Те, кто отрицает изменение климата, в том числе президент США Дональд Трамп, высмеивают “Зеленый новый курс” Александрии Окасио-Кортес, однако он бьет прямо в цель, призывая Америку срочно подать пример в борьбе с глобальным потеплением.
Впрочем, печальная правда заключается в том, что, хотя прожорливая культура американцев производит массу неоправданного мусора, на сегодня главным мировым мотором роста выбросов углекислого газа стали развивающиеся страны Азии. И никакие стенания эту проблему не решат. Сделать это можно, лишь создав правильные стимулы для стран, подобных Китаю, Индии, Вьетнаму, Индонезии и Бангладеш.
Трудно представить, как это можно сделать в рамках существующих многосторонних институтов финансовой помощи. Они обладают лишь ограниченной экспертизой в климатических вопросах, а разнообразные лоббисты тянут их в разные стороны. Например, к ужасу многих энергетических экспертов, Всемирный банк недавно довольно капризно решил прекратить финансирование практических всех новых электростанций на ископаемом топливе, включая природный газ. Но именно благодаря замещению грязных угольных электростанций сравнительно чистыми на природном газе США сумели радикально сократить темпы роста выбросов в течение последнего десятилетия (несмотря на все старания Трампа). Кроме того, такое замещение является центральным элементом “Принстонских клиньев” – прагматических вариантов решений, позволяющих минимизировать климатическую угрозу. Нельзя позволять лучшему становится врагом хорошего при переходе к углеродно-нейтральному будущему.
Настало время создать новое целевое агентство – Всемирный углеродный банк, который станет для развитых стран инструментом по координации финансовой и технической помощи и который не будет одновременно пытаться решить все остальные проблемы развития. Да, я полностью отдаю себе отчет в том, что нынешняя администрация США отказывается финансировать даже существующие международные институты. Но Запад не может изолировать себя от мира переплетающейся климатической ответственности.
По данным Международного энергетического агентства (это один из немногих честных посредников в глобальных дебатах об изменении климата, который может стать моделью для отдела исследований в будущем Всемирном углеродном банке), годовые объемы выбросов CO2 в Азии сейчас вдвое выше, чем в Америке, и втрое выше, чем в Европе. В развитых странах, где средний возраст угольных электростанций равен 42 годам, у многих станций близится окончание установленного срока эксплуатации, поэтому не очень трудно постепенно от них отказываться. Между тем в Азии, где каждую неделю возводится одна новая угольная электростанция, их средний возраст равен всего 11 годам, и большинство из них будут работать еще несколько десятилетий.
На уголь приходятся более 60% энергогенерации в быстрорастущих Китае и Индии. Хотя обе страны активно вкладываются в возобновляемые источники энергии, в том числе в энергетику солнца и ветра, их потребности в электроэнергии растут просто слишком быстро, чтобы они могли отказаться от широкодоступного угля.
Но как могут США надменно требовать от Индии сокращения выбросов CO2, которые равны всего лишь десятой части объемов выбросов в США? И как США могут убедить правительство президента Бразилии Жаира Болсонару уменьшить вырубку амазонских лесов (тропические леса являются естественным поглотителем углерода) и сопутствующее развитие, не предоставив каких-то конкретных стимулов?
У тех, кто пытается сократить выбросы углекислого газа, есть множество вариантов действий. Большинство экономистов (включая меня) выступают за введение глобального углеродного налога, хотя некоторые утверждают, что политически более приемлемая торговля эмиссионными квотами (cap-and-trade) может оказаться почти столь же эффективной. Однако все это несбыточные мечты для правительств развивающихся стран, которые отчаянно стараются удовлетворить элементарные потребности своих народов в электричестве. В Африке лишь 43% населения имеют доступ к электричеству, хотя общемировой показатель равен 87%.
Вопреки мнению невежественных президентов, большинство серьезных ученых считают риск катастрофического изменения климата величайшей экзистенциальной угрозой, нависшей над миром в XXI веке. Мы уже начали ощущать на себе его последствия: рекордная жара на западном побережье США и в Европе, эпическое наводнение в штате Айова, влияние климатических рисков на стоимость страхования жилья, которое становится недосягаемым для многих людей. И нынешние проблемы с беженцами нельзя даже сравнивать с тем, что ждет мир, когда экваториальные регионы станут слишком жаркими и слишком засушливыми для занятий сельским хозяйством, а количество климатических мигрантов к концу века вырастет, наверное, до млрд. человек или более.
Армия США уже готовится к этой угрозе. Еще в 2013 г. глава тихоокеанского командования вооруженных сил США адмирал Сэмюэл Локлир назвал долгосрочное изменение климата важнейшей угрозой национальной безопасности. Учитывая серьезные сомнения в том, что предпринимаемые сейчас меры, например, Парижское климатическое соглашение 2015 г., способны на нечто большее, чем легкое замедление темпов глобального потепления, прагматики совершенно верно считают подготовку к худшему суровой необходимостью.
Развитым странам надо приводить свой экологический дом в порядок. Но этого будет недостаточно, если развивающиеся страны Азии (и, наверное, когда-нибудь развивающиеся страны Африки) тоже не встанут на иной путь развития. Практически нет сомнений в том, что новый Всемирный углеродный банк является необходимым элементом любого всеобъемлющего решения, даже с учетом тех чудодейственных технологических разработок, на которые все надеются.
Ответ на вопрос, сколько все это будет стоить, зависит от исходных допущений и амбиций, но легко себе представить сумму в триллион долларов на десять лет. Безумие? Может быть, и нет, если сравнить с вероятными альтернативами. Даже “Зеленый новый курс” лучше, чем отсутствие какого-либо зеленого курса. (Forbes.kz/Энергетика Украины и мира)
