В Украине началась реформа электроэнергетики, старт которой дал закон “О рынке электроэнергии”, вступивший в силу 11 июня 2017 г. Уже с июля 2019 г. он должен полноценно заработать. На место устаревшей модели с фиксированными тарифами должен прийти свободный рынок, где электроэнергия станет товаром, количество игроков увеличится, а главным субъектом будет потребитель, который сможет выбирать, у кого ему покупать этот товар.
Данил Бабков, менеджер отдела по аналитической работе Дирекции по коммерческой деятельности «ДТЭК Энерго» рассказал специально для Mind, к каким переменам и затратам нужно быть готовым украинскому потребителю и на какой отложенный эффект можно рассчитывать.
Действующая модель рынка, по которой отрасль работает 20 с лишним лет, ориентирована в первую очередь на производителя электроэнергии. Как минимум потому, что он способен контролировать уровень своих затрат в отличие от, например, металлургического комбината, который практически не имеет влияния на свой счет за электроэнергию. Производственный цикл изменить нелегко, цену на электроэнергию назначают сверху, а потому доля электрозатрат в себестоимости остается неизменной и, все чаще, неподъемной величиной для коммерческой деятельности.
Возможность для предприятия самому регулировать эти расходы является задачей-максимум нового закона “О рынке электроэнергии”.
Лучшая демонстрация потребностей в реформе рынка – сопоставление доли затрат на электроэнергию у отечественных компаний и соответствующих затрат у компаний из промышленно развитых стран. Фактически, данный график показывает, сколько в общем ВВП страны составляет оплата за электроэнергию.
Как видим, доля электроэнергетики в промышленно развитых странах колеблется в пределах 3-4%, а в экономике Украины она составляет 6,3%. Главная причина этой разницы – высокая доля энергоемкой промышленности в структуре отечественного ВВП и недостаточная энергоэффективность производства.
Эксперты считают, что в условиях открытого рынка, если цены на электроэнергию не контролировать, а ввести политику так называемого laissez-faire (принципа невмешательства), рынок сам будет сдерживать нагрузку и не выйдет за пределы 4%.
В случае превышения этого лимита потребитель будет заинтересован в оптимизации затрат. Например, кто-то проводит энергоаудит; кто-то отключается от общих сетей и создает собственные энергообъекты в обход системы; кто-то ищет альтернативные варианты по снабжению. То есть потребитель начинает активно заниматься энергоэффективностью.
На графике, приведенном ниже, можно увидеть четкую тенденцию: чем выше энергоемкость экономики страны, тем ниже тарифы, и наоборот. Например, в Китае тарифы низкие, а энергоемкость высокая. Но, перемножив тариф в Китае ($0,08) на электроемкость (0,5 кВт.ч/$), мы “взвешиваем” долю электроэнергетики в экономике страны и получаем 4%.
Превышение этого индикативного показателя может свидетельствовать о вмешательстве государства в процессы ценообразования – установлении тарифов регуляторным путем. Впрочем, есть интересные исключения.
В том же Китае еще в 2012 году доля энергетики в ВВП составляла 5,5%, что было осознанным решением властей государства и объяснялось стремительным развитием энергетической отрасли – введением новых мощностей для обеспечения промышленного роста. Также действовала обширная экологическая программа, в рамках которой интенсивно вводились в эксплуатацию мощности дорогостоящей ветряной и солнечной генерации.
В Европе примером страны, выходившей за рамки 4%-го лимита, была Германия. С 2002 года в стране стартовала программа Energiewende (энергетический поворот), ориентированная на постепенный отказ от ядерной энергетики и почти полный переход на возобновляемые источники. В итоге “германский поворот” обернулся для потребителей 64% ростом тарифом.
Однако стоит отметить, что в течение двух лет немецкие власти проводили публичные слушания, освещая все возможные последствия для участников рынка: тарифы, воздействие на энергосистему, экономику предприятий, экологию. Потребители, “подписавшись” на будущие миллиардные затраты, решение принимали взвешенно и сознательно, разделяя позицию истеблишмента. При сильной позиции потребителя такой подход является единственно возможным при отходе в сторону от рыночного ценообразования.
В период 2008-2010 годов электроэнергетика составляла чуть менее 5% в валовом доходе страны. Но уже с 2011 года ситуация начала стабилизироваться, и доля энергетической отрасли снизилась до отметки 3-3,5%.
Опираясь на опыт европейских стран, со всей ответственностью можно предположить, что внедрение рыночных механизмов в чистом виде будет способствовать снижению совокупных платежей потребителей с 6,3% до 4% ВВП Украины. И это станет возможным или за счет снижения расходов электроэнергии, в основном в промышленном секторе (программы по энергоэффективности), или же путем снижения цены производителем электроэнергии.
Острая конкуренция на рынке рано или поздно потребует от генерирующих компаний выводить устаревшие мощности, наращивать программы по модернизации, повышать производительность и снижать эксплуатационные затраты. Например, на сегодня порядка 80% украинских сетей изношены, и, по разным оценкам, только инфраструктура нуждается в $20-30 млрд. для обновления. Программы модернизации и энергоэффективности дадут мощный стимул для развития всех отраслей промышленности Украины.
Со своей стороны бытовые потребители тоже должны научиться существовать в свободном рынке электроэнергетики. Сегодня европейские энергокомпании внедряют современные сервисы, облегчающие коммуникацию с клиентом и помогающие ему экономить. Это и мобильные приложения (интернет-сервисы) по мониторингу и управлению энергопотреблением в реальном времени, и инновационные решения для установления тарифов, и сервисы по удаленному управлению потреблением в домах. Все это уже доступно, и украинцы могут начинать внедрять данные технологии в своих домах. (Энергореформа/Энергетика Украины и мира)