Интервью «Интерфакс-Украина» с председателем правления НАК “Нафтогаз Украины” Юрием Витренко.
– После событий на Северных потоках, открытие Baltic Pipe вопрос остановки транзита газа через Украину начал обсуждаться еще активнее. Вы уже говорили, что без транзита газотранспортная система сможет работать, а наибольшим вызовом для отопительного сезона есть все-таки военные риски. Впрочем, насколько вероятным вы считаете сценарий с отключением транзита?
– Мы готовимся к этому. Вопрос в том, чтобы просчитать режимы работы системы в таких условиях. Для того чтобы осуществлять транзит, мы сейчас держим высокое давление. Газ из зоны высокого давления уходит в зону низкого давления. Если мы создаем высокое давление, то должно быть еще большее давление с того места, откуда оно идет. У нас очень мало месторождений, на которых давление на скважинах настолько высоко, чтобы газ самотеком попадал в трубу. Нам нужно его дожимать на ДКС (дожимная компрессорная станция – ИФ-У), работающих на газе, и это производственно-технологические затраты. Если мы, например, уменьшаем давление в магистральном газопроводе, это означает, что из большего количества скважин газ вообще не сможет самотеком идти. Соответственно, нужно тратить меньше газа на соприкосновение с ГКС. Похожая ситуация с ПХГ: где-то нужно дожимать, чтобы газ попадал в магистральную трубу, где-то идет самотеком. Поэтому соответственно, чем меньше давление, тем больше будет возможности для того, чтобы без сжимания или с меньшим сжатием газ отправлять в трубу. Это не вопрос времени, это вопрос просчитать режимы. И вспомните – в 2009 году, когда россияне отключили газ, наши коллеги творили чудеса и за сутки меняли режимы полностью, всю систему поставили в физический реверс.
– А после остановки транзита вы все равно будете выставлять счета “Газпрому”?
– Выставлять счета будем и, возможно, остановка транзита тоже станет одним из предметов разбирательства в арбитраже, нужно быть к этому готовым.
– Понятно, что еще прошло мало времени, но какова ситуация с просьбой об арбитраже, который компания подала в начале сентября?
– Ничего пока не пришло, кроме угроз Газпрому (российская компания пригрозила государственными санкциями Нафтогаза из-за инициированного им в начале сентября арбитража в связи с несоблюдением газовым монополистом принципа “качай или платы” – ИФ-У).
– Сколько, кстати, “Газпром” не доплатил Украине, какая сумма зафиксирована в иске?
– Приблизительно $200 млн. Это то, что не доплатили по состоянию на сентябрь, но эта сумма увеличивается ежемесячно. И вообще, наше первое требование о недоплате, а дальше мы работаем над дополнительными требованиями.
– Какие новые возможности именно для Украины открывает новый газопровод Baltic Pipe и, возможно, “Нафтогаз” уже бронировал какую-то мощность?
– Мы можем сейчас получать газ через эту трубу, и у нас есть предварительные договоренности с поставщиками такого газа, и есть даже свободная мощность в трубе, которую, так сказать, неформально оставили как раз для Нафтогаза, для Украины. Но проблема в том, что 1 млрд. куб. м, который мы могли бы купить через эту трубу для потребления грядущей зимы, стоит $2 млрд. по текущим ценам. И у “Нафтогаза” сейчас нет денег, чтобы купить этот газ. Более того, если мы купим его за $2 млрд., то продадим в Украине за $200, то есть в 10 раз дешевле. Спрашивается: если это будут кредитные средства, как их погашать? Есть закон, по которому государство должно компенсировать эту разницу в тарифах, но существует неопределенность, когда и как заработает этот механизм. Из-за такой неопределенности мы не можем и кредиты привлечь, и у нас нет средств, чтобы импортировать газ через этот Baltic Pipe по таким ценам. Но в принципе, это хорошо, что есть такой дополнительный вариант получать точно не российский газ для Украины, и мы им воспользуемся, когда будет возможность.
– Насколько я понимаю, анонсированный спецфонд для закупки газа, который должен был наполняться, в частности, международными донорами, остается пустым. Каковы все-таки шансы его наполнения?
– Действительно, денег в спецфонде нет. Далее зависит от того, насколько результативна будет миссия МВФ, которая начинает работать с середины октября, и, возможно, будет важна донорская конференция с немцами уже в конце октября. После этого можно будет сказать, насколько велики шансы.
– И еще об одном спецфонде. Насколько перспективен законопроект №8026 главы бюджетного комитета Даниила Гетьманцева, предусматривающий, что 95% рентной платы за пользование недрами для добычи газа с августа по ноябрь этого года будут направлены в спецфонд для закупки ресурса? Речь идет о 26 млрд. грн., правда, из них почти 14 млрд. грн. от “Укргаздобычи”. Компания поддерживает такую идею?
– Это, скорее, законопроект для поддержки частных добытчиков. Потому что за счет ренты у них выкупается газ. Мы, в принципе, поддерживаем все, что увеличивает добычу в Украине. Наши коллеги из частного сектора жалуются на то, что у них ограничены финансовые ресурсы, потому что сильно упало потребление в промышленном сегменте, и им сложно продавать газ, где они раньше его продавали. Они продают менее трети извлекаемого ресурса, а все остальное оставляют в ПХГ. С этой точки зрения государство их поддерживает. “Нафтогаз” используется как инструмент. Это скорее вопрос государственной политики. Мы, со своей стороны, готовы быть таким инструментом, если это нужно государству – поддержать частных добытчиков.
Мы ожидаем, что этот законопроект будет поддержан. В каких объемах, каким будет механизм закупки, это, я так понимаю, еще согласен. На сегодняшний день, начиная с мая, мы купили у частников примерно 220 млн. куб. м на бирже за те средства, которые у нас были.
– Получила ли компания кредит ЕБРР на EUR300 млн. и стоит ли увязывать возобновление импорта с началом его выборки?
– Нет, еще не получили. Там сначала Минфин должен был подписать договор гарантии. Пока не соблюдены такие бюрократические формальности, мы не можем получить. Но так этот кредит на импорт газа. Мы импортировали небольшие объемы – 120 млн. кубов в августе-сентябре. Мы импортируем за собственные средства и они ограничены. Мы ни копейки из государственного бюджета не получили. Напротив – платим в государственный бюджет ренту, налоги и даже дивиденды. То, что остается после уплаты налогов, тратим на импорт, и это относительно небольшие объемы при текущих ценах.
– В то же время вы неоднократно высказывали предположение, что Украине в ОЗУ могут и не понадобиться дополнительные объемы импорта газа (по состоянию на 30 сентября в ПХГ 13,9 млрд. куб. м – ИФ-У). Итак, насколько Вы допускаете полное отсутствие импорта в следующем году?
– Если не будет критических повреждений энергетической инфраструктуры, можно было бы ожидать, что мы сможем пройти отопительный сезон без импорта газа. Импорт нам нужен потому, что, к сожалению, мы должны ожидать критических повреждений инфраструктуры, потому что Россия специально разрушает ее. Если бы не было такого риска, как и риска холодной зимы, в принципе могли бы пройти зиму без дополнительных объемов импорта, оставшись на тех объемах, которые мы уже импортировали, а это 200 млн. куб. м. Уже начиная с сезона закачки мы можем переходить вообще к экспорту газа.
Для этого нужно в центральном отоплении перейти с природного газа на биомассу и тепловые насосы. Собственно, “Нафтогаз” сам начал проекты строительства в Украине 9 ТЭЦ на биомассе, и уже, например, в ноябре мы запустим такую ТЭЦ на 40МВт в Ахтырке, а дальше постепенно все остальные – в частности, в Житомире, Львове. Например, опыт Житомира, который уже построил ТЭЦ на биомассе (проект города – ИФ-У), показывает, что можно практически к следующему ОЗУ в большинстве случаев в централизованном отоплении перейти с газа на биосырье. Возможно, нужно на законодательном уровне урегулировать вопрос о переводе теплокоммунэнерго с газа на альтернативные источники. Также следует стимулировать и переход на них частных домохозяйств или, по крайней мере, стимулировать энергоэффективность. Это позволит иметь стабильную тарифную политику даже при условиях, когда цены на газ рекордно высоки. Чтобы Украина вообще не импортировала газ, а даже экспортировала его, а высвободившиеся средства уходили на оборону страны. (по данным “Нафтогаза”, в 2021 г. бытовые потребители использовали 8,6 млрд. куб. м газа, теплокоммунэнерго – 8,7 млрд. куб. м, промышленность – 8,5 млрд. куб. м, бюджетные и религиозные учреждения 0,4 млрд. куб. м, ИФ-У). И еще вопрос – даже получая льготный газ для производства тепла населению, ТКЭ должны “Нафтогазу” 64 млрд. грн. Разве это не сигнал к переменам?
Кроме того, мы хотим увеличить добычу. У нас для этого есть все основания. Мы были во Львовской области (рабочая поездка 30 сентября-1 октября – ИФ-У) и видели, что на Западе страны, где есть возможность, мы увеличиваем добычу. (“Львовгаздобыча” рассчитывает завершить 2022 г. с ростом добычи более 2% по сравнению с 2021 г. – до 790 млн. куб. м из 770 млн. куб. м – ИФ-У). В то же время у нас есть деоккупированные районы Харьковской области. Если не будет военных потерь, то соответственно, в следующем году будем увеличивать добычу.
Еще немаловажная составляющая. Мы в следующем году запускаем программу горизонтального бурения, это практически освоение нетрадиционных коллекторов. Таким образом, объединив все эти факторы, в 2023 году мы можем ожидать увеличения добычи, по крайней мере, на 5%.
В то же время, в следующем году мы будем заниматься тем, что и частные компании – производством биометана, опять-таки из биомассы. Потенциал для выработки биометана огромен – до 10 млрд. куб. м в год. Для того чтобы выйти на такой уровень, нужны годы, но все равно уже в следующем году мы можем выйти по крайней мере на 0,5 млрд. куб. м биометана. Замечу, что это оптимистический вариант, но мы можем это сделать. И отмечу, что при экспорте премия на биометан достигает EUR500. Все эти меры дадут нам возможность в следующем отопительном сезоне пройти без импорта и даже начать экспорт газа.
– Можно небольшое уточнение мощностей по производству биометана – планируете строить или купить что-то из того, что уже есть?
– Это комплекс мер, мы покупаем оборудование, некоторые его элементы производятся в Украине, и это тоже вопрос масштабов. Есть разные типы биометановых заводов. И есть некоторые военные аспекты. То есть мы, например, понимаем – если строить крупный завод, он может быть более уязвим для российских атак, но в принципе преимущества биометановых установок в том, что они могут быть очень разными по размеру, очень разными с точки зрения времени, за которое их можно установить. Часть оборудования будет украинская, часть будет импортироваться, и мы тоже работаем над этим с международными партнерами.
– Расскажите о ваших намерениях в реформировании подземных хранилищ газа.
– Поскольку в Украине существенно уменьшается потребление газа и мы идем к тому, чтобы его вообще минимизировать, мы сейчас работаем над оптимизацией хранилищ. Нужно определить их общий объем, необходимый Украине, и провести определенные работы, применить определенные технологии, которые позволят поднимать ежесуточно из хранилищ больше, при этом не закачивая больше (Украина может поднимать на сутки на уровне 1% от объема газа в ПХГ). Условно говоря, нам нужно больше газа в одном хранилище или мало газа, но во всех хранилищах? С другой стороны, поскольку хранилища у нас расположены в разных местах, это сложная работа. Но мы проделываем варианты и ликвидации некоторых хранилищ, потому что экономически нецелесообразно их дальше содержать, целесообразнее скачать из них газ и ликвидировать. Плюс буферный газ – это тоже большое количество газа, который в принципе можно скачать и употребить. Не весь, конечно, но значительная его часть – речь идет о миллиардах кубометров, если не о 10 млрд. кубов. Да, на это нужно время – от трех до семи лет. Да, это нужно делать очень осторожно, чтобы не повредить и систему, и хранилище, поэтому мы работаем над этими сложными проектами. Тем более, что в Украине нет опыта ликвидации хранилищ.
– “Нафтогаз” анонсировал в сентябре открытие первых 30 заправок под брендом U.GО на базе активов арестованной сети Glusco, охватывающей 126 АЗС. Насколько достигнута эта цель?
– Все идет по плану. Сегодня (30 сентября – ИФ-У) уже работает 29 АЗС. По некоторым документам еще готовятся для получения лицензии, там по каждой станции отдельная лицензия, но 29 из них уже запущены. До конца года планируем все остальные. Кроме того, возможно, у нас будет еще больше автозаправочных станций, потому что некоторые другие сети переходят под контроль государства и оно может передавать их “Нафтогазу” для оперирования.
– На пресс-конференции внутри сентября Вы говорили, что рассчитываете на открытие экспорта нефти. Впрочем, до сих пор этого не произошло, и какие перспективы в этом вопросе?
– Мы действительно хотим, чтобы открылся экспорт нефти и мы работаем над тем, чтобы ее экспортировать. После разрушения Кременчугского и Шебелинского НПЗ возникли проблемы с тем, что делать с нефтью, которую мы добываем. Она пока скапливается в трубе, но труба не резиновая. Надо с этим что-то делать. Думаю, большие шансы, что экспорт разрешат. (Нина Яворская, Укррудпром/Энергетика Украины и мира)