Интервью с и. о. главы Фонда госимущества Украины (ФГИ) Дмитрием Парфененко и заместителем главы Фонда Юрием Никитиным.
– Основное приватизационное событие августа, да и не только августа, но и пока всего этого года – это начинающаяся с 15 числа биржевая продажа блокирующих пакетов акций восьми энергокомпаний. Хотя не так давно в Фонде госимущества заявляли о планах отказаться от их реализации, а передать в общий котел – холдинг или фонд – и управлять уже им и, возможно, продавать на рынке уже его бумаги. В качестве примера называли Румынию, где был создан Fondul Proprietatea и нанята Franklin Templeton Investments для его управления.
Дмитрий Парфененко: Уточню, что отдельно электроэнергетика в этой идее не вычленялась. Эти подходы пропагандировались экс-руководством Минэкономразвития во главе с Айварасом Абромавичусом и экс-главой ФГИ Игорем Билоусом (Верховная Рада приняла его отставку 13 апреля 2017 г.), а лидирующую скрипку в этом вопросе играла Национальная комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку…
– Насколько я знаю, занимался этим вопросом член НКЦБФР Дмитрий Тарабакин
Д.П.: Да, в Комиссии движущая сила по этому проекту – Дима Тарабакин. Их первоначальная идея была создать в Украине некое подобие румынского фонда, управляющего неконтрольными пакетами акций, остающихся в собственности государства, но не только электроэнергетических компаний, а всех подобных пакетов. Чтобы этот фонд каким-то лучшим образом распоряжался этими активами и тем самым увеличивал инвестиционную привлекательность.
Переговорные процессы Игоря Олеговича (Билоуса) я оставляю за скобками, так как я в них не участвовал. Когда я был назначен руководителем Фонда, то попросил своего советника детально изучить наработанное. К этому моменту инициаторы проекта подготовили законопроект, который предлагал идеологию, существенно отличавшуюся от привычных холдинговых компаний. Что такое холдинговая компания? Это оболочка, уставный капитал которой наполнен пакетами акций других предприятий, а сама оболочка действует по стандартным принципам корпоративного управления, определенным украинским законодательством.
В законопроекте идеология же была совершенно другая: создавался хозяйственный субъект с функциями и полномочиями, которые запрещены сегодня в приватизации. Этот субъект должен был пройти IPO на международном рынке, привлекая активы зарубежных компаний под предоставление им возможности получить дополнительный контроль над акциями этого субъекта и переданными ему госпакетами акций компаний. И речь шла уже не о блокирующих пакетах, а преимущественно о контрольных. Блокирующие пакеты рассматривались уже как дополнительное наполнение. Получался такой самостоятельный игрок – государство в государстве, которое практически управляло бы 50-60% активов государственных компаний.
Уставный капитал этого фонда предлагалось, например, наполнить такими объектами как “Энергоатом”, “Укрпочта”, “Турбоатом”, Администрация морских портов и сами порты.
– Это уже больше похоже не на румынский, а на казахстанский вариант – фонд “Самрук-Казына”, объединяющий основные государственные компании.
Д.П.: Совершенно верно. Это полный пересмотр существующей концепции управления государственными активами. Насколько я понимаю основные опасения у наших коллег из Нацкомиссии по ценным бумагам – это прохождение этого законопроекта через Минэкономразвития, Министерство финансов и другие линейные министерства: Мининфраструктуры, Минагропрод. Этот проект дальнейшего развития не получил…
– Принятое в начале июля решение правительства про “Triage” госпредприятий, оставляющее за государством всего 15 стратегических компаний, окончательно ставит точку на этом проекте?
Д.П.: Насколько я понимаю, проект коллег из НКЦБФР даже не успел дойти до Минэкономразвития, которое параллельно разрабатывало концепцию “Triage”, которая просто не предусматривает такого варианта.
Естественно, когда эта идея перестала быть актуальной, стал вопрос, что делать дальше с этими блокпакетами акций энергокомпаний. Хотя это был лишь один из аргументов в пользу их продажи.
Второй – это меморандум, который был заключен правительством Украины и Международным валютным фондом (МВФ). В нем есть несколько маяков, которые касаются государственного имущества и, в частности, приватизации. Черным по белому там написано: приватизация контрольных пакетов шести энергоснабжающих компаний (облэнерго) – это третий квартал 2017 г. Почему эта приватизация затягивается, вы знаете: для ее старта необходимо было принять законы о рынке электроэнергии и независимом регуляторе – Национальной комиссии, осуществляющей государственное регулирование в сферах энергетики и коммунальных услуг (НКРЭКУ), а НКРЭКУ – разработать и ввести стимулирующее тарифообразование (RAB-тарифы).
Наконец-то законы приняты, а НКРЭКУ подготовила методологию по RAB-тарифам. 8 августа мы смотрели выступление премьер-министра Владимира Гройсмана на заседании правительства, на котором он прокомментировал введение RAB-тарифов. Позиция правительства, насколько я ее понял: RAB-тарифы нужны, но вводить их нужно постепенно и эволюционно, так как их введение ляжет на конечного потребителя с точки зрения подорожания услуг.
– Премьер выступил с поддержкой позиции, что необходимо разделять тарифы для старой базы активов и новой, тогда как НКРЭКУ утвердила единую ставку
Д.П.: Я не комментирую действия премьер-министра.
– В связи с вопросом RAB-тарифов хотел вспомнить опыт приватизации контрольных пакетов акций шести облэнерго в 2000-2001 гг., когда удалось продать “Киевоблэнерго” и “Ривнеоблэнерго” американской AES Corporation (тогда AES Silk Road). Тогда инвестору было обещано, если не ошибаюсь, 17% на внесенные инвестиции. Насколько это близко к тому, что сегодня могут получить инвесторы по RAB?
Д.П.: Я переадресую вопрос своему заместителю Юрию Никитину, хотя вкратце скажу, что гарантии на тех конкурсах были предоставлены с обеих сторон, но они не сработали. И яркий пример – это “Херсоноблэнерго”.
Юрий Никитин: “Херсоноблэнерго” отличалось тем, что его долги за электроэнергию перед Энергорынком были примерно такими же, как суммарно у пяти других компаний. И эта задолженность, которая была реструктуризирована после приватизации согласно договоренностям, инвестором погашена так и не была. Но чтобы добиваться ответственности за выполнение этих обязательств, необходимо было идти в международный арбитраж, так как подписанные договоры предусматривали разбирательства в Вене. И Минюст, который курирует судебные споры за пределами страны, после длительного анализа всего комплекса взаимных обязательств и гарантий сделал вывод, что при несоблюдении государством Украина предоставленных гарантий инвесторам бесперспективно пытаться доказать в международном арбитраже, что инвестор не прав.
НКРЭКУ, конечно, утверждала им программы, которые предусматривали какие-то повышения тарифов, но они точно не отвечали тем первоначальным гарантиям рентабельности, о которых говорилось тогда перед приватизацией.
– И спустя 10 лет, когда действие гарантий завершилось, американцы ушли с рынка
Ю.Н.: Не знаю, это ли послужило поводом американцам уйти с рынка в 2013 г., продав эти акции VS Energy. Думаю, что это был один из аргументов. Но, возможно, были и политические аргументы, так как продажа пришлась на период президентства Януковича.
Хочу добавить, что помимо фиксированной нормы прибыли инвесторам была еще дана гарантия возможности отключения неплательщиков. Но у нас, по-прежнему, действует принцип аварийной брони. И прокуратура частенько балуется: говорит, что нельзя отключать, например, водоканалы – это священная корова, к которой нельзя приближаться. Города требуют отказываться от отключения коммунальных предприятий, которые тоже часто являются самыми крупными неплательщиками.
– То есть, проблемы с продажей контрольных пакетов, о которой мы поговорим чуть позже, все равно сохраняются. Даже если с RAB-тарифами к тому времени все будет решено.
Ю.Н.: Государство в этот раз не будет брать на себя таких гарантий. Есть новый закон о рынке, есть действующий независимый регулятор и есть понятная всем методология RAB-тарифов: пока 12% и на новую базу активов, и на старую. Инвестору, по идее, достаточно, чтобы посчитать свой денежный поток и не требовать от государства еще гарантий. Гарантировать же сохранение RAB-тарифов на всю жизнь – такого в мире нигде нет.
– Возможно, после выступления премьера на Кабмине с критикой RAB-тарифов от НКРЭКУ есть смысл повременить немного с продажей пяти блокпакетов облэнерго, дождавшись окончания этой дискуссии, и оставить только акции трех генкомпаний?
Д.П.: Тогда давайте вернемся к тому, с чего мы начинали – с нашей аргументации, почему эти блокпакеты надо продавать сейчас. Так случилось, что контрольные пакеты акций этих восьми компаний были проданы на протяжении последних 10 лет. За это время в них уже сложилась своя структура собственности, и есть свои мажоритарные владельцы. На сегодняшний день наша система корпоративного управления, как бы ее иногда не хвалили, к сожалению, не дает государству рычагов влияния на работу этих компаний на базе этих блокпакетов.
Ю.Н.: Да и другим миноритарным акционерам тоже.
– Случай “Черкассыоблэнерго”, где у государства 46% и 25%, показывает, что и с контрольным пакетом государству нелегко проводить свои решения
Д.П.: Следующий аргумент в пользу выставления пакетов на продажу – это план поступлений от ФГИ, закрепленный в госбюджете. Хотя приватизация никогда в народе не была популярной и мало кто ее любит, но только ленивый в последнее время не ругал Фонд госимущества за срыв бюджета. Как вы знаете, на протяжении последних лет план поступлений от приватизации закладывается на уровне около 17 млрд грн. в год. На сегодняшний день, я скажу честно, мы очень сильно не выполняем этот план. На каждом совещании и заседании Кабинета министров поднимает руку Министерство финансов и задает риторический вопрос: когда Фонд имущества будет давать деньги в бюджет от приватизации?
У ФГИ в управлении около 350 пакетов акций всевозможных предприятий. Из них порядка 150 – это контрольные пакеты. Эти предприятия по своей инвестпривлекательности очень неоднородные. Вы не хуже нас ориентируетесь в ситуации: давайте подумаем, что бы мы могли продать, чтобы хоть как-то приблизиться к этим 17 млрд?
Одесский припортовый завод? Эту печальную историю знает вся Украина, хотя это не значит, что мы опустили руки и ничего не делаем. Предприятие сейчас переживает не самые лучшие времена, но мы не теряем оптимизма и занимаемся этим объектом, чтобы продать его. Сейчас проводится конкурс по отбору субъектов оценочной деятельности. Думаю, что до ноября мы выйдем на Кабмин с проектом распоряжения по утверждению условий продажи. Какая будет цифра – я пока не знаю. Основная проблематика – это “токсичные” долги, которые сложились перед компанией Group DF. Это было сделано до нас, но мы имеем сегодня то, что имеем. В любом случае, при самых лучших раскладах приватизация ОПЗ может максимум дать $250 млн.
Что у нас еще есть? Шесть контрольных пакетов акций облэнерго, приватизация которых пока оттягивается в ожидании принятия нормативной базы. Мы в состоянии низкого старта…
Ю.Н.: … но даже если мы начнем подготовку конкурсов прямо сейчас, то выйдем на продажу на апрель-июнь следующего года.
Д.П.: У нас еще есть 78% акций энергогенерирующей компании “Центрэнерго”. Фонд госимущества недавно завершил процедуру отбора советников, где победителем стал консорциум во главе с Ernst&Young. Мы с ними парафировали договор. Нормативная база говорит о том, что окончательно советника утверждает Кабинет министров. Мы подготовили проект распоряжения, сейчас он находится в недрах Кабмина, мы надеемся на его скорейшее принятие. Но все равно заложенные в нормативной базе по приватизации сроки выводят нас на продажу этого объекта только на следующий год.
Есть еще “Турбоатом”, но возникает большой вопрос, нужно ли педалировать приватизацию этого объекта, потому что основные интересанты – это российские компании, которые не могут быть покупателем по законодательству Украины. Велик риск, что они будут пытаться выходить на покупку акций этой компании через какие-то другие структуры, и в нынешней ситуации эту приватизацию необходимо продвигать очень осторожно.
А больше у нас ничего интересного и нет. Все остальное – это средние и малые объекты и очень много объектов малой приватизации. Мы ими занимаемся, это наша каждодневная кропотливая работа, но, как говорится, “из любви к искусству”: бюджет этими объектами не наполнишь.
Ю.Н.: Хотя 80 объектов малой приватизации за полгода нам удалось продать при плане выставления на год 273. Так что у нас реализация уже составляет минимум 30%, тогда как у уважаемой “Прозорро. Продажи” с Фондом гарантирования вкладов физлиц средний показатель реализации за это время 4,5%. Это не означает, что они плохо продают, думаю, они только начали и еще раскрутятся.
– Они, кстати, потенциально создают вам сильную конкуренцию, особенно в отдельных секторах, например, в недвижимости.
Ю.Н.: Да, и торгуют они преимущественно новым имуществом: это или банковское имущество, или взятое банками залоговое имущество, которое тоже имеет ценность. Наши же объекты – это еще объекты Советского Союза.
Д.П.: Подытоживая по поводу наших возможностей выполнения плана. Есть постановление Кабмина №271 “О проведении прозрачной приватизации”, принятое еще в 2015 году и закрепляющее два перечня объектов: которые подлежат приватизации и которые пока подлежат только подготовке, так как пока они запрещены к приватизации. Срок действия этого документа постоянно продлевается, и наполнение постоянно меняется: что-то ушло, что-то новое появилось. Там порядка 300 объектов, из которых множество находится в управлении министерств и должны быть переданы Фонду для подготовки к приватизации. Скажу мягко – эта работа идет очень неторопливо. У каждого министерства есть тысяча и одна причина, чтобы не форсировать эту передачу.
Так что возвращаемся к этим восьми пакетам акций – продавать сейчас кроме них нечего. Могут ли на эти пакеты прийти другие инвесторы, кроме существующих мажоритарных акционеров, мы можем узнать, только предложив товар к продаже. Так исторически сложилось: все разговоры до официального объявления ни к чему не приводят. Как правило, все потенциальные инвесторы говорят следующее: вы выставьте, а мы посмотрим. Мы хотели почувствовать емкость рынка и интересантов.
И действительно, как только мы выставили (это было 24 июля), сразу же почувствовалась конъюнктура и интерес.
– Интерес ко всем объектам?
Д.П.: Не ко всем, но к подавляющему большинству. У нас есть ощущение, что большинство из восьми будет гарантировано продано.
– Звучит критика, что время выбрано не самое удачное для продажи – отпускной август.
Д.П.: Почему август? – Ответ очень простой: оценка этих пакетов акций сгорает 31 августа текущего года. Эта оценка была сделана еще в прошлом году, когда в этом кресле сидел Игорь Олегович. Если бы мы ничего не объявили, то оценка бы сгорела. К нам бы наверняка возникли вопросы, что делать с понесенными на оценку материальными затратами, которые были на оценку и на подготовительные работы по приватизации. Мы хотели убрать инсинуации в наш адрес.
На самом деле, нормативка у нас гибкая. В случае если нет покупателей, мы всегда можем снять пакет. Мы понимаем репутационные риски, которые несем: только ленивый не обвиняет нас в коррупционной распродаже этих акций олигархам. Но если отвлечься от политики и предвыборной риторики, которая уже сейчас звучит из уст определенных политических сил, то Фонд просто выполняет свои функциональные обязанности.
Более того, такая продажа – это как раз уход от коррупционных рисков. Недавно руководитель НАБУ Артем Сытник заявлял, что основной источник коррупции – это пребывание объектов в государственной собственности. И премьер-министр тоже выступает за приватизацию.
Предвосхищу провокационный вопрос – повлиял ли Кабмин или Администрация президента на Фонд госимущества в принятии этого решения? Нет, абсолютно, мы просто выполняем наши функциональные обязанности. В том самом 271-м постановлении от 2015 года эти восемь пакетов акций уже фигурируют. Я не хочу оправдываться, но хочу чтобы меня услышали: работа руководителей ФГИ неблагодарная – никто спасибо не скажет, все равно останешься виноватым, но нужно принимать решения. Мы приняли это решение.
Ю.Н.: Как люди, давно занимающиеся корпоративным управлением, мы понимаем, что такой блокпакет дает государству три права. Во-первых, заблокировать изменения в устав. Например, в прошлом году компании хотели преобразоваться из публичных АО в частные. Мы заблокировали. Что нам это дало? Ничего.
Во-вторых, получать дивиденды, если вдруг их начислят.
– А есть какая-то статистика по дивидендам?
Ю.Н.: За прошлый год – 930 млн. грн. Один из лучших показателей за все время. Из них от объектов энергетики – 504 млн. грн. “Днипроэнерго”, “Днипрооблэнерго”, “Центрэнерго”, “Сумыоблэнерго” и “Николаевоблэнерго”. Больше всего – от “Днипроэнерго” – 285,5 млн. грн.
Д.П.: Это большая заслуга заместителя Владимира Державина и его команды. Они просто вгрызлись зубами в борьбе за эти дивиденды.
Ю.Н.: Но это не факт, что такие дивиденды будут и дальше. Далеко не все компании выплатили.
Третье, что мы можем сделать, – это потребовать у мажоритария выкупить эти пакеты по рыночной стоимости. И когда мы оценили определенную оценщиками рыночную цену этих 8 пакетов суммарно в 4,1 млрд. грн. и сопоставили ее с дивидендами, то поняли, что лучше идти на продажу. Только не на выкуп мажоритарием, а на максимально открытую продажу. Единственное ограничение – неучастие российских компаний. Мы готовы к выполнению этого условия закона о приватизации, знаем, как это проверить, и сможем это сделать.
Д.П.: Мы отнюдь не являемся адвокатами этих мажоритарщиков, но надо реально оценивать ситуацию. В случае если они купят эти оставшиеся пакеты акций, это будет не более, чем их доплата за приобретение контрольного влияния, которое они уже получили ранее. Объективно это так.
– Поэтому вы их и не разбиваете?
Д.П.: Не разбиваем и ни в коем случае не собираемся.
– Есть еще вопрос по ценам отдельных компаний. Например, в случае “ДТЭК Днипроэнерго” и “ДТЭК Захидэнерго” цена акции в выставленных вами пакетах оказалась несколько ниже, чем текущие котировки на “Украинской бирже”, тогда как по остальным они существенно выше.
Ю.Н.: (показывает сравнительную таблицу с ценами и котировками) Мы же запрос делали за полгода по торгам, например, по “Днипроэнерго” средний курс был 442 грн. за акцию, а мы поставили 488 грн., по “Захидэнерго” – 96,88 грн., а мы ставим 108 грн., так что премия присутствует.
Д.П.: Вы еще обратите внимание, какое там количество акций торговалось и какой объем сделок – 11 млн. грн. Это хорошо распространенный прием манипулирования стоимостью: делается искусственная проводка в 0,5% – и покупается то ли по завышенной, то ли по заниженной цене. Но это не значит, что эти 0,5% можно экстраполировать на все 100% или 25%, так оно не работает.
– Вопрос был связан с тем, что по “Днипро-” и “Захидэнерго” цены близки к рыночным, по другим компаниям – цены выше, а по “Донбассэнерго” – цена очень высокая.
Д.П.: Совершенно верно, но я думаю, что пакет “Донбассэнерго” как раз и не будет продан.
Ю.Н.: Там основная часть активов находится на неподконтрольных территориях. Вряд ли кто рискнет.
– Нам Роберт Бенш сказал, что он не планирует участвовать в биржевом аукционе.
Ю.Н.: Мы не общались, но, скорее всего, этот пакет проблемный. Есть еще опасения по поводу “Одессаоблэнерго”. Думаю, мажоритарные собственники понимают, что мы их не допустим, а есть ли другие покупатели на этот пакет? У этой компании есть еще один миноритарный акционер, которому, возможно, было бы интересно, но у него сложное финансовое состояние. Но для этих компаний мы готовим другой механизм продажи, может быть, частями. Пока рано говорить, возможно, через месяц.
– Вы проводили какие-то предварительные переговоры на этом этапе с мажоритариями или владельцами крупных миноритарных пакетов?
Д.П.: Будем откровенными. Мы говорили со всеми, в том числе и с владельцами контрольных пакетов акций – это просто наша работа. Но это было сделано после публикации объявлений о продаже, а не до того. Реакция следующая – все сдержаны, но видно, что заинтересованы. Их ответ такой: мы готовимся. Будут брать или не будут – так прямо никто не говорит.
– Но окончательно будет ясно за день до торгов, когда надо будет внести залоги для участия в них?
Д.П.: Совершенно верно, по процедуре именно так.
Ю.Н.: Если поступят заявки, то мы обязательно проинформируем по всем возможным каналам, однако не будем говорить, от кого они поступили. Если заявок нет, то тоже об этом скажем.
Я уже лично проехался по всем биржам, которые будут торговать, чтобы проверить возможность прямой трансляции торгов и присутствия там желающих. Только чтобы был паспорт.
– Пресса сможет присутствовать?
Ю.Н.: Конечно. Хотите, можете в Фонде наблюдать, мы отведем для этого специальное помещение. Хотите смотреть в интернете – открывайте канал youtube.
Мы также разослали всем европейским и американским партнерам персональные приглашения: приходите-смотрите, мы открыты.
– Последний вопрос на эту тему: как отбирались биржи?
Ю.Н.: До невозможности просто. У нас были договора с восемью биржами, что они торгуют с нами. Мы изначально принимали решение, что по одному пакету выставим на каждой бирже. Никакого приоритета не было.
Д.П.: Добавлю, что после резкого урезания Нацкомиссией по ценным бумагам отчислений от приватизационных продаж, ранее составлявших 1% от суммы сделки, сейчас практически пропала мотивация торговать нашими пакетами.
Сперва мы поставили на одну биржу по одному пакету акций из восьми. Потом одна из бирж уведомила нас, что сворачивает свою деятельность, и так на одной из бирж оказалось два пакета. А следующая история произошла с КМФБ: 10 августа, когда у этой биржи истекла лицензия, НКЦБФР так и не приняла никакого решения.
– Если компания не будет продана с первого раза?
Ю.Н.: У нас предусмотрена возможность нескольких сессий.
Д.П.: Но только до 31 августа. После этого торги сворачиваются.
– И потом вы будете определяться, что делать дальше?
Ю.Н.: Дальше мы будем проводить новую оценку.
Д.П.: Но обращаю внимание, для новой оценки нужно будет снова получить всю первичную документацию. Захотят они нам ее давать или нет – я не знаю.
Ю.Н.: Мы с большим трудом получили документацию для этой оценки, с большим трудом.
– Еще одно уточнение по “Киевэнерго”. По нашей информации, Киев просил, чтобы до решения вопроса о передаче в концессию двух коммунальных ТЭЦ и городского теплохозяйства государство оставило за собой блокпакет “Киевэнерго”, чтобы как-то влиять на этот процесс.
Д.П.: Поясню ситуацию. Со стороны международных финансовых организаций (МФО), оказывающих помощь столице, идет некое смещение понятий. Они ошибочно считали, что в случае завершения этих договоров на управление, это имущество может войти в уставный капитал “Киевэнерго”, что, как следствие, увеличит стоимость всей компании и стоимость 25%. Но это далеко не так: это коммунальное имущество останется в коммунальной собственности. И никто в уставный капитал его вносить не будет.
Ю.Н.: Но даже если Киев предложит его внести в капитал, то в случае согласия акционеров в обмен получит акции.
А то, что сейчас Киев делает, не продлевая договор на управление ТЭЦ и теплохозяйством с “Киевэнерго” и планируя провести новый тендер, наоборот, ведет к снижению стоимости 25%-ного пакета акций. Мы понимаем, что эти действия приводят к уменьшению стоимости. Наша цена была посчитана с учетом эксплуатации и управления этими станциями.
Д.П.: Есть еще и второй посыл от города – передать им в управление эти 25%
– Это старая история, когда-то у Киева уже был пакет в управлении.
Д.П.: Куда этот пакет в 12,73% акций трансформировался? Ни во что: он был внесен в уставный капитал “Киеэнергохолдинга”, потом размыт до 7-8%, а впоследствии окончательно “дематериализовался”.
Ю.Н.: Наша позиция в переговорах с МФО очень проста: мы делаем все открыто, ничего не скрываем, провели несколько рабочих групп, объясняя свою позицию. Если цена большая, этот пакет не возьмут, если она малая, то покупатели набегут, и она, естественно, поднимется. (Интерфакс-Украина/Энергетика Украины и мира)
