На “юбилейном” Кабмине 3 марта премьер-министр Денис Шмыгаль анонсировал пуск уже в ближайшее время пилотного проекта по трансформации угольных регионов. Если говорить простыми словами, речь идет о закрытии шахт.
Особых подробностей премьер не раскрыл, отметив лишь, что проект стартует сразу с восточных и западных регионов страны, и он получил одобрение в ЕС, в частности, в Германии. К слову, там закрытие угольных шахт также идет полным ходом и будет полностью завершено к 2030 г. В Польше процесс также запущен – последнюю шахту в стране обещают закрыть до 2040 г.
Закрытие угольных шахт – это один из элементов стратегии Green Deal, которую ЕС утвердил в 2019 г. и к которой пообещала присоединиться Украина.
“Зеленое соглашение” предусматривает спасение Европы от климатических изменений. Она должна “очиститься” от так называемого “карбонового следа” уже к 2050 году.
Для этого предусмотрен целый список мер – от закрытия шахт и “грязных” предприятий до “карбонового” налога на товары и развития зеленых технологий.
Под “озеленение” ЕС готов выделить огромную сумму – порядка триллиона евро.
Получит ли Украина доступ к этим деньгам – вопрос пока открытый. Тем не менее, идти Европе на уступки по Green Deal нам, судя по всему, придется.
В итоге вырисовываются серьезные риски, причем, как для экспорта, так и для внутреннего рынка. К примеру, наша металлургическая продукция на европейском рынке может резко подорожать, а ТЭС придется переводить с угля на газ, что чревато ударом по тарифу на электроэнергию.
То есть, с Green Deal Украина рискует попасть в такую же ловушку, как в свое время с зеленой энергетикой. Когда инвесторам сначала дали супервысокие тарифы, а теперь выплаты по нему попросту убивают рынок электроэнергии и взвинчивают тарифы для населения.
“Страна” разбиралась, что значит для украинской экономики “озеленение” Европы.
Минус 40 тысяч рабочих мест до 2027 года
Из шагов, которые Украина уже сейчас готова сделать в рамках Green Deal, можно отметить закрытие шахт и план по сокращению выбросов.
Что касается шахт, то Минэнерго уже давно разработал концепцию “трансформации угольных регионов”. Она рассчитана на 2021-2027 годы. И, как анонсировал премьер-министр Шмыгаль, будет запущена уже в ближайшее время.
Ранее сообщалось, что для пилотного проекта подготовлено две шахты в Донецкой и Львовской областях.
“Они должны продемонстрировать результаты трансформации, чтобы мы могли их распространить на другие угольные регионы”, – пояснял Шмыгаль
В преамбуле к угольной стратегии указано, что на сегодня 29 из 33 государственных шахт не приносят дохода, а две трети оборудования уже отработали свой ресурс. Но в отрасли задействованы 38 тысяч работников, с которыми нужно что-то делать. В списке претендентов на трансформацию – порядка 50 населенных пунктов во Львовской, Волынской, Луганской и Донецкой областях.
Эти города хотят снять с “угольной” зависимости, причем, в этом вопросе государство обещает взять на себя основную финансовую нагрузку. Трансформацию планируют проводить поэтапно (в течение, как минимум, 10 лет), с широким диалогом с местной властью и бизнесом. Шахтерам и их семьям обещают социальную поддержку (в том числе, переквалификацию).
Интересно, что на базе шахтерских поселков собираются создать некие “центры креативной экономики” – поддерживать стартапы и IT-технологии, микропроизводство, открывать там коворкинги и индустриальные парки.
До 2027 года планируется снизить производство угля на 25% и создать в других отраслях 40 тысяч рабочих мест, которые в теории должны занять шахтеры. Планы на более отдаленную перспективу пока не озвучены.
Но и по существующей дорожной карте возникает немало вопросов.
Во-первых, будут ли деньги (среди источников финансирования названы государственный и местные бюджеты, международные доноры).
Во-вторых, как на практике будет выглядеть переквалификация шахтеров.
“Ведь нужно учитывать еще и менталитет. Не факт, что шахтер пойдет переучиваться на бизнесмена или IT-шника. Людей могут попросту “дожать” до того, что они сами начнут увольняться. В то же время вопрос достойных “выходных пособий”, которые дают шахтерам в той же Германии или Польше, у нас пока не поднимается, – говорит аналитик Института стратегических исследований Юрий Корольчук.
Более того, как заявил глава Независимого профсоюза горняков Михаил Волынец, многие шахтеры не могут даже выйти на пенсию по выслуге лет, так как есть большие долги по ЕСВ.
Но есть ведь не только государственные, но и частные шахты. Вопрос – что будет с ними.
“По идее, их тоже должны закрыть. Но, наверняка, собственники захотят, чтобы это финансировалось не из их карманов”, – говорит Корольчук.
В любом случае на закрытие шахт понадобятся миллиарды.
Власти рассчитывают, что хотя бы часть средств даст Европа.
“Мы активно обсуждаем с Евросоюзом справедливую трансформацию угольных регионов, по примеру европейской программы Just Transition. Мы не первые на континенте, кто проходит поэтапное закрытие шахт и переживает в связи с этим социальную трансформацию так называемых угольных регионов и моногородов, зависимых от работы шахт или тепловых станций”, – сказал Шмыгаль.
Он также добавил, что по оптимистическому сценарию шахты можно закрыть до 2040 г., а по пессимистическому – до 2070 г., “смотря как будут развиваться мировые события”.
То есть, убеждать Европу “поучаствовать” будут, в том числе, и сроками.
Хотя, как считает Корольчук, много денег из ЕС вряд ли удастся выбить.
“Там перед нами очереди стоит Польша, которой тоже нужно закрывать шахты”, – говорит он.
Волынец рассказал “Стране”, что пока все рассказы о “правильном” закрытии шахт с трансформацией угольных регионов весьма далеки от реальности.
“У нас даже проекты по закрытию конкретных шахт некому делать (а без них непонятен бюджет на закрытие – Ред.) – все профильные институты разогнали. Разве что будут засыпать шахтные столбы и затапливать, как это уже было на некоторых шахтах. Урон экологии -колоссальный, плюс под эти проекты списываются сотни миллионов, которые непонятно в чьих карманах оседают”, – говорит Волынец.
Схема для ТЭС
Но главный вопрос – что будет с ТЭС, когда начнут закрывать шахты. Уже этой зимой Украина столкнулась с дефицитом угля.
Запускать же газовые блоки (они установлены на многих ТЭС) оказалось слишком дорого.
“На газу получалось вдвое, а на мазуте – втрое дороже, чем на угле”, – говорит Волынец.
Чтобы перевести украинские угольные ТЭС полностью на газ нужны немалые вложения в модернизацию – порядка 7 млрд. евро.
“При этом вопрос – нужны ли такие затраты, Ведь на эти же деньги можно построить с нуля современные газовые ТЭС на 5 гигаватт. Такие, как, к примеру, работают в Германии – экологично и при этом недорого. Себестоимость производства электроэнергии на таких ТЭС на 20% ниже, чем на угле. Причем, если параллельно развивать еще и проекты по увеличению добычи газа, через 10-15 лет можно полностью обеспечить газовую генерацию украинским ресурсом.
Но тут снова возникает вопрос по частной генерации (ДТЭК, “Донбасэнерго” – Ред.). Бизнес явно не заинтересован, чтобы на его ТЭС поставили крест и строили с нуля газовые электростанции. Наверняка, будут выбивать дотации под модернизацию. Ведь если государство ее профинансирует, частные энергокомпании заработают дважды – сначала на самих работах, затем еще и на снижении себестоимости”, – отмечает Корольчук.
Если же переводить ТЭС на газ и при этом параллельно не увеличивать добычу газа в Украине, появляется еще один риск. Непонятно, как будут меняться цены на газ. Если покупать его в Европе по нынешней формуле (то есть, в привязке к европейским спотовым биржам, где цена всегда спекулятивная, плюс доставка), то при скачке газовых котировок себестоимость производства электроэнергии может взлететь едва ли не вдвое. Что тут же отразится на тарифах для потребителей.
“Плюс если начать выполнение мероприятий по “озеленению” ТЭС без четкого экономического обоснования, то страна может столкнуться с дефицитом электроэнергии. В целом же все эти зеленые проекты – очень дорогие. По предварительным оценкам, объем ежегодных расходов Украины на Green Deal может превысить 5% от ВВП”, – добавил аналитик Tele Trade Сергей Родлер.
То есть, получается такая же история, как с зеленой энергетикой. Сначала Украина гарантировала инвесторам высокие тарифы, не ограничив при этом мощности (в итоге они уже вскоре могут достигнуть 8 гигакиловатт, что вдвое больше, чем рынок в принципе может переварить), а затем выяснилось, что платить, собственно, не из чего. Пришлось загонять в долги весь энергорынок и повышать тариф для населения.
Зеленей или умри
Еще одна тема, которую раскручивают в рамках зеленой стратегии – снижения выбросов СО2. По ней в Раду осенью прошлого года был подан законопроект №4167. В нем прописывалось внедрение в Украине системы контроля промышленных загрязнений в рамках проекта “Наилучшие доступные технологии и методы управления для Украины”, который реализуется при поддержке правительства Германии.
В документе предусмотрено, что предприятия, загрязняющие окружающую среду, должны будут получать специальные разрешения. По-сути, это своего рода внутренние квоты на выбросы, за превышение которых предусмотрены санкции и штрафы. Но в прошлом месяце парламент отправил этот проект на доработку. Тут не обошлось без лобби крупных отечественных промышленников, которые пока не готовы к “чистке”.
Как пояснил нардеп Сергей Магера (представляет группу Ахметова), “в рамках евроинтеграционных процессов и зеленых преобразований Украине однозначно нужен закон, регулирующий указанные вопросы. Но по своей сути он должен быть стимулирующим к внедрению экотехнологий. Философия проекта № 4167 иная: принуждение и наказание вместо стимулирования”.
Но, понятно, что это лишь временное “отступление”. Выступая на Международном саммите климатических амбиций президент Владимир Зеленский заявил, что цель Украины – сокращение выбросов на 58-64%, по сравнению с 1990 г.
Тут стоит отметить, что часть этого объема ушло автоматически. Ведь украинская промышленность за последние несколько десятилетий заметно сократила объемы производства (а, следовательно, и выбросы).
Но особенность Green Deal в том, что при нем не столько меряют общее загрязнение окружающей среды, сколько оценивают количество “грязных” предприятий и “карбоновый след” в каждом товаре. А по этой формуле даже наше сельское хозяйство считается “грязным”. Ведь оно, к примеру, потребляет “грязную” электроэнергию с угольных ТЭС.
На недавнем саммите Украина-ЕС в октябре прошлого года наши власти подписали соглашение “Климатический пакет для стабильной экономики в Украине” с финансированием на 10 млн. евро. Деньги пойдут на проекты по переходу на чистую и климатически нейтральную экономику, что, помимо прочего, предусматривает и привлечение инвесторов.
Понятно, что 10 млн. евро на модернизацию “грязных” украинских предприятия явно не хватит. Это капля в море. Но на эти деньги можно запустить несколько показательных проектов. А остальным выставить повышенные налоги на выбросы.
“Так было в Прибалтике. Выставили такие налоги и штрафы за “грязное” производство, что бизнес сам начал закрываться”, – рассказывал “Стране” глава агентства Friendly Avia Support Александр Ланецкий.
Причем, план по выбросам ударит не только по промышленности, но и по сельскому хозяйству, которое приносит Украине немалую долю экспортной выручки.
Украина уже обязалась к 2030 г. сократить выбросы агросектора на 14%. Что, опять-таки, значит переход на более дорогие зеленые технологии, а также уменьшение использования удобрений и средств защиты растений.
Удар по экспорту
Стоит отметить, что многие частные компании сами внедряют “зеленые” идеи. В частности, такие технологии декларируют ДТЭК, Интерпайп и прочие.
И тут дело не столько в заботе об экологии, сколько в подготовке к новому экспортному будущему.
ЕС рассматривает идею внедрения нового налога – на так называемый “карбоновый след”. Он будет рассчитываться индивидуально для каждого продукта с учетом особенностей его производства. Причем, будут учитываться все этапы.
Скажем, даже если самая “экологичная” молочная ферма потребляет “грязное” электричество угольных ТЭС, то это уже – отягощающий фактор.
В среднем карбоновый налог на металлургическую продукцию составит порядка 30 евро с тонны. Что, по словам экономиста Алексея Куща, сильно ударит по нашей металлургии, сделав ее менее конкурентной на фоне турецкой. Последняя более “чистая”, так как местные предприятия уже прошли модернизацию. Да и европейский металл, произведенный на современных предприятиях, станет не так сильно отличаться по цене от украинского, как сейчас. Все это чревато для наших металлургов потерей до 50% экспортной выручки.
“Green Deal окажет влияние на всех производителей – и европейских, и тех, кто импортирует в ЕС свои товары.
Ожидаются ограничения на импорт товаров, при производстве которых используются большие объемы углеводорода. Причем, коснется это не только промышленности, но и сельскохозяйственной продукции. Таким способом ЕС хочет мотивировать другие страны последовать их климатическому примеру. Понятно, что Украине тоже придется приводить свою продукцию к новым требованиям.
Причем, пока риторика украинских властей такова, что деньги под модернизацию бизнесу только обещают, мол, как только начнет перечислять Европа, сразу все будет. Но давление на предприятия идет прямо сейчас – лоббируется повышение налогов на выбросы под предлогом того, что в Европе они выше. Не исключено, что “грязным” предприятиям в итоге взвинтят налоги, чтобы за их счет поддерживать “зеленый” бизнес. Понятно, что это не лучшим образом отразиться на себестоимости украинской продукции, сделав ее менее конкурентной на мировом рынке”, – говорит Родлер.
Бизнес также интересует принцип распределения денег на модернизацию (если они будут). Не получится ли так что основные средства получат предприятия олигархов и ФПГ, а середнячкам без связей в чиновничьих кабинетах ничего не достанется.
Что в итоге может спровоцировать новый передел во многих сегментах рынка. (Людмила Ксенз, Страна.ua/Энергетика Украины и мира)
