Каким будет «Нафтогаз» после отделения “трубы”, как изменятся правила игры на газовом рынке и “развод” с Коломойским. Интервью главы НАК Андрея Коболева.
О “походе в политику” и Коломойском
– В марте этого года заканчивается ваш контракт с правительством. Что будет дальше? Кабмин готов с вами продлить контракт?
– Продление моего контракта это вопрос к наблюдательному совету Нафтогаза. И, соответственно, эту тему нужно будет с ними обсудить.
– Вы настоящий старожил в государственных структурах. Дольше вас – только Арсен Аваков и Андрей Пышный. В чем секрет, как удерживаетесь при всех правительствах? На каких условиях вы остались работать после прихода к власти команды Зеленского?
– Сорри, но не будет никакой яркой фразы. Мы просто работаем. И условий никаких не было. Перед собой я сейчас вижу две ключевых цели – завершить анбандлинг и провести рынок газа через эту зиму.
– Этой весной ходили слухи, что вы собираетесь в большую политику. Ваше имя было среди кандидатов в премьеры. Как далеко вы зашли в этом направлении?
– Я дошел до слов “нет, не хочу”. При этом я не обсуждал этот вопрос ни с кем на Банковой. Со мной такие разговоры не велись. В основном у меня спрашивали про планы – и те люди, которые вряд ли влияли на такие решения. Я им отвечал: не хочу. Вот и вся моя премьериада.
– Как вы считаете, почему Игорь Коломойский вас называл претендентом на должность премьера?
– Я думаю, что в тот момент Игорь Коломойский находился в сложных переговорах с господином (бывшый премьер-министр Владимир Гройсман) Гройсманом. А ничто так не забрасывало Владимира Борисовича на люстру, как новость, что Коболев может стать премьер-министром. Нужно признать, что Игорь Валерьевич – тонкий игрок и хорошо понимает психологию. И это железно сработало. Я знаю.
– Вы эту тему не обсуждали с Коломойским?
– Нет.
О транзите газа и возможном кризисе
– Один из самых, наверное, важных вопросов сегодня – транзит российского газа в Европу. Контракт с Газпромом по транзиту заканчивается 31 декабря. Что будет с транзитом с 1 января?
– Мы рассматриваем несколько сценариев развития событий. Мы конечно же хотим, чтобы реализовался позитивный вариант, при котором Газпром и новый оператор ГТС, отделенный от Нафтогаза, смогут подписать новый контракт о транзите газа и продолжить транспортировку через Украину на новых, европейских условиях.
– Это один вариант.
– Есть вариант и негативный, когда, невзирая на коммерческую целесообразность и логику рынка, Газпром такой контракт не подпишет. В пользу этого варианта также говорят созданные в Европе Газпромом и другими российскими компаниями огромные запасы газа. Эти запасы в случае кризиса вырастут в цене, на чем эти компании смогут прилично заработать.
Промежуточный сценарий: через какое-то время станет очевидно, что свято место пусто не бывает, что долю Газпрома на европейском рынке занимают другие, и ему придется вернуться к новому оператору ГТС и договариваться о транзите.
Последний сценарий, по нашему мнению, самый вероятный.
– В середине ноября Газпром прислал Нафтогазу официальное предложение по транзиту. Это предложение министр энергетики Алексей Оржель назвал неприемлемым. Вам не кажется, что Газпром специально затягивает переговоры, чтобы внести в повестку дня газовый вопрос на “нормандском формате”?
– Интерпретировать тактику россиян иногда бывает довольно сложно, потому что она бывает иррациональной с коммерческой точки зрения. Возможно, она (тактика – Ред.) рациональна с политической точки зрения, поэтому все может быть.
– Вам не кажется, что всю эту газовую историю Россия пытается привязать к большой политической сделке по Донбассу?
– У меня пока нет таких фактов.
– Риск нулевого транзита возрастает с каждым днем. Насколько цены могут вырасти из-за остановки транзита газа в Европу?
– Это вопрос гипотетический. Кризисные цены спрогнозировать сложно, но думаю, я не ошибусь, если скажу, что цена на первых порах может и удвоиться. Например, в марте 2018 года, когда Газпром отказался поставлять предоплаченный газ, цена выросла на 80% за несколько часов. Рост цены в Евросоюзе будет означать рост цены в Украине.
– Кризис – это полное прекращение транзита через Украину?
– Да. Сейчас работает Северный поток-1, газопроводы OPAL и Ямал-Европа. Также в Европе работают терминалы сжиженного природного газа, которые принимают немало российского СПГ. И на этом фоне Газпром отказывается от транзита через территорию Украины. Я считаю, что Европа пройдет этот кризисный сценарий зимой. И, кстати, не только эту зиму. Мощности СПГ терминалов позволяют это обеспечить. Правда, тогда Газпром уступит долю рынка другим игрокам.
– А Украина сможет пройти эту зиму без транзита?
– По нашим расчетам, Украина спокойно сможет пройти эту зиму, если не будет никаких форс-мажорных ситуаций. Например, в 2014 году венгерский оператор без каких-либо объяснений перекрыл газ для Украины. Но этой зимой это не было бы форс-мажором, потому что у нас рекордные запасы газа и мы готовы обходиться без импорта в течение первого квартала 2020 года. Мы старались подготовиться и технически, и операционно к разным ситуациям.
– Какими будут ваши действия, если Газпром продолжит транзит без какого-либо контракта?
– В сообщениях, которые мы получили от российской стороны, они достаточно четко указали, что не собираются продолжать транзит газа, если не будет контракта. И я вообще не встречал такой практики.
Но если гипотетически предположить, что контракта нет, а поступление газа есть, то прием такого ресурса несет для Украины определенные риски. Принимая газ без контракта, у нас не будет оснований для его замера. И, соответственно, любая сторона, например российская, может обвинить нас в краже газа. К тому же, нас могут обвинить в контрабанде. Это серьезный вопрос.
– По вашим прогнозам, возможный газовый кризис в следующем году будет серьезней, чем в 2009-м?
– Я искренне надеюсь, что его не будет. И мы вместе с правительством прилагаем все усилия, чтобы этого не произошло. Но мы готовы к нему.
Я понимаю, что нам придется пережить. И я надеюсь, что новое правительство уже поняло, что есть группа политиков, которые будут со всех экранов кричать, что нужно немедленно соглашаться на любые условия, иначе мы все умрем. А это не так.
– От участников рынка мы не раз слышали, что в случае кризиса украинское правительство столкнется с давлением со стороны Евросоюза.
– Нет никакого сомнения, что так и будет. Я уверен, что целый ряд европейских государств, которые в последнее время регулярно выступают на стороне Российской Федерации в международных вопросах, будут на нас очень жестко давить. А Украине в этой ситуации нужно удерживать свою позицию.
О компромиссах с Газпромом, Северном потоке-2 и судьбе ГТС
– Совсем недавно министр энергетики Алексей Оржель призвал Газпром к компромиссу по контракту на транзит. Очевидно, что Газпром не пойдет на это без компромиссов с нашей стороны. На какие компромиссы готов пойти Нафтогаз ради продолжения транзита?
– Мы готовы на разумные компромиссы. Можно много чего сделать, если это имеет экономическое обоснование, если это равноценный обмен.
– Что говорят в Евросоюзе? Немецкий телеканал DW сообщил, что Еврокомиссия пошла на небольшую уступку для России, предложив 10-летний контракт, с возможностью прервать его через пять лет. Это правда?
– Мы не видели никакого дрейфа в сторону России. И более того, на последней экспертной трехсторонней консультации (20 – ноября – Ред.), насколько я знаю, представители Еврокомиссии очень жестко и прагматично вели себя, не сдавая европейские позиции.
– Можете раскрыть эту позицию?
– К сожалению, не могу. Это будет некорректно с моей стороны.
– Давайте поговорим о Северном потоке-2. По факту строительство газопровода уже приблизилось к завершению. Можете объяснить, как Газпром прогнул ряд европейских стран?
– Очень просто, и я это много раз объяснял. Помните, у нас ряд политиков в парламенте активно протестовали против даже гипотетической возможности привлечь иностранного партнера в нашу ГТС? И это был бы миноритарный пакет. Причем такое привлечение могло стать возможным только с разрешения Верховной Рады.
Но политики “захлопнули” это окно возможностей (Верховная Рада исключила перед вторым чтением из закона о ГТС возможность приватизации или сдачи “трубы” в концессию – Ред.). Это и есть ответ на вопрос. Газпром потом берет все эти видео с нашими политиками, подборку всех этих заявлений, и едет к европейцам. И говорит: “Вы посмотрите, ведь эти украинцы неадекватные. А мы ваши партнеры, мы отдали половину в нашем Северном потоке и отдали половину в новом Северном потоке-2. А они даже окно возможности закрыли – кирпичами заложили и табличку повесили с надписью “нельзя””.
Главный аргумент Газпрома в Европе – украинцы не являются вашими партнерами, а мы, россияне, – ваши партнеры. И этот аргумент работает – ничто так не скрепляет дружбу, как взаимный коммерческий интерес. Проблема Украины в том, что в этом вопросе в Верховной Раде победила пророссийская сила.
– Сколько Северный поток-2 будет стоить для украинской экономики?
– $3 млрд. в год. Я считаю, что если Северный поток-2 будет достроен, транзита через Украину не будет.
– Думаете Газпрому удастся передавить газовую директиву ЕС, ограничивающую загрузку более чем на половину? Специально для этого немецкий Бундестаг принял законопроект, который позволит регулятору Германии решить судьбу Северного потока-2?
– Есть такое неписаное правило на газовом рынке Европы: если Газпром построил газопровод, он будет полностью загружен. Если Северный поток-2 достроят, – есть вероятность, что его смогут загрузить на 100%.
– Представим, что будет реализован негативный сценарий. И Газпром прекращает транзит газа через нашу газотранспортную систему (ГТС). Что с ней будет дальше?
– Во-первых, наша команда борется за сохранение транзита. Мы используем все инструменты, которые нам доступны: трехсторонний переговорный процесс и прямые переговоры с европейскими партнерами. Мы надеемся, что европейцы будут получать газ на востоке Украины и платить нам за его транспортировку. Ну и последний сценарий – Стокгольмский арбитраж, который поможет нам компенсировать все возможные потери из-за остановки транзита.
– Претензия на $12 млрд.?
– Да. Сложно предсказать, что будет дальше. Но мы работаем над тем, чтобы минимизировать экономические потери государства от возможного прекращения россиянами транзита. Для этого надо либо найти альтернативных поставщиков, либо пытаться получить в нашу “трубу” среднеазиатский газ. А если ничего не получится, будем заниматься взысканием денег с Газпрома через Стокгольм.
– Когда ожидается первое заседание по новому иску?
– Мы не подавали никаких новых исков в Стокгольмском арбитраже. Иск был подан Газпромом в прошлом году. Россияне пытаются разорвать старый транзитный договор, доказать вещи, от которых Нафтогаз может потерять больше $3 млрд. Мы подали встречные претензии.
У нас есть иски по принуждению Газпрома к расчетам с нами по предыдущему решению арбитража, но это другой вопрос.
– Сколько удалось реально взыскать с Газпрома денег?
– $2,1 млрд., зачтенных в счет потребленного в 2014-2015 годах, но не полностью оплаченного нами газа. Это 45% всей компенсации, присужденной нам в арбитраже в феврале 2018 года. Эту часть выиграша мы отразили в отчетности и заплатили соответствующие налоги и дивиденды. Таким образом, эта сумма почти полностью попала в госбюджет Украины.
По оставшейся сумме мы занимаемся взысканием. С накопленными процентами это почти $3 млрд. У нас большое количество активов Газпрома либо арестованы, либо обездвижены в разных юрисдикциях. Я думаю, оставшуюся сумму мы получим. Когда? Все зависит от решения судов. Если Газпром не рассчитается, местные суды разных юрисдикций разрешат продавать его активы.
Об анбандлинге Нафтогаза
– Если вернуться к газотранспортной системе. Вы довольны законом о разделении Нафтогаза?
– Принятый парламентом вариант позволяет вовремя закончить анбандлинг. Это хорошо. С другой стороны, раньше с потенциальными западными партнерами можно было вести переговоры, а финальное решение должна была принимать Верховная Рада. Сейчас, пользуясь срочностью вопроса об анбандлинге, пророссийские силы усложнили привлечение западных партнеров.
– По вашему прогнозу, Украина успеет до 1 января провести анбандлинг?
– Я думаю, да. Со сменой правительства и регулятора все кардинально поменялось. Предыдущее правительство делало все, чтобы не завершить анбандлинг вовремя. И я это говорю официально. А с новым правительством мы очень быстро нашли общий язык.
– У нового оператора ГТС будет ресурс для обслуживания “трубы” в случае прекращения транзита?
– Его работа будет зависеть от решения украинского регулятора. В рамках украинского законодательства НКРЕКУ придется регулировать тарифную политику таким образом, чтобы привести доходную часть оператора в соответствие с расходной.
– После завершения анбандлинга газотранспортная система выйдет из управления Укртрансгаза. Чем компания будет дальше заниматься?
– В ее управлении останутся подземные хранилища газа. У Укртрансгаза есть большое поле для деятельности: есть куча вопросов, которые нужно решить. Нужно собрать долги с рынка, которые позволят Укртрансгазу дальше работать. Но главной задачей будет управление подземными хранилищами газа.
О будущем газового рынка, планах Нафтогаза и выходе на IPO
– Давайте поговорим о будущем Нафтогаза. Компания в любом случае лишится $3 млрд. от транзита, как изменится бизнес-модель в ближайшие два-три года?
– Давайте начнем не с Нафтогаза, а с другого. Со следующего года нас ждет кардинальное изменение привычного отношения к вопросам газа. Ни для кого не секрет, что Нафтогаз выступал донором неэффективных процессов на рынке газа, которые исторически сложились в нашей стране из-за популизма или коррупции.
– Вы говорите о периоде до 2014 года?
– Нет. Даже о теперешнем времени. Смотрите. Есть огромные долги тепловиков перед Нафтогазом. Есть огромные долги газсбытов и облгазов. Есть долг Одесского припортового завода. Предыдущее правительство обязало нас за свой счет поставить им газ на сумму 1,6 млрд. грн., который они не оплатили.
Откуда мы брали на это деньги? Это были средства, получаемые за транзит газа. Эти три млрд. и были главной “дойной коровой” всего украинского газового рынка. И эта “корова” позволяла не только наполнять украинский бюджет, но и оплачивать все неэффективности газового рынка. Так вот, с первого января, хотя если быть точным – с 1 февраля, потому что в январе мы еще получим от Газпрома деньги за декабрь, эта “корова”, скорее всего, перестанет “давать молоко”. И тогда самая большая нагрузка ляжет на регулятора.
– Почему?
– Раньше НКРЭКУ нам говорила: у вас же много денег, мы не можем вам поднять тариф. А сейчас все, “лавочка закрывается”. Нулевой транзит – это изменения условий не только для Нафтогаза, но и для всего газового рынка Украины. И тогда тепловикам придется платить вовремя полную цену за газ, а также вовремя собирать деньги с потребителей. Тем же облгазам придется рассчитываться за газ. А это значит, что регулятор должен будет обеспечить все условия для этого.
Нам тоже придется более активно собирать деньги с потребителей. Вы даже не представляете, сколько раз мне писали-говорили, мол, ну Коболев, у вас же куча денег, можете нам помочь? Я всегда говорил: нет. И тогда нас заставляли это делать на законодательном уровне, и деньги Нафтогаза перекочевывали в другие карманы. Но со следующего года изменения условий существования на рынке будут кардинальными.
– Можете привести пример? Что изменения на рынке будут означать на практике? Сложно себе представить, что теплокоммунэнерго вдруг начнет вовремя собирать деньги по счетам.
– Я не вижу другого варианта. Правительство должно решить вопрос с платежной дисциплиной ТКЭ. Такой вариант обсуждался еще с 2014 года. Предыдущее правительство решило этого не делать, потому что это не популярно. Но результаты выборов доказали обратное. Сейчас очень важно привести правила работы рынка к реальности.
– Каким вы видите Нафтогаза через пять лет?
– Нафтогаз будет добывать и торговать газом, как оптом, так и в розницу. Мы будем оказывать услуги по энергоэффективности и заниматься возобновляемой энергетикой.
– У вас уже есть проект строительства ветроэлектростанции в Николаевской области. Будут ли и другие проекты?
– Сейчас занимаемся несколькими проектами. Недавно мы подписали контракт на строительство солнечной электростанции. У нас есть площадка в Житомирской области. Также мы рассматриваем площадки и в других областях. У нас есть интересная идея по развитию возобновляемой энергетики в Донецкой области. Но для ее реализации потребуется согласование с правительством и Министерством обороны. Также мы сейчас рассматривает варианты, связанные с биогазом. Мы считаем, что у биогаза есть большой потенциал.
– То есть Нафтогаз превращается из сугубо газовой истории в энергетический мегахолдинг?
– Не совсем холдинг. Это будет вертикально интегрированная компания, которая должна зарабатывать деньги в нескольких сегментах рынка. Мы еще очень далеки от мегахолдингов, вроде BP или Shell, по размеру и, честно говоря, по качеству. Нам еще расти и много работать.
– Нафтогаз хочет стать игроком на розничном рынке ?
– Ритейл – это важная часть нашей стратегии. Если вы помните, у нас был проект под названием “Газ про запас”. От нас будет больше подобных продуктов уже с 1 мая 2020 года, когда прекратит действие постановление правительства, обязывающее нас работать через газсбыты.
После этой даты, насколько мы понимаем, эти обязательства будут с нас сняты. Это означает, что мы больше не будем продавать облгазам и газсбытам газ на нерыночных условиях. Такое обязательство взяла на себя Украина перед МВФ.
Если Украина будет выполнять свои обязательства, то с 1 мая 2020 сегмент розничных поставок газа будет дерегулирован и появится конкуренция. Думаю, что на этом рынке захотят работать и облэнерго – с их большой клиентской базой. Для себя мы сейчас изучаем несколько стратегий. Мы хотим выходить на рынок как самостоятельно, так и в партнерстве с розничными сетями.
– Вы сейчас ведете с каким-то облэнерго переговоры о сотрудничестве?
– Это могут быть не только облэнерго. К примеру, Укрпочта или Ощадбанк тоже могут продавать потребителям газ, словом, все, у кого есть большая абонентская база. Мы ведем переговоры с несколькими потенциальными партнерами.
– Ваш прогноз, если Украина выполнит свои обязательства перед МВФ, и цена на газ с 1 мая станет рыночной, насколько она может вырасти?
– Это зависит от динамики цен на европейском рынке. Она будет определяться большим количеством факторов – не только действиями Газпрома, но и приходом СПГ на рынок Евросоюза. Сейчас главный ценовой драйвер на европейском рынке это сжиженный газ. Не стоит думать, что рыночная цена – это обязательно рост. Весной этого года регулированная цена для населения в Украине сравнялась с рыночной для промышленности и за лето снизилась на 35%. Причина – именно рыночные факторы. На европейском рынке было много СПГ, спрос летом низкий и это снижало цены, как в ЕС, так и у нас. Сейчас начался сезон – вырос спрос, и цены тоже выросли, что в Европе, что у нас.
Что будет в мае 2020 года – предсказать сложно. Я думаю, что конкуренция за европейский рынок будет высокая. Это будет стимулировать поставщиков снижать цены. Для украинского потребителя это хорошая новость.
– Вы задекларировали цель выйти на IPO. Когда это может произойти, и сколько Нафтогаз будет стоить?
– Окончательное решение о выходе Нафтогаза на биржу будет принимать парламент. Но подготовить компанию к IPO – наша цель.
Главный смысл IPO – сделать компанию еще более прозрачной и эффективной, обеспечить необратимость этих реформ в Нафтогазе. По этому пути проходило много стран со своими крупными национальными нефтегазовыми компаниями. Миноритарные пакеты их акций продавались на западных биржах, где строгие требования к качеству управления, отчетности и отсутствию коррупции.
Так поступили Норвегия и Китай – они размещали акции своих энергетических гигантов на биржах в Лондоне и США. Скорее всего, мы предложим правительству поступить так же. Какой пакет акций Нафтогаза стоит сохранять в госсобственности, а какой размещать на бирже – решение Кабинета министров и парламента.
– Сколько компания может стоить?
– Не готов сейчас говорить об этом.
О конфликтах с олигархами и внутренней “конкуренции”
– Последние несколько лет вы вели информационную и судебную войну с облгазами Фирташа. Но последние полгода со стороны кажется, что у вас затишье. Перемирие?
– У нас нет договоренности, но мы ведем переговоры, как решить ситуацию. Пока что мы ни к чему не пришли. Нам в этом должен помочь регулятор. Говорить о мире нельзя, мы не отозвали иски, у нас как были к ним претензии, так и остались.
Но все мы понимаем, что без изменений в регулировании рынка решить проблему на будущее невозможно. И если новый регулятор сумеет исправить ошибки прошлого, возможно, в этой войне и не будет необходимости. У нас с облгазами и газсбытами сейчас десятки дел на десятки млрд. грн.
– Полгода назад в информационном пространстве появилась информация о вашем конфликте с исполнительным директором НАКа Юрием Витренко. Можете объяснить, из-за чего он начался?
– Не хочу сейчас это комментировать.
– Конфликт можно считать исчерпанным?
– Не буду комментировать.
– А как насчет конфликта Андрея Фаворова и Юрия Витренко?
– Пусть они сами это комментируют. Ключевое изменение в Нафтогазе за эти годы – внутреннее. В том числе, это внутренняя конкуренция, которая всегда влечет за собой разницу во мнениях и иногда – противостояния. Много чего происходило. Я к этому достаточно спокойно отношусь.
– Вы чересчур дипломатичны. Сложно назвать просто конкуренцией, когда отдел маркетинговых исследований Нафтогаза, выпускает отчет в котором раз 50 встречается фраза “некомпетентность главы Нафтогаза”… Это выглядело странно.
– Это и для меня было странно.
– А что с главой отдела маркетинга?
– Продолжает работать в компании.
– Потрясающе демократичная компания. У Нафтогаза был длительный конфликт с Игорем Коломойским, весной этого года вы вроде бы были близки к сделке, в результате которой олигарх выходил из состава акционеров Укрнафты. Вы не передумали еще “разводиться” с ним по Укрнафте?
– Нет, не передумали. Вопрос, не передумал ли он. Мы работаем над той же идеей, которая была, и которую заблокировало предыдущее правительство. Наш наблюдательный совет принял решение, которое позволило бы начать процесс, но предыдущее правительство его заблокировало. Это, кстати, хороший пример разницы во взглядах.
Официально позиция правительства была, что мы должны это делать, но как только мы пришли с решением, нам сказали “нет” и приняли постановление 176-р, которым все было заблокировано. Владимир Борисович говорил: “Да, разводиться надо, но только так, как я вам сам скажу”.
– Можете рассказать подробней об этой сделке? Так выглядит, что Коломойский может получить 16 млрд. грн.
– Конечный путь этих денег – государственный бюджет. Никакого перераспределения на акционеров Укрнафты не предполагается. Это было то условие, которое на переговорах мы обсуждали с миноритарными партнерами Укрнафты, и они на это соглашались весной этого года. Но согласятся ли сейчас миноритарии на эту сделку – это хороший вопрос. Для начала переговоров необходимо получить мандат на их проведение, а то можно услышать: Коболев, чего ты пришел, тебе ведь нельзя этого делать.
Важно понимать, что Укрнафта дважды через Верховный суд Украины обязала Укртрансгаз вернуть ей 2 млрд. куб. м газа. И с этим нужно что-то делать. Если решение не будет найдено в Украине, то с большой вероятностью эти отсуженные кубы газа могут стать частью производства в Стокгольмском арбитраже, где миноритарный акционер (Коломойский – Ред.) судится с государством.
Я лично давал показания в суде по этому делу этой весной, и я знаю позицию адвокатов Коломойского. И знаю позицию украинской стороны. И очень сложно доказать всему миру, почему Коломойский отсудил в Украине 2 млрд. куб. м газа – дважды! – а ему их не отдают. Эта сделка не отменяет процессов, инициированных против прежнего менеджмента Укрнафты за решения 2015 года. Она не меняет нашу позицию по спорным объемам газа, по которым продолжаются суды. Но она позволит Укрнафте рассчитаться с бюджетом и усилит позицию украинской стороны в арбитраже.
Предлагаемая нами сделка выгодна всем: госбюджету, Нафтогазу и Укрнафте.
– Что эта сделка предполагает? Что из активов Укрнафты должно отойти Коломойскому, а что Нафтогазу? Что должно произойти, чтобы переговоры по Укрнафте возобновились?
– Для начала правительство должно снять ограничение, которое не позволяет без его согласия проводить такие операции.
После этого мы снова проведем расчеты, обсудим с Министерством энергетики компенсацию по ПСО (обязательства по поставка газа по регулируемой цене – Ред.), право, требовать которую мы подтвердили через суды. И будем двигаться дальше (Нафтогаз планирует за счет компенсированных денег за ПСО выкупить у Укрнафты 2 млрд. куб. м газа в ПХГ плюс будущую добычу Укрнафты на несколько лет вперед, что должно позволить компании погасить налоговый долг и разблокировать сделку по “разводу” с Коломойским – Ред.).
– Сколько на сегодня вам Кабмин должен по ПСО?
– По нашим расчетам, больше 100 млрд. грн. Мы сейчас находимся в переговорах с правительством. И тут важный момент. Мы государственная компания, и любые выплаты нам по ПСО это перекладывание денег из одного государственного кармана в другой. Мы надеемся на конструктивный разговор по этому поводу. (LIGA.net/Энергетика Украины и мира)
