Эксклюзивное интервью вр. и. о. президента НАЭК “Энергоатом” Петра Котина агентству “Интерфакс-Украина” и интернет-порталу “Энергореформа”.
– Решение о строительстве четвертого энергоблока Хмельницкой АЭС “с нуля” уже окончательное? То есть ХАЭС-3 достраиваете, как и было задумано ранее, а ХАЭС-4 – на новой площадке?
– Вчера (9 сентября) мы были на площадке Хмельницкой АЭС, оценили текущую ситуацию. Я думаю, что будет решение ХАЭС-3 завершать именно так, как планировалось, в частности с использованием всего имеющегося оборудования первого контура.
Что касается ХАЭС-4, то, на наш взгляд, его лучше построить на новом месте с новой фундаментной частью и строительной конструкцией под требования технологии АР1000.
Поэтому мы оставим существующие конструкции старого ХАЭС-4 в том виде, как сейчас (можем использовать их под склады, цеха, тренажер и т.д.), а справа, где есть достаточно места еще для двух энергоблоков, начнем строить блок с нуля по технологии АР1000.
– Другие четыре энергоблока, упомянутые в меморандуме, на каких площадках планируются?
– По одному на Ривненской и Южно-Украинской АЭС, и два (7-й и 8-й энергоблоки) на Запорожской АЭС, там тоже место есть.
– Когда ориентировочно может быть реализовано, по крайней мере, проект ХАЭС-4?
– Если начинать “с нуля”, и если все хорошо, то такое строительство продолжается примерно 5 лет.
Интенсивная работа с Westinghouse уже началась. Очередное совещание с их вице-президентом состоится сразу после нашего интервью. Будем обсуждать планирования графика работ, распределение ответственности, дорожную карту реализации проекта. Надеемся, что до конца этого года – я называю оптимистический прогноз – мы начнем проектные работы и дальше по плану быстро двигаться.
Фактически отсчет времени пошел. Относительно начала закладки строительства ориентируемся на конец этого – начало следующего года. В 2027 году блок полноценно работать на полную мощность.
– Скажите, почему в меморандуме договоренность именно о пяти энергоблоков? Кто проводил оценку необходимости таких мощностей?
– Такие оценки есть. И не по пяти, а по большему количеству блоков. Почему это нужно?!
Во-первых, для компенсации дефицита мощностей в энергосистеме Украины, очевидно, возникнет в ближайшее время.
Во-вторых, для замещения существующих блоков АЭС, будут выводиться из эксплуатации в горизонте 2050. К тому времени мы будем продолжать эксплуатацию существующих блоков. Международная практика показывает, что такие блоки спокойно могут работать 60 лет и старше. Мы рассчитываем, что срок эксплуатации всех наших блоков ВВЭР1000 будет продлен на такой срок их эксплуатационного возраста. Но уже в 2050-х годах Украина понадобится 15 новых атомных энергоблоков вместо ныне работающих. Учитывая длительные сроки строительства и немалое финансирование, надо уже сейчас об этом беспокоиться. В-третьих, дополнительные мощности в атомной энергетике нужны также и в связи с существенным сокращением тепловой генерации. К 2030 году нам нужно значительно уменьшить ее влияние на окружающую среду. Кроме остановки тепловых энергоблоков (а их доля в энергосистеме является весомой), ничего другого нельзя сделать. Еще можно заменить мощности тепловой генерации с помощью ВИЭ, но этот вид генерации крайне дорогим и нестабильным.
– На фоне развития атомной генерации разве речь шла не об экспортных возможностях?
– С 2023 у нас появятся возможности экспорта и работы на европейском рынке после присоединения к ENTSO-E. Но у нас нет такой цели – строить атомные энергоблоки для экспорта. Основной вопрос – надежное обеспечение населения и потребностей растущей экономики Украины. Энергоатом – крупная компания, основа энергетики страны – также может быть драйвером экономического роста, особенно при строительстве новых энергоблоков. Ведь это и развитие машиностроения, смежных отраслей, десятки тысяч новых рабочих мест, мощный импульс для развития городов-спутников АЭС и тому подобное.
– О деньгах. Кто должен финансировать строительство новых энергоблоков, прежде всего, пилотного, который в ближайшей перспективе?
– Ситуация с деньгами непростая, но решаемая. Рассчитываем на кредитные средства и собственные возможности.
Это большой успех, что нам удалось провести продуктивные переговоры в США, где есть мощный финансовый ресурс. Мы в контакте с американскими банками, в том числе при поддержке Westinghouse. Рассматриваем возможность привлечения товарного кредита под поставки оборудования Westinghouse для строительства энергоблоков.
Кстати, оборудование фактически сделано, даже не под один, а под два блока, лежит на складах, упаковано. Это оборудование я осматривал, еще соответствующие комиссии на него посмотрят. Как по мне, оно в хорошем состоянии, пригодное для использования.
Не нужно также забывать, что Энергоатом прибыльный. Мы выполняем ПСО для поддержания низкой цены электроэнергии для населения. И это нам будет стоить около 15 млрд. грн. в текущем году. Если с нас будут сняты эти обязательства, а я надеюсь, что экономика придет к такому уровню, что мы полноценно будем работать на рынке, то у нас будут дополнительные средства, которые мы сможем направлять или на строительство, или в бюджет, из которого оно будет финансироваться.
Что касается малых модульных реакторов, то сегодня мы почувствовали заинтересованность в кредитовании этих проектов со стороны многих банков. В США мы встречались с Экспортно-импортным банком и DFC, обсуждали эту тему.
– Но это перспектива не сегодняшнего дня?
– Это перспектива в горизонте 2030 года, когда первые ММР начнут работать. Сегодня есть компании – лидеры, которые продвинулись в этом направлении дальше, чем другие. Например, есть компания NuScale, которая уже лицензировала в США технологию шестимодульнои станции на основе ММР. Поэтому мы и подписали с ними меморандум.
– В Энергоатома ранее был подписан меморандум с Holtec по ММР? Каковы его перспективы?
– Да, у нас есть и с Holtec меморандум, является постоянная работа с этой компанией. Но в Holtec еще не имеет лицензии на ММР, они активно работают над этим.
– Возвращаясь к меморандуму с Westinghouse, чья это вообще была идея, кто стал инициатором подписания меморандума? В СМИ пишут, что американцы.
– Я бы назвал это обоюдному инициативе. Нам нужен новый энергоблок и мы не можем работать в рамках той технологии, которая является и к которой мы привыкли, потому что это технология агрессора. Нам нужно переводить нашу промышленность и энергоблоки на западный рынок. В то же время Westinghouse ищет покупателя на ранее сделанное оборудование, осталось на складах из-за корпоративные несогласованности акционеров, строили АЭС в США. Об этом много писали. Westinghouse готов нам поставить это оборудование и всю экспертизу по строительству энергоблока по АР1000. Мы знаем этот реактор, он лицензированный надзорным органом США. Сейчас на АЭС Vogtle достраиваются два таких энергоблока, я там был, они проходят горячую обкатку, и в конце сентября туда планируют завозить топливо. Другие третий и четвертый блоки тоже практически готовы, где-то на полгода отстают от первых двух.
4 таких реакторы работают в Китае и показывают рекордные результаты по своей эффективности. Они проводят плановые ремонты за 20 суток. На наших ВВЭР1000 на это нужно в зависимости от типа ремонта 36-56 суток. Посчитайте, сколько стоит один дополнительный день работы реактора, который производит 24 млн. кВт-ч в сутки, на сколько выработка увеличится?
Технология АР1000 – это новейшая реакторная технология III + с повышенной безопасностью и высокой эффективностью по сравнению с существующими энергоблоками. Это достигается благодаря определенным проектным решением. Это крупноблочного технология, при которой реактор производится блоками и затем собирается на площадке. Например, верхний блок реакторной установки можно снять за 3-4 часа. В то же время на ВВЭР мы разбираем его фактически на запчасти, и это занимает кучу времени.
Я могу таких примеров еще много привести, но это уже технические тонкости. Если коротко, то АР1000 – это эффективный и безопасный реактор будущего.
Так что договоренности с Westinghouse – это обоюдный интерес. Они пошли нам навстречу, они готовы нас поддержать, и это выгодно обеим сторонам.
– Если опять о деньгах. Откуда взялась цифра в меморандуме к 30 млрд. долларов, которая затем трансформировалась в 25 млрд. долларов?
– Очень просто – один такой блок стоит, грубо говоря, где-то 5 млрд. долларов.
– Раньше стоимость одного энергоблока оценивали в 4 млрд. евро.
– Вообще стоимость может быть и 6 млрд., и 7 млрд. долларов, в зависимости от того, какая есть инфраструктура. Относительно наших станций, там инфраструктура есть, можно хоть завтра начинать строительство. Но если стоит задача научить строителей, построить для них жилье, развернуть базу, то это значительно большие средства.
В целом сам блок без инфраструктуры стоит ориентировочно 5 млрд. долларов, а дальше все зависит от окружающих условий.
Также следует учесть локальную составляющую проекта – локализацию. Реакторный остров (по АР1000) – это новейшая технология, это то, чего нет в Украине. Мы берем его в Westinghouse. А турбинный остров – это то, что мы можем производить в Украине сами, например на Турбоатоме. Так же как и выполнять все строительные работы с отечественными материалами. Таким образом, мы достигнем максимальной локализации нового строительства в Украине. По ориентировочным расчетам, она может составить 50%.
– Какие особые условия для получения товарного кредита компании выдвигаются сейчас?
– Давайте не будем забегать вперед. Сейчас у нас есть только меморандум. В него включены твердые намерения сторон выполнять ряд задач, в том числе построить 5 энергоблоков – один пилот плюс еще четыре, а также найти финансирование этого строительства. Это общее обязательство обеих сторон. Westinghouse со своей стороны работает над финансированием, мы – со своей.
– Как все-таки – американская компания способствует поиску финансирования, сама его ищет?
– В меморандуме, в частности написано, что стороны намерены создать совместную рабочую группу для определения и предоставления технических, контрактных и финансовых механизмов, необходимых для поставки Энергоатома выбранной технологии АР1000 в Украине.
Сейчас мы работаем над дорожной картой, где будет вся детализация, где будет записано: какие средства, из каких источников и в какие сроки поступают. Далее мы будем выходить на соответствующие соглашения и на контрактную документацию.
– Но меморандум имеет не так чтобы мощный вид – кажется, странички три?
– Все основное там прописано, что надо делать, я вас уверяю. Вот я слышал такую “экспертное мнение”, что мы неправильно назвали документ, меморандум – это ничто. Но как бы мы не назвали, все равно найдутся те, кто скажет, что это неправильно и это не то, что надо делать. Но если есть желание, то как ни назови, оно будет выполняться.
– Когда можно ожидать вынесения законопроекта о построении блоков?
– Сейчас разработаем дорожную карту, и в ней все это будет предусмотрено. Когда на руках будут все документы, сразу подадим законопроект, держать его не будем.
– Когда планируете начать переговоры с ГИЯРУ о лицензировании блоков у нас?
– Мы начали работу с ними. Я не вижу, что там будут какие-то нерешенные проблемные вопросы. Для меня здесь очень большим показателем и ориентиром является то, что технология АР1000 лицензирована авторитетным в мире органом – Комиссией по ядерному регулированию США (NRC). Конечно, наши надзорные органы все изучат и проверят. Но я уверен, что они одобрят эту новую технологию для Украины. (Нина Яворская, Укррудпром/Энергетика Украины и мира)
