-тельно наши, работавшие и до войны.
И наши специалисты остались в городе, все трудятся. До сих пор не весь персонал допускается, но необходим допущенный. И он работает в нужном техническом режиме.
– Насколько “Укргидроэнерго” связано с российскими компаниями – оборудование, запчасти и т.д.? Ищете ли вы им замену?
– Все наши станции были спроектированы “Укргидропроектом”, расположенным в Харькове, все наши агрегаты построены украинскими “Турбоатомом” и “Электротяжмашем”. Мы более 15 лет проводим реконструкцию и модернизацию с участием и финансированием Всемирного банка, ЕБРР, ЕИБ. Все сверхсовременное электрооборудование мы закупаем исключительно у ведущих компаний – АВВ, Си-менс, Альстом, Дженерал электрик. Мы не пользовались оборудованием российского производителя. У нас нет русского следа, предпосылок, чтобы Россия могла нас чего-то лишить. Сотрудничество с ними нет. Если я не ошибаюсь, у некоторых поставщиков в свое время были акционеры-россияне, но после 2014 г., когда все началось, мы попросили их решить этот вопрос в кратчайшие сроки.
Мы всегда ясно понимали, что такое оборудование россиян, а что такое оборудование передовых ев-ропейских компаний. Мы знали, кто передовой в гидроэнергетике, и знали, что это далеко не Россия. (Нина Яворская, Укррудпром/Энергетика Украины и мира)