После 74 лет торговых отношений с “Газпромом” Польша планирует отказаться от российского газа.
Правящая партия “Закон и справедливость” с момента прихода к власти в 2015 г. заявляет, что не будет продолжать долгосрочный контракт с “Газпромом”, срок действия которого заканчивается в 2022 г. Для этого польской государственной нефтегазовой компании PGNiG SA пришлось возродить проект по строительству соединительного газопровода, связывающего Польшу с месторождениями на норвежском шельфе, который был впервые предложен к рассмотрению около 20 лет назад.
Строительство соединительного газопровода Baltic Pipe (“Балтийская труба”) идет в соответствии с жестким графиком, согласно которому дата завершения строительства намечена на октябрь 2022 года.
“Если мы захотим продолжить контракт с “Газпромом”, нам нужно будет начать переговоры в декабре 2019 года, но на то время мы будем уверены, что газопровод Baltic Pipe будет построен, поэтому мы находимся в благоприятной ситуации и чувствуем себя уверено, – заявил уполномоченный польского правительства по вопросам стратегической энергетической инфраструктуры Пйотр Наимский . – Вместе с этим Польша готова к любым рискам, связанным с перебоями в поставках в переходный период”.
По контракту с “Газпромом” компания PGNiG получает 10 млрд. куб. м газа в год. В этом году компания удвоила свои закупки СПГ из Катара приблизительно до трех млрд. куб. м и подписала среднесрочное соглашение на поставку сжиженного природного газа из США. После 2020 года мощность терминала СПГ должна будет вырасти на 50% до 7,5 млрд. куб. м в год. При этом польская компания обязалась перекачивать 8,78 млрд. куб. м газа в год по газопроводу Baltic Pipe после его запуска.
Кроме того, Польша добывает свыше четырех млрд. куб. м своего газа в год, и для того, чтобы экспортировать избытки газа, которые могут появиться после 2022 года, она строит газовые соединения с соседними странами, включая Словакию, Литву, Чехию и Украину.
Правда, эксперт по вопросам энергетики и безопасности, президент Центра глобалистики “Стратегия XXI” убежден: Украине “газовый брак” с Польшей и даром не нужен. “Учитывая польские подходы к Украине, я бы многократно подумал, прежде чем решиться связывать себя дополнительными экономическими или энергетическими отношениями со страной, которая ведет все более недружелюбную политику по отношению к Украине”, – говорит в интервью “Дню” эксперт.
– Baltic Pipe – один из ключевых проектов, который всегда ставили на повестку дня, когда партия “Право и справедливость” получала власть в Польше.
Но, учитывая масштаб проекта, самостоятельно Польша не в состоянии его реализовать, несмотря на полную политическую поддержку Норвегии. Ведь норвежцы не собираются его финансировать. Кроме того, “слабым местом” этого проекта всегда была нехватка спроса на газ в конце трубы. Объемы потребления газа Польшей не так уж и велики.
– Пока. Но Польша наращивает свою промышленность.
– Наращивает. Но потребление газа не сильно возросло.
Когда впервые Baltic Pipe появился, то поляки предлагали Литве и Украине приобщиться к проекту.
Я помню возмущенный ответ тогдашнего первого украинского вице-премьер-министра Олега Дубины (в некоторых отношениях он очень позитивным человеком был, а в этом случае ошибся): “Что вы предлагаете нам? Норвежский газ никогда не будет дешевле российского”.
На том все и закончилось. Поляки, не найдя на своем конце трубы дополнительных потребителей, не смогли сделать нормальное бизнес-обоснование этого проекта.
Ситуация на европейском газовом рынке изменилась в корне. Но если мы посмотрим на генеральную тенденцию газового рынка ЕС, то потребление газа на нем расти сильно не будет.
Россия сейчас “вопит”, что Европа стала больше импортировать газа. Но это же не из-за того, что потребление голубого топлива выросло. На территории стран ЕС сократилась собственная добыча газа, поэтому им компенсируют его падение.
А что касается проекта “норвежский газ для Польши”, то все так и осталось неизменным: необоснованно дорого.
– Неужели 2 млрд. дол. для Польши это так много?
– Во-первых, себестоимость точно будет больше 2 млрд. долларов. Но вызов же не только в том, чтобы проложить трубу. Нужно еще и разрабатывать месторождения в Норвегии. Норвежцы якобы приглашают, но, опять же, они никоим образом этому не способствуют. Поэтому 2022 год старта – это из разряда “дай Боже нашему теленку волка съесть”.
– Тогда для чего эти заявления? Польша кого-то “пугает”?
– Понятно, что они пытаются реализовать этот проект. И убеждены, что это им удастся.
Мой скептический взгляд основан на том, что проект не смог быть реализован в значительно лучшие времена. Поэтому очень маловероятно, что он будет реализован теперь.
Что касается Украины, то для нас важен не польский проект, а решить вопрос наращивания собственной газодобычи и отказаться от импорта газа как такового.
По некоторым оценкам не только украинских экспертов, которые могут считаться заангажированными, но и американских независимых экспертов, Украина сможет даже экспортировать часть газа. Небольшие объемы, несколько млрд. кубов, но может.
Поэтому для польского проекта это означает то, что было раньше, – недостаточное потребление с польского конца трубы.
Я понимаю их логику – они хотят действовать таким образом, что есть коридор север-юг – это газовый коридор, который был инициирован 60 лет назад в рамках Вышеградской группы. Этот норвежско-польский проект вписывается в идеологию этого коридора. Но видим, кто выступает скептиком или противником польского проекта. Та же Венгрия, которая, в принципе, “смотрит” только в российскую сторону и которая с высокой долей вероятности отдаст предпочтение тому, чтобы брать больше российского газа из второй нити турецкого потока, чем будет брать норвежский газ через Польшу.
Кроме того, страны Центральной Европы не являются крупными потребителями газа.
– Немного подробнее об “Украина сама может обеспечить себя газом и даже экспортировать”. То есть у нас достаточно своих месторождений, даже с учетом потерянного Черноморского шельфа?
– Он, в принципе, серьезной роли для нас не играл. Перспектива была. А то, что добывалось там, – это 1,7 млрд. кубов – даже не выходило на материковую часть, а только на полуостров.
А с учетом последних польских подходов к Украине я бы многократно подумал, прежде чем решиться связывать себя дополнительными экономическими или энергетическими отношениями со страной, которая ведет все больше недружелюбную политику в отношении Украины.
– То есть энергетическая автономность для Украины – это ее будущее?
– Да, абсолютно! Чтобы не зависеть ни от “прихотей” с Востока, ни от “прихотей” с Запада.
– У нас есть шансы в ближайшей перспективе ее достичь, по вашим оценкам?
– Есть. Конечно, “Программа 2020” предусматривает наращивание добычи 20 млрд. кубов собственной газодобычи до 2020 года. Понятно, что в 2020 году этого не будет, но почва уже создана. Пусть в 2022 году, но это можно сделать. Нужно просто работать, чтобы в этом году газодобыча увеличилась на миллиард кубов, в следующем году – на два млрд., в 2020 году – на три млрд.. Если такой алгоритм будет выдержан, то где-то в 2022 году мы выйдем на газовую самодостаточность. Тогда мы уже не будем обязаны использовать “паритет импортной цены”, как того требует от нас МВФ. И не нужно будет под диктовку поднимать цену на газ для населения. Напротив – сможем ее даже снизить.
– МВФ же не просто требует поднять цену на газ для населения на 30%. Они призывают создать рынок газа. Почему, по вашему мнению, Фонд перестал замечать монопольное положение “Нафтогаза”?
– Монопольного нет. Доминирующее. Хотя “Нафтогаз” и это будет отрицать.
Монополии действительно нет по части импорта газа, да и добычи тоже. Все же есть какая ни какая частная газодобыча.
Другое дело, когда мы говорим о том, что три четверти национальной газодобычи – это газ “Укргаздобыча”, то есть “Нафтогаза”, и только четверть – это частная добыча. Понятно, что “Нафтогаз” имеет доминирующее положение. Точно так же по части импорта газа. “Нафтогаз” – основной импортер, и у него доминирующее положение.
И “Нафтогаз” просто так не будет сдавать свои позиции. Чего вдруг компания, которая имеет позиции на рынке, скажет: теперь забирайте часть рынка себе, а мы здесь будем довольствоваться крошками?! Они борются за сохранение своего положения. Так бы делала любая компания. Другое дело что должны работать регуляторы.
– По вашему мнению, почему в требованиях МВФ в первую очередь выпячивается поднятие цены на газ для потребителя, а не реформа газового рынка как такового.
– Они мыслят шаблонно. Дали деньги и думают, как их будут возвращать. Чтобы могли вернуть – повышайте тариф, тогда у вас будет возможность вернуть деньги. (Алла Дубровык-Рохова, День/Энергетика Украины и мира)