Длинная вереница новогодних форс-мажоров в экспорте товарной нефти привела к тому, что нефтяные фьючерсы побили трехлетний ценовой рекорд – впервые с 2014 г. бочка Brent подорожала до $70.
К понедельнику, 15 января, цены начали сползать вниз. Но несмотря на это, маховик последствий уже запущен. А одним из ключевых обещает стать саммит мониторингового комитета 24 стран-членов соглашения ОРЕС+, который соберется 20-21 января в Султанате, Оман.
Ожидается, что на этой встрече большинство входящих в картель государств-экспортеров используют ценовые максимумы, чтобы согласовать механизм выхода каждой страны ОРЕС+ из общего режима сокращения добычи. Те члены соглашения, которые соблюдали лимиты на 100% своих обязательств, намерены начать выход из режима раньше других.
С вещами на выход
О том, насколько серьезно реагируют на всплеск мировых цен ведущие экспортеры, можно судить по ценовым прогнозам самых неутомимых оптимистов – российских нефтекомпаний. В частности, стратегия “Газпрома” опирается на Brent по $60-$62/бар в 2018 году. “Газпромнефть” и “Лукойл” отталкивается от прогнозного сценария в $50/бар на 2018-22 годы, а “Роснефть” заложила в свои планы сценарий $47/бар.
Российские власти декларируют, что соблюдают соглашение ОРЕС+ полностью. Поэтому, как бы не развивались ситуация дальше, на саммите в Омане Москва надеется согласовать условия, по которым она одной из первых начнет отказываться от квот и восстанавливать докризисную добычу.
Ратует за право скорейшего выхода из квотных сокращений и Королевство Саудовская Аравия. На нее приходятся самые больше по объему квоты и наиболее строгая дисциплина соблюдения картельной политики. РФ за счет роста добычи намерена подлатать дыры в платежном балансе, которые образовались из-за международных санкций.
В отличие от РФ, стремление Саудовской Аравии поскорее выйти из политики квот ОРЕС имеет под собой сугубо экономические причины. Эта страна наметила в конце лета 2018-го вывести свой нефтяной гигант Аramco на мировые рынки ценных бумаг.
Причем стремление саудитов подороже разместить акции своей нефтекомпании сейчас является едва ли не единственной “плановой” причиной январского всплеска мировых нефтяных цен. Чтобы накрутить привлекательность бумаг в период дешевеющей нефти, сауды с 2016 года прекратили жестокую конкуренцию с Ираном и перешли к условной дружбе: из многолетних противников временно превратились в союзников картельного сокращения добычи.
Но после того, как саудовский гигант к 2019 году закроет в КНР и США первичную и вторичную эмиссии части своих акций, саудовская демпинговая конкуренция с Ираном неминуемо вернется в прежнее русло.
До 2015-2017 гг. годов саудо-иранские открытые политические и военные противоречия охватывали только Ливан и Сирию. Но вскоре к точкам противостояния между Тегераном и Эр-Риядом добавились Йемен и Эмират Катар. В 2018 г. к ним добавится Ирак, который после выдворения курдов из нефтяной столицы региона, Киркука, окончательно сполз в сферу влияния Ирана. Для Саудовской Аравии в таких условиях придерживаться квотной политики ОРЕС+ и удорожания нефти – означает субсидировать своих главных военных и религиозных противников в Тегеране.
Логика наращивания саудо-иранского противостояния сводится к попытке саудитов вывести Aramco на мировые фондовые биржи раньше, чем иранцы проделают тот же фокус с государственной нефтекомпанией NIOC. Если последним это удастся, в Эр-Рияде приложат все усилия, чтобы Иран вернулся в эпоху международных санкций.
Корень нефтяного зла
Международные эксперты насчитали целых три серьезных форс-мажора, которые привели к январскому ценовому всплеску. Причем среди них есть и Иран, так беспокоящий Саудовскую Аравию.
Первая из январских неожиданностей – это “исторический бомбовый циклон” Grayson, который в начале января погрузил в блэкаут сотни тысяч потребителей электроэнергии на атлантическом побережье США и Канады. Климатический фактор еще в декабре поразивший буровые вышки в Мексиканском заливе, считался одной из главных причин разогрева мировых нефтяных цен. В январе же штормовой нагон воды циклоном Grayson достиг рекордной отметки больше 4 метров в американском Бостоне. А в Канаде, он вообще парализовал всю атлантическую шельфовую добычу нефти.
Вторая новогодняя неожиданность – аварийная остановка самого крупного британского Сорокового месторождения нефти и газа в Северном море в конце декабря. Из-за деформации труб и роста экологических рисков тогда был заглушен нефтепровод FPS Forties pipeline system, который приносит 30% всей нефти Великобритании. К 3 января, добыча была восстановлена. Но к этому времени на мировые нефтяные рынки подоспел третий, и пока что, главный форс-мажор этой зимы – новогодние социальные волнения в Иране. Они всполошили владельцев нефтяных фьючерсов гораздо больше, чем мощный циклон в США, или предаварийная ситуация на британском трубопроводе.
7 января под арест властей попал бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад. А 12 января, американский президент Дональд Трамп неожиданно наложил санкции на ряд иранских компаний и физических лиц.
Иранский фактор снова главный
Возобновляя давление на Тегеран, Трамп заверил прессу, что с мая США намерены вернуться к санкциям против Ирана, а пока инициируют пересмотр Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД).
“Это соглашение открыло иранским властям доступ к более чем $100 млрд. замороженных средств, которые, однако, не были направлены на улучшение жизни иранского народа. Вместо этого деньги пошли на покупку вооружения, финансирование терроризма и карательных действий, а также пополнили карманы коррумпированных лидеров иранского режима”, – заявил американский президент.
По его мнению, подписавшие СВДП страны должны совместно настоять, чтобы обязательства Ирана были расширены с ядерных программ страны еще и на ракетные. В ином случае американское правительство может вернуться к практике одностороннего введения санкций против иранских компаний уже в конце будущей весны.
Вполне возможно, что грядущее заседание комитета ОРЕС+ в Омане оставит ограничения на добычу нетронутыми до следующего летнего саммита нефтяного картеля. В таком случае, начатая Трампом кампания давления на Иран будет разогревать тревогу биржевых торговцев “бумажной нефтью”. А ведь на них приходится больше 60% оборота всей мировой нефтяной торговли.
Что касается товарных нефтяных рынков, то всплесками цен прежде всего воспользуются США и другие экспортеры, которые не ограничены какими-либо обязательствами перед ОРЕС.
На обочине ценового ралли
Корпорации-оппоненты монопольной политики ОРЕС прежде всего заинтересованы в рынках Индии и стран Дальнего Востока. А вот восточноевропейские государства ЕС и Украина в список их приоритетов не входят.
Правда, следует учесть, что после 2014 года перенос мощностей потребления нефти с центра и севера континента в Восточную и Южную Европу стал долгосрочной тенденцией. Несмотря на стремительно дешевеющую нефть, центр прибыльности нефтяной индустрии с того времени сместился от добычи в транспорт, нефтепереработку и нефтехимию.
Те из государств, которые смогли воспользоваться шансом и стимулировали оживление этих секторов промышленности, только выиграли. К ним, например, можно отнести Польшу, Чехию и Венгрию. Пользуясь ростом конкуренции между экспортерами нефти, они сумели привлечь новые инвестиции в переработку сырья, сократили долю РФ в закупках нефти, и обеспечили потребителям новые источники импорта. Такие подвижки в нефтяном секторе стали заметным стимулом для роста массового спроса, и позитивно сказались на росте всей экономики.
Украина, за исключением нескольких возобновленных нефтехимических производств, не сумела воспользоваться периодом уверенного падения мировых цен нефти. Как и в соседней Румынии, где полноценно загружены только 2 НПЗ из 8-ми существующих, в Украине также работает только 2 НПЗ из 7-ми.
По этой причине украинский рынок давно погружен почти в 100% зависимость от импорта нефтепродуктов. Каждый год страна тратит на него свыше $4 млрд. Чтобы сбалансировать их с валютной политикой государства, украинские власти вынуждены брать на себя все больше обязательств перед зарубежными кредиторами, прежде всего, МВФ. А ограниченность маневра Киева с этим кредитором широко известна.
В итоге, тонущий курс гривни и дефицит валюты для оплаты импорта дает украинским сетям автозаправок вполне обоснованный повод для постоянного роста цен. И очень вероятно, что нынешние зимние форс-мажоры мирового рынка нефти придадут ценовому ралли украинского рынка нефтепродуктов еще одно ускорение. (Андрей Старостин, ubr.ua/Энергетика Украины и мира)
