То, с какой неотвратимостью и скоростью в отдельных странах Европы рассматривается вопрос добычи нетрадиционного газа (сланцевого, газа плотных пород, метана угольных толщ и т.д.) и выносятся запретные вердикты по разработке его месторождений методом гидроразрыва пластов (ГРП, или англ. hydrofracing), косвенно подтверждает предположения о закулисном управлении антисланцевыми действиями.
Впервые публично и откровенно об этом сказали представители американской компании “Шеврон”, ставшей жертвой антифрекинговой кампании в Болгарии. Предположения о дирижерской роли третьей стороны придерживаются политики. Так, член Европарламента Богуслав Соник прямо заявил на апрельских слушаниях, что “за попытками блокировать добычу сланцевого газа в Польше стоит „Газпром“. Если бы парфюмерия использовала сланцевый газ, “Газпром” и на нее, скорее всего, положил бы взгляд. Известный американский эксперт российского происхождения Михаил Корчемкин высказал предположение, что российский монополист может финансировать антифрекинговую активность и оплачивать политиков-тяжеловесов, стоящих во главе движения за чистую воду в Европе. Исходя из изложенного, болгарский пример заслуживает более тщательного рассмотрения. Особенно в контексте будущих первых крупных пилотных проектов по добыче нетрадиционного газа на Юзовской и Олесской площадях в Украине.
Болгарские уроки
Если мотивы Франции о запрете в 2011 г. разработки залежей нетрадиционного газа объясняются действиями ядерного лобби и благосклонной к нему власти в лице уже бывшего президента Саркози, который во что бы то ни стало пытался сохранить доминирующее положение атомной энергетики в энергообеспечении страны на фоне Чернобыля и „Фукусимы“, то болгарский случай имеет совершенно иную природу. В мире XXI столетия имеет место энергетическое противостояние между глобальными игроками, где оружием одних являются энергоресурсы и трубопроводы, а других — глобальные компании, технологии и инвестиции. И Болгария уже несколько лет остается одним из театров европейской энергетической игры, где актеры наносят упреждающие и получают ответные удары.
В июне 2011 г. правительство Болгарии выдало “Шеврону” лицензию на разведку залежей нетрадиционного газа. 1:0 в пользу янки — так это восприняли в Москве. Предоставление правительством Болгарии в начале декабря статуса национального приоритета проекту российского газопровода “Южный поток” означало 1:1. Отказ Софии от другого проекта Москвы — нефтепровода Бургас — Александруполис в середине декабря — 2:1 не в пользу России. Антисланцевым ударом россияне сравняли счет — 2:2, но американцы, пролоббировав решение правительства в Софии по отказу от АЭС “Белене”, вышли вперед: 3:2. Россияне с обидой констатировали: “Наши заокеанские друзья не упускают ни одной возможности подгадить России”.
На Варшавском саммите по добыче нетрадиционного газа и нефти в конце марта этого года эксперты подробно рассмотрели болгарский прецедент. Внезапность, быстротечность и скоординированность антисланцевой кампании бросаются в глаза. Не успели, образно говоря, чернила высохнуть под лицензией правительства Болгарии американской компании “Шеврон” на разведку месторождения в районе городка Нови Пазар 16 июня 2011 г., как уже спустя семь месяцев компания была ее лишена в результате решения парламента, вызванного “массовыми протестами”, первый из которых состоялся уже 2 июля.
Так называемые массовые акции, по мнению болгарских экспертов, носили заказной и щедро проплаченный характер. По легенде, спонтанные протесты зародились в социальных сетях, а затем вырвались из виртуального в реальное пространство. Протесты выглядели массовыми благодаря телевизионной картинке, хотя на самом деле таковыми не являлись. Всего было зафиксировано 26 акций. Количество участников крупнейших из них ненамного превышало 300 человек. Таких акций было всего четыре. Пять акций отнесены к средним — число участников колебалось от почти 100 до более 300 человек. Основными были мелкие акции с числом участников не более ста — 17. Если посмотреть на время проведения мероприятий, то акции прошли двумя волнами. После одиночных немногочисленных выступлений в июле и августе первая волна из девяти акций прошла по всей Болгарии 1 сентября, а вторая, из 13 акций, была проведена 14 января 2012 г. в 13 городах страны в одно и то же время — в 11 часов утра за три дня до рассмотрения в парламенте вопроса о сланцевом газе.
18 января парламент Болгарии 166 голосами “за” при шести “против” и трех воздержавшихся наложил бессрочный запрет на разведку и разработку месторождений нетрадиционного газа.
Можно сказать, что антисланцевая программа была перевыполнена, ведь изначально ее цель состояла во введении моратория на выполнение гидроразрыва. Один из лидеров антисланцевого движения, руководитель “Общества против разведки и добычи сланцевого газа” Борислав Сандов сообщил, что на “Фейсбуке” его поддержали 50 тыс. человек. Понятно, что на акции протеста в целом вышло на порядок меньше людей. Это косвенно указывает на организованное, на скорую руку, движение и его немассовый характер. Однако расчет закулисных режиссеров был правильным — популизм и коррупция в политическом истеблишменте Болгарии, умноженные на неосведомленность населения, должны были сделать свое дело. Так и получилось, ведь представители и правящей партии, и оппозиции продемонстрировали единство мнений: “Гидроразрывам — нет!”
Собственно говоря, антисланцевая кампания как таковая не была направлена против добычи нетрадиционного газа, ведь по своему химическому составу он ничем не отличается от природного газа — та же химическая формула СН4. Объектом пропагандистского удара стал ГРП. Мол, нельзя применять эту технологию из-за якобы ужасных экологических последствий. Соответствующее пропагандистское сопровождение, которое можно было бы назвать кампанией по демонизации нетрадиционной газодобычи, обеспечивалось в болгарских СМИ. Вот только один из образчиков в стиле российской пропаганды: “Житель города Добрич сказал, что после возможной добычи сланцевого газа “Чернобыль — просто детская игра”.
Для эффектности телевизионной и интернет-картинок были мобилизованы болгарские общественные организации за рубежом. Интернет-сайты перепечатали пафосные сообщения наподобие этого: “Многие из нас, проживающих за рубежом, принимают участие в первый день борьбы с отравляющими технологиями гидроразрыва при добыче сланцевого газа. На сегодняшний день мы имеем протесты в Копенгагене, Париже, Лондоне и ряд мелких актов солидарности и поддержки со стороны болгар, проживающих в Афинах, Милане, Мадриде, Амстердаме и других городах”.
Примечательно, что социологический опрос, проведенный в начале января 2012 г., показал довольно благосклонное отношение болгар к сланцевой проблематике. 65% опрошенных поддерживали разведку сланцевого газа при обеспечении охраны окружающей среды, ведь это работает в пользу энергетической независимости Болгарии. Но другой опрос, проведенный два месяца спустя, в марте, показал, что 66% болгар поддерживают запрет, принятый парламентом. Разворот общественного мнения на 180 градусов в течение двух месяцев является не столько следствием пропагандистской обработки, сколько индикатором массового невежества в вопросе сланцевого газа. Этим и воспользовались закулисные дирижеры, насадив в обществе стереотип негативного восприятия нетрадиционного газа из-за опасности технологии его добычи — гидроразрыва пластов.
Интересно, что значительное внимание тематике сланцевого газа уделяла “Русская газета в Болгарии”, опубликовавшая комментарии и мнения экспертов, конечно же, прежде всего российских и, разумеется, скептического характера. Акцент делался именно на экологической проблематике: “…загрязнение подземных вод и разрушение природного ландшафта окружающих разработки территорий. В Европе пока слишком много ограничений, чтобы начать промышленную добычу сланцевого газа”.
Показательно, что даже некоторые российские аналитики отметили, что Болгария обошла все европейские страны по количеству необоснованных протестов против сланцевого газа. Отдельные болгарские обозреватели сразу назвали “спонтанные протесты” действиями российской “энергетическо-кагэбистской мафии”.
Следует отметить, что закулисные организаторы “спонтанных массовых акций протеста” в Болгарии на самом деле в одной позиции серьезно дали маху, чем, собственно, и выдали себя. Называть сланцевый газ “Чернобылем для Болгарии” было опрометчиво, ведь в это время решалась участь АЭС “Белене” — будут ли строить ее болгары под российские атомные реакторы. Примечательно, что массовых акций протеста против строительства АЭС “Белене” на фоне 26-й годовщины Чернобыля и годовщины “Фукусимы” не было. Почему стала возможной такая промашка, догадаться нетрудно. Не “Росатом” был организатором антисланцевой кампании. А “Газпром”, очевидно, не против того, чтобы нанести удар по позициям российского ядерного монополиста с тем, чтобы вместо атомных реакторов предложить проект парогазовой станции и большие объемы экспорта газа.
То есть Болгария в действительности стала местом столкновения интересов двух российских энергетических монстров — “Газпрома” и “Росатома”. “Газпром” получил двойной подарок: Болгария не станет разрабатывать залежи сланцевого газа, а вместо двух реакторов АЭС “Белене” построят тепловую электростанцию, работающую на газе, который, как рассчитывают, будет газпромовским. “Росатом” же должен довольствоваться дополнительным реактором в Козлодуе в перспективе до конца текущего десятилетия.
За отказ от сланцевого газа и поддержку “Южного потока” Болгария в итоге была вознаграждена Россией посредством скидки в цене газа с 1 апреля. Правда, только на жалкие 11,1% и лишь до конца года. Видимо, болгарская многовекторность в энергетических вопросах не устраивает Москву, которая хотела бы вернуть Софии статус своего сателлита.
Ныне российское атомное лобби, усвоив урок от газовых “решал”, идет по их пути. В социальных сетях собирают голоса граждан за строительство АЭС “Белене”, планируется сбор подписей за проведение референдума, а в парламенте оппозиция хочет поставить вопрос о вотуме недоверия правительству. В “Фейсбуке”, наверное, тоже “спонтанно”, появилась группа “Я не отказываюсь от АЭС „Белене“, а ты?” К ней присоединились около 11 тыс. человек.
Примерно 2000 манифестантов прошли маршем в городе Плевен 24 апреля — и это накануне очередной годовщины Чернобыля и после первой годовщины “Фукусимы” (!), протестуя против отказа страны от АЭС. Основной аргумент — АЭС “Белене” принесет энергетическую независимость Болгарии в результате снижения потребления российского газа. При этом у протестующих “почему-то” не возникает вопрос, что такое уменьшение зависимости от “Газпрома” обернется увеличением зависимости от компаний российского атомного пула и, в принципе, только перераспределит существующую зависимость от России.
В целом же можно констатировать, что болгарам в этом вопросе присуща логика украинских властей, которые хотят построить два новых-старых российских реактора на Хмельницкой АЭС, рассматривая это сквозь призму уменьшения энергетической зависимости от России. Болгарское общество, как и украинское, живет, к сожалению, в ложной системе координат.
Технологии манипуляций и технологические особенности
Каковы главные претензии оппонентов его разработки? По их убеждению, “первая и самая серьезная угроза — проникновение отравляющих химических препаратов в водоносные слои и загрязнение воды для полива и питья”.
Стоит сразу отметить, что сюда следует включить и “угрозу” проникновения метана в водоносные слои. Это ярко показано в соответствующем фильме “ГазЛенд” американского режиссера-документалиста Джоша Фокса, являющемся сегодня основным пропагандистским активом противников разработки нетрадиционного газа. Не буду пересказывать содержание фильма, каждый желающий может без проблем посмотреть его в Интернете. Замечу лишь, что наиболее впечатляющим эпизодом считается возгорание питьевой воды из-под крана, которая насыщена метаном и, конечно же, в результате разработки с применением ГРП расположенного неподалеку месторождения сланцевого газа.
Понятно, что такие кадры способны произвести впечатление, прежде всего, на рядового обывателя. Американские регуляторные органы, известные своей придирчивостью, провели соответствующий анализ воды в местах добычи сланцевого газа и не нашли превышения содержания метана в воде сверх нормы. А показанный эффект был вызван угледобычей, а не разработками сланцевого газа. Но очевидно, что в этом случае визуальная кинокартинка работает на психоэмоциональном уровне мощнее, нежели сухие цифры официального исследования. Так, что бы вы подумали, если бы вам показали кадры, где человек, идя по улице, съедает шоколадный батончик брэндового производителя и падает? Сначала был бы шок от таких кадров, но потом настало бы время выяснений: что было, человек умер или ему просто стало плохо; причина в шоколадном батончике или это приступ болезни, никак не связанный с употреблением шоколада и т. д.? Так и с “ГазЛендом”. Зрителей пытаются убедить, образно говоря, что все шоколадные батончики конкретного производителя содержат смертельный яд. С таким же успехом можно доказывать, что виновниками всех пожаров являются фабрики по производству спичек…
Посмотрим немного на некоторые технологические особенности ГРП. Прежде всего, следует отметить, что технология ГРП не является новинкой, специально разработанной и предназначенной исключительно для добычи нетрадиционного газа. Первый гидроразрыв был произведен 65 лет назад — в 1947 г. в США. С тех пор его стали широко применять для интенсификации добычи углеводородов. И не только в США. В Западной Европе на нефтегазоносных месторождениях Германии, Нидерландов, Великобритании, Норвегии (Северное море) ГРП интенсивно применялся в 70—80-х годах. Гидроразрыв пластов способствовал увеличению дебита скважин в 3—10 раз.
Начиная с 90-х годов на все более истощающихся углеводородных месторождениях Западной Европы к ГРП прибегают все чаще. В СССР гидроразрывы пластов стали использовать с 1952 г. на месторождениях Волго-Уральского региона, Северного Кавказа, Азербайджана, Туркменистана и Украины. Массовый характер ГРП не приобрели, хотя, например, в 1959 году достигли пикового показателя в 3000 гидроразрывов в год, что немало для того времени. С вводом в эксплуатацию высокодебитных скважин Западной Сибири необходимость форсировать низкодебетоннные скважины в вышеперечисленных регионах отпала. К практике ГРП в России вернулись уже в конце 80-х по мере истощения западносибирских месторождений. В 90-е в Россию пришли зарубежные сервисные фирмы, привлекаемые ведущими российскими Нефтегазовыми компаниями для интенсификации падающей добычи. Таким образом, ГРП — это новое, являющееся хорошо забытым старым.
Основная претензия к ГРП базируется на том, что в скважину закачивается технологический носитель на основе пресной воды, песка и с добавлением химреагентов (от 1,5% объема на заре “сланцевой” эры до 0,49% сейчас вследствие технологических усовершенствований) под высоким давлением — около 700 атм. При этом рисуют такую устрашающую картинку.
Ее основная суть — в жутких поперечных трещинах, которые якобы пронизывают толщу недр и входят в водоносные горизонты, нарушая герметичность естественных водных резервуаров, что в итоге приводит к попаданию химреагентов и метана в питьевую воду. Этот рисунок является ярким образцом манипуляции, использует техническую и геологическую неинформированность рядового обывателя. Потому что:
1. Глубины залегания водоносных горизонтов чистой питьевой воды — несколько сот метров, тогда как ГРП в плотных породах проводится на глубинах в несколько километров.
2. Трещины, возникающие вследствие ГРП под давлением в несколько атмосфер, могут иметь длину от нескольких десятков до нескольких сотен метров в зависимости от плотности и однородности пласта, направления разрыва (поперечного или продольного) и соответственно заданной программы. Но эти трещины никак не могут быть длиной в несколько километров, что позволило бы достичь водоносного горизонта, да еще и разрывая наслоение пластов в поперечном направлении, как показано на рисунке.
3. Чтобы нарисованная картинка стала реальностью, а трещины достигали в длину нескольких километров и проникали в водоносные горизонты, давление разрыва пласта должно быть ориентировочно на три-четыре порядка (!) выше. Гипотетически это может обеспечить разве что… подземный ядерный взрыв камуфлетного типа (не выходит на поверхность земли), при котором могут создаваться давления в несколько тыс. — несколько миллионов атмосфер, но никак не ГРП. Ориентировочный расчет по эмпирической формуле для моделирования подземных ядерных взрывов промышленного назначения показывает, что необратимые изменения геологической среды в радиусе 3 км произойдут при ядерном взрыве мощностью в 10 килот. Никакой ГРП в принципе не может дать энергию подобного уровня и такой концентрации.
Таким образом, имеем дело с манипуляцией.
Еще один упрек заключается в том, что в “Позиционном заявлении о сланцевом газе, сланцевой нефти, метане угольных толщ и гидрофрекинге”, принятом 24 апреля международной коалицией организаций, занимающихся охраной окружающей среды и здоровья человека, акцентируется внимание на нераскрытии компаниями информации о перечне химических реагентов, используемых при ГРП. Также содержится призыв к ЕС запретить любые работы по разведке, добыче и использованию нетрадиционных углеводородов.
Такой огульный подход “друзей” “Земли и Человека” не выдерживает критики, поскольку, например, некоторые из “смертельно опасных” химреагентов применяются в пищевой промышленности, медицине и известны нам как различные консерванты, стабилизаторы и бактерицидные средства. А о лимонной кислоте и соде и говорить не приходится. Однако газетных страниц не хватит, чтобы развенчать мифотворчество, в последние годы сопровождающее добычу нетрадиционного газа. Перечень манипуляций можно было бы продолжать, но лучше задать традиционные вопросы: “Кому выгодно?”, “Почему именно сейчас?” В чем основные причины фиаско крупных и авторитетных компаний, являющихся пионерами в отрасли добычи нетрадиционного газа?
Некоторые оценки и выводы
Основных причин потенциального неприятия в Украине местным населением добычи нетрадиционного газа международными компаниями с соответствующей экологической политикой можно выделить несколько:
— неинформированность, а практически — невежество населения и неправительственных организаций (НПО), которым легко навязывают пропагандистские стереотипы;
— отсутствие соответствующей разъяснительной работы по проблематике нетрадиционного газа со стороны центральных органов власти как в работе с органами местного самоуправления, так, собственно, и с гражданами и НПО;
— отсутствие должного массового информирования населения в местах потенциальных разработок со стороны компаний—претендентов на недропользование, а также надежда, что это будет сделано официальными правительственными структурами;
— недостаточная прозрачность в вопросах ГРП отдельных компаний-претендентов, отсутствие опыта работы в Украине;
— высокий уровень коррупции органов власти, что позволяет закулисным дирижерам организовывать “необходимые общественные настроения” при созерцательной позиции власти.
Вполне вероятно, что правительству Украины и компаниям придется столкнуться с болгарским синдромом и пройти “тест на гидроразрыв”. Это прослеживается уже на примере соседней Румынии и, опять-таки, с тем же “Шевроном”. Новое румынское правительство планирует ревизовать политику предшественников, которые дали “добро” на разработку залежей нетрадиционного газа. Также антисланцевую активность можно наблюдать и в Польше, которая опережает Украину года на три-четыре в проведении поисково-разведывательных работ.
Усвоили ли ведущие компании, планирующие работать в украинском секторе добычи нетрадиционного газа, болгарский урок? На мой взгляд, в основном нет. Потому что в Румынии мы видим такое же пассивно-оборонительное поведение компании “Шеврон”. В Украине — то же самое. Это же можно сказать и о большинстве претендентов на разработку залежей нетрадиционного газа в Украине. Исключением может быть только британо-голландская “Шелл”, пытающаяся действовать более открыто, демонстрируя украинским экспертам результаты 11-летней работы на американском месторождении в Вайоминге. Очевидно, что за период совместной с ДК “Укргаздобыча” деятельности в Украине начиная с 2006 года определенные выводы о специфике работы в нашей стране были сделаны. Также, в отличие от некоторых других компаний, “Шелл” добровольно раскрывает химреагенты, применяемые при ГРП.
Почему антисланцевая истерия началась там, где как раз и произошла революция сланцевого газа — в США? Как оказалось, причина лежит на поверхности: цена газа на американском рынке в теплотворном эквиваленте сейчас на порядок ниже цены нефти и нефтепродуктов, приведенной к такому же тепловому эквиваленту. Однако американские домохозяйства в основном все еще остаются потребителями жидких видов горючего. Это означает, что газовая индустрия получает колоссальное конкурентное преимущество благодаря нетрадиционному газу, а ниша нефтепродуктового бизнеса, наоборот, имеет перспективу к уменьшению. Очевидно, что деньги никому терять не хочется. Поэтому и появляются феномены наподобие “ГазЛенда”.
Но продвижения позиций нетрадиционного газа в США и в мире уже не остановить. Не случайно в Америке начинают внедрять технологию производства жидких видов топлива из нетрадиционного газа (GTL-технологии, Gas-to-Liquid, из газа — в жидкость).
В Европе ситуация на рынке газа с его высокими ценами, которые почти на порядок выше, чем в США (сравните $70/1000 куб. м на американском “Генри Хаб” с $526 на российско-украинской границе без $100 скидки), объективно создает стимул для разработки нетрадиционного газа даже при значительно более высокой его себестоимости. И объективно это порождает сопротивление со стороны традиционного поставщика природного газа.
На круглом столе в российской Госдуме в конце апреля констатировали, что “в результате резкого увеличения добычи сланцевого газа (в 17 раз по сравнению с 2000 г.) США не только достигли независимости от импорта газа, но и готовы в ближайшие пять лет начать экспорт СПГ в Европу и АТР. Это означает, что в долгосрочной перспективе Россия столкнется с появлением на своих экспортных рынках газа нового конкурента”. Для нас и Европы это означает, что РФ будет действовать (и уже действует) разнообразными методами, не чураясь никаких средств, чтобы помешать конкуренции нетрадиционного газа на рынках, которые она считает своими.
Арсенал средств противодействия России негативным для нее тенденциям широк. Вряд ли “Газпром”, откровенно критикуя сланцевый газ, принимая связанные с ним вызовы, будет действовать прямолинейно и открыто — так, чтобы удалось схватить его за руку. Технологии закулисных влияний, манипуляций, “предложений, от которых нельзя отказаться”, достаточно усовершенствованы им за последнее десятилетие. Отработанная и проверенная технология заключается в следующем. Выбирается соответствующее PR-агентство или мозговой центр в России, уполномачивается на выполнение ответственного задания. Он подбирает партнера в зарубежной стране из подобных организаций. В случае одобрения выбора две “прокладки” взаимодействуют друг с другом, решая поставленные задачи. Заказчик, как правило, напрямую не выходит на конечный объект интереса, если этот объект, конечно, не канцлер или действующий министр. Финансовое обеспечение подрядчиков и субподрядчиков обычно не проблема. Единственное, что, по некоторым оценкам, уровень реальных расходов на проведение той или иной кампании соотносится с уровнем списанных средств как 1:5. Но это уже проблемы внутрикорпоративной культуры, порожденной “откатопроводами”.
На фоне активизации в тематике нетрадиционного газа некоторых экологических организаций в Украине пока трудно сказать, что лежит в основе этого. Вероятно, это обычная неинформированность и стереотипы. Пока. Но рано или поздно этим непременно воспользуются. Каждая из сторон — правительственные структуры, компании, местные власти, которые должны были бы сыграть ключевую роль в коммуникациях с населением, НПО — считает, что это должна сделать другая сторона. Возникает вакуум информации и негативные ожидания, усиливаемые “ничегонеделанием” сторон до момента определения победителя того или иного тендера. Как следствие, усиление дефицита прозрачности. Проигрывают все, поскольку именно этот промежуточный многомесячный этап между объявлением тендера и подписанием соглашения о разделе продукции будет использован закулисным дирижером для создания или актуализации уже традиционно существующих каналов влияния как в среде тотально коррумпированной власти и депутатов, которые хотят переизбраться и готовы использовать любые популистские лозунги, так и в неправительственной среде.
Дополнительный вариант — продвижение в проекты компаний, которые могут сыграть роль “троянского коня”. Такой пример в недавней истории Украины тоже был. Достаточно вспомнить, какую роль сыграла российско-британская компания ТНК-ВР в реверсе нефтепровода Одесса—Броды. Нынешняя активность “танкистов” (Юзовская площадь), действующих в Украине под зонтиком Ее Королевского Величества через свои оффшорные структуры, не должна порождать иллюзий относительно реальных намерений и закулисных заказчиков.
Исходя из реалий, складывающихся в Европе вокруг нетрадиционного газа, и принимая во внимание реалии украинские, компании-претенденты и ответственные правительственные структуры должны разработать — каждый в пределах своей компетенции — структурированную карту рисков, продумать меры по их нейтрализации, разработать механизм координации. Целесообразно, наконец, имплементировать Инициативу прозрачности добывающих отраслей. Необходимы скоординированные действия на опережение, любая выжидательная тактика (до подписания СРП с победителем) или ничегонеделание приведут к болгарскому сценарию.
То, что сейчас происходит в Европе вокруг нетрадиционного газа, напоминает вакханалию. Не сланцевый газ несет Европе второй Чернобыль, а политики, готовые менять свои стратегические ориентиры в зависимости от источников и направлений движения финансовых потоков и коррупционных ручейков. Болгария — это пример того, как делать не нужно, это урок для других. Этот год покажет, способна ли власть в Украине выдержать испытание гидроразрывом, или же коррупция, культивируемая зарубежным дирижером, разорвет так называемый монолит этой власти, который пока проявляется только в политических репрессиях против оппозиции и налоговом вымогательстве из бизнеса. (Зеркало недели/Энергетика Украины, СНГ, мира)
