Интервью президента Ассоциации газодобывающих компаний Украины Даниила Майданика агентству “Интерфакс-Украина”.

– Как вы оцениваете сроки, отведенные на проведение конкурсов СРП?

– По девяти участкам onshore срок в 90 дней был далеко не идеальным. Но так как эти блоки широко обсуждались ранее до объявления конкурсов, то потенциальные инвесторы, заинтересованные в разработке участков в Украине в формате СРП, имели достаточно времени для того, чтобы проанализировать геологическую информацию, сделать качественный анализ и принять решение об участии в конкурсах. Единственное, что настораживало инвесторов, особенно иностранных – это политическая ситуация в стране, ведь только что у нас состоялись выборы президента, на носу – парламентские. Такая политическая турбулентность однозначно вызывала сомнения у новых игроков. Но, тем не менее, четыре иностранные компании и 10 украинских принимают участие в конкурсах. Такой интерес я считаю хорошим результатом для проведения конкурсов.

Главный вопрос, который сейчас стоит на повестке дня – насколько объективным будет выбор победителей. Ассоциация газодобывающих компаний Украины уделяет этому большое внимание, мы будем пристально следить за процессом. Общественный контроль добавит организованности, системности и правильности для принятия решений, ведь определение победителей должно быть максимально прозрачным, без каких-либо перекосов в чью-то сторону.

– Что вы можете сказать о критериях оценки участников?

– Конкурс – это инструмент государства для выбора наиболее оптимального инвестора с определенным перечнем его обязательств. Если абстрагироваться от украинских реалий – возможности манипуляций результатами конкурса, – то перечень критериев достаточно качественный. Государство при определении победителя обычно руководствуется двумя основными целями – получить максимальный доход и увеличить добычу газа в стране. Критерии позволяют оценить, сможет ли государство в сотрудничестве с той или иной компанией достичь поставленных целей. При этом государству нужна уверенность в том, что выбранный оператор имеет надлежащий опыт, экспертный потенциал, сможет выполнить взятые на себя обязательства, которые были обещаны в программе работ, и вдобавок обладает заявленными финансовыми возможностями.

Чтобы исключить возможность для манипуляций при выборе победителей ассоциация предлагала правительству создать максимально объективные критерии и большинство из них сделать количественными. К примеру, количественным критерием можно оценить показатель программы работ – какое количество скважин будет пробурено в течение первых трех лет, какой размер площади будет покрыт 3D сейсмикой. Но это предложение не было принято.

На сегодня существует восемь критериев, по которым будут выбирать победителей. Часть из них количественные – это соотношение разделения продукции, объем инвестиций и финансовое обеспечение. Последний критерий мы предлагали сделать более весомым. Самый большой риск для проведения конкурса – это признание победителем компании, которая пообещает наибольший размер инвестиций, но в конечном итоге не выполнит взятые на себя обязательства. Напомню, что на оценку этого критерия – финансового покрытия – отведено 30 баллов из 270, что, по моему мнению, недостаточно.

Некоторые критерии конкурса удивили, например, рациональность использования ресурсов или влияние на окружающую среду. Существует только два варианта – оператор либо соответствует экологическому законодательству страны, либо не соответствует. Но любая добывающая компания обязана выполнять экологическое законодательство Украины, и соглашение о разделении продукции не может отменить этого требования. Замечания есть и к local content (доля украинских производителей в программе работ). Понятны причины, по которым появился этот критерий, однако абсолютно непонятно, каким образом комиссия сможет оценить такой критерий, как конкурсант сможет гарантировать его выполнение, и как в дальнейшем можно будет тестировать выполнение взятых на конкурсанта обязательств.

Считаю, что в первую очередь комиссия должна смотреть на объем инвестиций – самый простой и объективный критерий, который должен быть основополагающим, следом за ним – опыт в разведке и добыче, а также реалистичность проекта.

Есть еще вопрос, каким образом члены комиссии будут между собой договариваться об оценке того или иного критерии. Им придется делать именно это – договариваться, поскольку большинство критериев, еще раз повторюсь, крайне субъективны.

– А что касается комиссии?

– В нее входят представители нескольких министерств и Госгеонедр, три народных депутата. Однозначно, ощущается нехватка “индустриальной” экспертизы, людей из отрасли. Каждый из членов комиссии может пользоваться услугами отраслевых экспертов, но формально в комиссии почти нет людей, которые понимают, что такое геология, что такое программа работ, как ее проанализировать. Например, представители из Министерства финансов смогут оценить, является ли достаточным финансовое покрытие для той или иной программы, представитель из Министерства экологии сможет оценить влияние работ в рамках этой программы на окружающую среду. А вот членов комиссии, которые смогут хоть на каком-либо профессиональном уровне оценить программу работ, я не наблюдаю. Правильнее было бы создавать наблюдательный экспертный совет, который смог бы качественно проанализировать заявку. Мы об этом неоднократно заявляли, и такое же предложение было от USAID.

– Как в настоящее время прописаны гарантии выполнения конкурсантом своих обязательств?

– Никак. Их нет. Есть только крайне нечетко прописанный критерий “финансовое обеспечение”.

– Существуют ли методы воздействия на победителя, который не выполняет свои обязательства?

– Если одна из сторон нарушает условия соглашения, то вторая идет в суд и добивается его расторжения или исполнения. Если сторона-нарушитель отказывается выполнять условия, тогда вторая сторона считает полученные убытки и требует их возмещения. Процесс долгий и точно не приводящий к росту добычи газа и выполнению программы. Любой уважающий себя и известный на рынке оператор, который подпишет соглашение, с высокой долей вероятности будет его выполнять. Но если это будет малоизвестная компания, которая по каким-то причинам не захочет выполнять программу работ, то других инструментов влияния на оператора, помимо судебного спора, не существует. Поэтому качество инвестора является основополагающей гарантией исполнения взятых на себя обязательств конкурсантом.

– Что будет, если заявку на конкурс по одному блоку подаст один участник?

– Этого будет достаточно для того, чтобы он выиграл.

– Даже если у него будут минимальные фингарантии, минимальная программа работ и объем инвестиций?

– Да, таковы условия конкурса. Здесь уже вопрос не в качестве критериев, а в качестве подготовки государства к подобным конкурсам, правильно ли был организован процесс продвижения инициативы, насколько государство рекламировало конкурсы СРП за границей, сколько времени и средств было выделено для продвижения инициативы в целом. Было бы хорошо, если бы Украина масштабно анонсировала проведение конкурсов на протяжении полугода-года за рубежом, вела предварительные переговоры с потенциальными инвесторами и так далее. В рамках существующих конкурсов всего этого как раз и не было сделано. Будем надеяться, что в будущем подготовка будет более качественной, а промоция – более масштабной. Ведь конкуренция за инвестиции в мире очень большая и Украине нужно побороться за приход новых игроков.

– А что со сроками подачи документов на конкурс по “Дельфину” и, вообще, какова необходимость его проведения в данный момент с учетом ситуации в Крыму?

– По непонятным для нас причинам срок подачи заявок для шельфового участка “Дельфин” с 90 дней, как отводилось на другие участки, сократился до 60-ти. Для такого огромнейшего блока этого времени катастрофически недостаточно, и мы неоднократно заявляли об этом.

Участок интересный, внушительный по своим масштабам, разговоры о его разработке ведутся уже несколько лет. Но вместе с тем он довольно проблемный. Дело в том, что он пересекается с участками и лицензионными блоками по которым “Укргаздобыча” ведет судебные споры с Госгеонедрами. Еще в 2017 году УГД подало заявку на получение спецразрешений на несколько участков в этом районе на бесконкурсной основе. Тогда они не получили одобрения Одесского облсовета и, соответственно, Госгеонедра отказали в выдаче лицензии. Я думаю, УГВ имеет хорошие шансы выиграть суд, так как участкам на шельфе нет необходимости получать согласования в областных советах. По моей информации, компания не будет подаваться на конкурс по “Дельфину”, поскольку может получить лицензии на часть участков в блоке по предыдущим заявкам.

Кроме того, в этом блоке есть участки, которые относятся к “Черноморнефтегазу” и фигурируют в спорах “Нефтегаза” против РФ. И помимо всего этого в непосредственной близости к блоку стоят российские военные корабли. Думаю, что ни одна уважающая себя компания – ни отечественная, ни иностранная – на этот конкурс подаваться не будет. Мы неоднократно акцентировали внимание на том, и международная практика это подтверждает, что два месяца катастрофически мало для квалифицированного юридического анализа и принятия решения. Писали письма премьер-министру, профильному министру, поднимали вопрос необходимости переноса конкурса и увеличения срока подачи заявок. Проведение конкурса в настоящее время настолько нерационально, что складывается впечатление, словно конкурс сделан под одного игрока. Ситуация по “Дельфину” нас очень сильно беспокоит, как и то, что правительство не реагирует на общественные запросы о переносе.

– Вы имеете ввиду Frontera?

– Я не знаю, кто именно это может быть.

– Насколько вероятно, что именно она и победит?

– Если будет единственной компанией-участницей, точно победит. Хотя я знаю, что как минимум две украинские компании планировали податься на этот конкурс.

– Какие?

– Не могу назвать.

– Украинские компании в международных судах, ведя споры с РФ, аргументируют свою позицию, в том числе, потерей активов в Крыму. Если мы допускаем инвесторов на “Дельфин”, не дискредитируем ли мы тем самым себя, демонстрируя наличие доступа и возможность управления активами?

– Такой риск, думаю, есть. Подобные опасения высказывала НАК “Нафтогаз Украины”, поскольку в этом блоке есть участки “Черноморнефтегаза” и конкурс может быть дополнительной аргументацией в пользу РФ в арбитраже.

Следует понимать, что в законодательстве и условиях конкурса не прописана необходимость определения победителя и подписания с ним соглашения в обязательном порядке. Если по каким-то причинам члены комиссии или правительство решат, что победитель конкурса не подходит им, то они могут его не утверждать и перенести проведение.

Кроме того, необходимо учитывать и тот факт, что выбирать победителя конкурса по “Дельфину” и другим участкам будет существующее правительство, а подписывать СРП – новое. И у следующего состава Кабмина может быть много причин не подписывать соглашения с победителями, которые не внушают доверия.

– В случае если комиссия сочтет, что тот или иной оператор не соответствует критериям, может ли Кабмин подписать с ним соглашение?

– Согласно существующим в настоящее время условиям, комиссия должна выбрать победителя и предоставить рекомендации, а правительство уже будет решать, утверждать или не утверждать результаты конкурса, подписать ли соглашение с финалистом.

– Но если будет определен победитель, а УГВ оспорит решение, не станет ли это демонстрацией ненадежности Украины, как объекта для инвестиций?

– По факту “Укргаздобыча” может заблокировать подписание соглашения. Ведь у них участки пересекаются и в суде они это доказали. Это то, о чем говорилось выше – ни у одной компании не было достаточно времени, чтобы с юридической стороны проанализировать данный блок, не говоря уже о геологии. Соответственно, претендентов на конкурсе будет мало.

– УГВ имеет техническую возможность для разработки на шельфе?

– Они никогда этого не делали. В Украине, кроме как у “Черноморнефтегаза”, ни у кого нет опыта оффшорного бурения. Думаю, что для “Укргаздобычи” было бы оптимальным вариантом работать в проектах на шельфе в партнерстве с крупными иностранными операторами.

– Если бы УГВ получило в судебном порядке спецразрешения, какая-либо иностранная компания согласилась бы пойти на такой участок в сотрудничестве?

– Думаю, что нашелся бы оператор, который бы не испугался российских кораблей. Сама по себе отрасль является специфической и не исключает работу в экстремальных условиях. Некоторые известные международные компании до сих пор добывают газ в Сирии, Ираке. Главное – правильно оценить риски. Так или иначе, по “Дельфину” нужно было вести предварительные, комплексные консультации, объяснять риски, открыто рассказывая обо всех ограничениях, с которыми они могут столкнуться в результате проведения конкурса и подписания СРП. К сожалению, этого не было сделано. Оптимальным может быть перенос конкурса, иначе это может крайне негативно сказаться на дальнейшем восприятии Украины как объекта для инвестиций в нефтегазовую отрасль.

– Если вернуться к условиям конкурса, согласно которым разработчик должен отдавать предпочтение товарам и услугам украинского происхождения, как это коррелируется с разработкой “Дельфина”?

– В Украине нет компаний, которые бы могли предоставлять сервисные услуги для работы на таком блоке. Если иностранная сервисная компания откроет офис в нашей стране, то тогда она будут соответствовать условиям конкурса. Если говорить об участках на материке, то Украина имеет достаточный сервисный уровень.

– Есть еще одно соглашение, которое подвисло в воздухе…

– Юзовская площадь. Документ окончательно не подписан, хотя есть молчаливое согласие рынка на заключение договора со словацкой компанией Nafta. Считаю, что с судьбой Юзовского участка давно уже пора определиться – или подписать соглашение, или выставить блок на повторный конкурс. Правительство не делает ни того, ни другого – что-то их там все-таки беспокоит. А вот в ситуации с “Дельфином” ничего не беспокоит? Так или иначе, мы планируем пристально следит за всем, что происходит и с этим конкурсом, и с другими. (Беседовала Анастасия Гасан, Reform.energy/Энергетика Украины и мира)

Добавить комментарий