Почти все частные угольные шахты и ТЭС входят в холдинг «ДТЭК» Рината Ахметова. Очевидно, что он их закрывать не собирается.
Продвинутые айтишники с хиптерскими бородками, вальяжно заседающие по коворкингам и стильным местным кафешкам, где рядом с ними за чашечкой кофе обсуждают последние новости такие же вальяжные и продвинутые владельцы усадеб “зеленого” туризма.
И все это вместо шахтеров с остатками угольной пыли на лицах, пропускающих “по 150 грамм” после тяжелой подземной смены в непритязательных разливайках.
Красивая картинка в головах стратегов из министерства энергетики, кто будет спорить?
Но насколько это реально? Однако, начнем с начала.
Дело на 100 млн. евро
О предложении Великобритании для Украины стать членом так называемого Безугольного альянса (Powering Past Coal Alliance, PPCA) и. о. министра энергетики Ольга Буславец сообщила 30 октября.
Очевидно, само предложение было сделано 8 октября в ходе визита украинской государственной делегации во главе с президентом Владимиром Зеленским в Великобританию.
По словам О. Буславец, инициативу поддержала Германия, выразив готовность выделить 20 млн. евро на реструктуризацию украинской угольной отрасли.
PPCA ставит целью отказ своих членов (кроме государств в организацию входят и частные компании) от использования угля к 2030 г.
Это предлагается сделать с целью уменьшения выбросов парниковых газов в атмосферу – чтобы таким образом остановить глобальное потепление на планете.
Правда, даже в Германии не готовы к таким стремительным преобразованиям: там в январе 2019 г. правительственная комиссия по экономическому росту, структурным изменениям и занятости анонсировала полное прекращение работы всех 84 угольных электростанций только к 2038 г.
Что же касается Украины, то для нее, по словам О. Буславец, выгода от присоединения к РРСА в возможности “получить финансовый ресурс для реформирования угольной отрасли”.
Как отмечалось выше, Германия готова дать на это 20 млн. евро. Даже если предположить, что по столько же скинутся и другие крупные члены альянса (Франция, Канада, Великобритания), то общая сумма гранта вряд ли превысит 100 млн. евро.
По текущему обменному курсу получим 3,35 млрд. грн. И это почти столько же, сколько планировало потратить на реструктуризацию углепрома само министерство энергетики.
На эти цели в госбюджете-2020 было предусмотрено 3,563 млрд. грн. Вот только непосредственно на консервацию шахт, рекультивацию земель, трудоустройство бывших шахтеров по новым специальностям ничего не пошло. Как и в прежние годы, деньги с этой программы “перебросили” на господдержку угольной отрасли – чтобы закрыть многомесячные долги по зарплате на госшахтах.
Например, 28 октября Кабмин принял решение направить 1,4 млрд. грн., предназначенных на реструктуризацию, для погашения долгов перед работниками гособъединения “Львовуголь” и других.
Насколько корректно при таком подходе к реформам в госсекторе углепрома говорить о привлечении дополнительного финансирования в виде зарубежных грантов?
Одно дело, если реструктуризация действительно ведется и выделенные на это бюджетные деньги тратятся по назначению, но их не хватает. И совсем другое, когда их просто бросают “в топку”, чтобы не получающие зарплату шахтеры нерентабельной отрасли прекратили пикетировать офис президента и здание Верховной Рады.
При этом, уже 3 ноября работники донецких госшахт им. Сургая и “Южнодонбаская №1” опять митинговали в Киеве возле парламента, добиваясь выплат зарплаты.
Что там у РРСА?
Теперь посмотрим, как обстоят дела с отказом от традиционной тепловой (прежде всего угольной) энергетики у стран-лидеров европейской экономики, входящих в Powering Past Coal Alliance.
На первый взгляд, все прекрасно. Последняя угольная шахта в Великобритании была закрыта в 2015 г., в Германии – в 2018 г.
В Великобритании в III кв. 2019 г. производство электроэнергии (э/э) из возобновляемых источников (солнечные, ветровые и гидроэлектростанции) впервые превысило показатель для электростанций, работающих на ископаемом топливе: 29,5 ТВт-ч. против 29,1 ТВт-ч. соответственно. Для сравнения: за весь 2010 г. производство э/э на ископаемом топливе было на уровне 288 ТВт-ч., из возобновляемых источников (ВИЭ) – 26 ТВт-ч.
В Германии более 35% ежегодного потребления э/э закрывается за счет ветровых и солнечных электростанций (ВЭС, СЭС). В начале 2020 г. здесь насчитывалось свыше 30 тыс. ветровых турбин общей мощностью около 60 ГВт и порядка 1,7 млн. солнечных установок на 46 ГВт.
Но есть нюансы. В той же Великобритании на э/э из ископаемых источников приходится 38% ее общего производства, что весьма немало.
Но при этом на уголь – только 1%. Остальное электричество вырабатывается на тепловых электростанциях (ТЭС), использующих природный газ.
Имея мощную газодобычу в Северном море, Великобритания может позволить себе отказ от угля в энергетике. У Украины такой возможности нет.
Объемы украинской газодобычи в последние годы стабильны. Но основные месторождения истощены, добыча поддерживается за счет различных инноваций: наклонного бурения скважин, использования дожимных установок и т. д.
Поэтому значительную часть газового ресурса для своей экономики Украине приходится импортировать. Причем поставщик остается все тот же, российский госконцерн ОАО “Газпром”.
Только раньше его газ покупался напрямую на восточной границе Украины, а теперь НАК “Нафтогаз” покупает тот же российский газ на западной границе у европейских трейдеров.
Из этого следует, что отказ от угля на украинских ТЭС потребует большего использования энергоблоков, работающих на природном газе – увеличивая энергозависимость от России.
А иначе не получится, как показывает пример Германии. Здесь, как отмечалось выше, уже свыше 35% энергетики приходится на ВИЭ. Но вот и нюанс №2: это если считать по установленной мощности.
А если посмотреть непосредственно на выработку э/э, то только 17% немецкого электричества получено из ВИЭ.
Как так? Да очень просто: солнце над Германией не светит 365 дней в году по 24 ч. в сутки и столько же не дует ветер.
В 2016 г. в Германии было 52 полностью безветренные ночи, когда ВЭС стояли. И СЭС, разумеется, тоже.
Таким образом, страна вынуждена прибегать к импорту э/э (в основном из Франции и Швеции) для покрытия потребностей в период падения собственного производства из ВИЭ.
Зато в солнечную ветреную погоду Германия сама превращается в крупного поставщика э/э на европейский рынок.
Как и Великобритания, она смещает акцент на использование газа вместо угля в тепловой энергетике. Годом ранее в Берлине анонсировали планы по строительству око 30 ТЭС, работающих на газе.
Сui prodest?
Итак, помимо перехода от угля к газу самая мощная в ЕС экономика делает упор на развитие ВИЭ-энергетики, а утраченную при этом гибкость своей энергосистемы компенсирует импортом э/э.
Но может ли слабенькая украинская экономика с ее хроническим отрицательным платежным балансом (отток валюты из страны постоянно превышает ее приток на несколько миллиардов евро в год) равняться на немецкую – тратить еще больше валюты для балансирования энергосистемы?
Сейчас оно достигается за счет теплоэнергетики – энергоблоков, работающих на угле и газе.
Они могут за короткое время как нарастить, так и уменьшить выработку в зависимости от запросов промышленных и бытовых потребителей. Ни атомная энергетика, ни ВИЭ такой маневренностью не обладают.
Что правда, и здесь есть решение. Создание мощных хранилищ э/э, выработанной на ВИЭ – таких гигантских powerbank в промышленных масштабах, для “зарядки” всей энергосистемы страны.
Идея строительства таких powerbank была предложена Илоном Маском – но похоже, что с ее практической реализацией в самых развитых странах придется подождать еще лет 20-30 как минимум.
Для Украины же такие проекты являются слишком дорогостоящими и затратными. Она их просто не “потянет”. И не найдет внешних инвесторов, готовых вкладываться в подобные авантюры.
Скорее всего, О. Буславец это прекрасно понимает. Тем не менее, продолжает продвигать политику “озеленения” украинской энергетики.
В начале октября Минэнерго представило проект концепции реформирования угольной отрасли.
Министерство предлагает взять шесть госшахт вместе с городами, в которых живут их работники и создать там некие “кластеры”.
Так, на базе шахты “Великомостовская” (г. Красноград, Львовская обл.) предлагается сделать туристический кластер, для шахты “5/6” (г. Мирноград, Донецкая обл.) – технологический.
Насколько реалистичны подобные планы – отдельный большой вопрос. Пока же стоит отметить, что все они затрагивают только госсектор углепрома. Который и так уменьшается, можно сказать, естественным образом.
Зато никто в министерстве не ставит вопрос о закрытии частных угольных шахт и электростанций в рамках политики “озеленения” украинской энергетики.
Как известно, почти все частные угольные шахты и ТЭС входят в холдинг ДТЭК Рината Ахметова. Очевидно, что он их закрывать не собирается. Но не будет возражать, если прекратят работу все государственные угледобывающие предприятия и угольные электростанции, упрочив его господствующее положение в тепловой электроэнергетике. (Виталий Крымов, Остров/Энергетика Украины и мира)
