Эксклюзивное интервью председателя правления НЭК “Укрэнерго” Владимира Кудрицкого агентству “Интерфакс-Украина”
– Энергосистемы Украины и Европы уже несколько недель работают в синхронном режиме. О коммерции говорить пока рано, потому как система функционирует технически?
– И до и после синхронизации система работает очень стабильно. Мы отсоединились от России и Белоруссии 24 февраля в 1:32, то есть за несколько часов до начала вторжения. Фактически в условиях войны в изолированном режиме мы работали три недели – до 16 марта. За это время на нашу инфраструктуру и на инфраструктуру облэнерго враг постоянно совершал атаки. Мы считаем, что эти атаки целенаправленного характера и предпринимаются для того, чтобы разрушить как можно больше линий электропередачи и подстанций. Также кафиры в первые дни вторжения зашли сначала на Каховскую ГЭС, затем на Запорожскую АЭС. Конечно, это создало определенные экстремальные условия для работы энергосистемы. Был момент, когда мы ночью во время захвата ЗАЭС разгрузили два атомных энергоблока из соображений безопасности. Когда из танков начали трясти по электростанции,
Несмотря на это, у нас баланс в энергосистеме был выдержан все три недели в изолированном режиме, и уже более двух недель в синхронном режиме с Европой, который очевидно более безопасен. Во-первых, из-за того, что мы можем получать аварийную поддержку из стран ЕС. Во-вторых, мы получаем поддержку частоты большого европейского энергообъединения, в котором есть много резервов и гибкости.
Принятие европейцами решения о скорой синхронизации очень важный фактор. Конечно легче быть частью большой, мощной и устойчивой энергосистемы, чем балансировать ее в условиях войны своими силами. Но и в течение изолированного режима и сейчас украинская энергосистема работает стабильно. Мы сравнивали качество регулирования частоты с европейским профилем и могу сказать, что украинская энергосистема в изолированном режиме даже во время войны выглядела не хуже.
– Какие меры с учетом ускоренной синхронизации энергосистем планируется осуществить в ближайшем будущем?
– Мы сделали важный шаг, чтобы гарантировать физический баланс системы. То есть, сейчас мы можем уверенно смотреть в будущее с точки зрения возможности получить поддержку из Европы в виде аварийных поставок электроэнергии.
Но сейчас отрасль столкнулась с еще одной не менее важной проблемой. В результате военного вторжения значительно снизилась ликвидность на рынке электроэнергии. С началом войны мы зашли в фазу падения платежной дисциплины, и хотя мы сейчас наблюдаем ее относительную стабилизацию, необходимо искать источники покрытия расходов всех генерирующих, сетевых, распределительных, снабженческих компаний.
Для этого Укрэнерго сейчас концентрирует свои усилия на выполнении того перечня технических мероприятий, которые ранее для нас сформулировали ENTSO-E. Реализация этих мер требуется не только для того, чтобы обеспечить физическое объединение наших энергосистем, но и позволит выполнить предпосылки, необходимые для открытия коммерческих обменов электроэнергией между Украиной и ЕС.
Для того чтобы начать экспортно-импортные операции, европейские партнеры будут определенное время наблюдать как энергообъединение Украина-Европа работает с точки зрения технической стабильности. Пока все хорошо. Кроме того, нам предстоит выполнить некоторые технические мероприятия. Например, речь идет о перенастройке определенных устройств на украинских электростанциях, где это возможно. Также на подстанциях “Укрэнерго” нужно установить устройства, которые называются STATCOM (static synchronous compensator), или их аналоги, что даст дополнительную устойчивость украинско-европейской объединенной энергосистеме.
Мы сейчас ведем диалог относительно условий и обстоятельств, при которых коммерческий переток электроэнергии будет увеличиваться, и ENTSO-E будет постепенно позволять экспортно-импортные операции. Сейчас время спрессовано, и все процессы происходят быстрее. Наша цель как оператора украинской энергосистемы состоит в том, чтобы раскрыть полный потенциал синхронизации, что будет иметь существенный ежегодный экономический эффект для страны. Также мы сосредоточимся на том, чтобы по возможности ввести новые интерконнекторы и восстановить существующие.
– Это линия на Польшу?
– Исследование технической возможности включения линии в Польшу находится на начальной стадии. Также мы не оставляем намерений построить новые и усилить существующие связи. У нас в планах построение новой цепи 400 кВ в Словакию, а также возобновление экспортного коридора в Румынию из Южно-Украинской АЭС в Исакчу. Эти меры позволят значительно увеличить потенциальную пропускную способность межгосударственных линий между Украиной и Европой.
– Что Укрэнерго необходимо сделать для формирования нормативной, договорной базы?
– Мы являемся субъектом договора с ENTSO-E относительно всех мер – технических, рыночных, организационных, юридических. С точки зрения ключевых рыночных задач, актуальных для Украины в контексте синхронизации с Европой, – это внедрение и сохранение работы европейской либерализованной модели рынка, которая заработала с июля 2019 года. Также выполнена важная задача: “Укрэнерго” получило сертификат оператора системы передачи европейского образца. Это позволило нам подать заявку на получение статуса наблюдателя в ENTSO-E, в подтверждение которого мы надеемся в ближайшее время. После этого мы планируем отправиться на членство в этой организации. Это даст Укрэнерго возможности для более тесного сотрудничества с европейскими операторами, в том числе и в процессе внедрения европейских правил на рынке электроэнергии. Мы также сейчас работаем над внедрением европейского механизма оплаты за технические потоки электроэнергии между Украиной и ЕС. Раньше эти перетоки мы компенсировали в натуральной форме. Сейчас европейское законодательство требует, чтобы такие перетоки оплачивались деньгами в соответствии с теми ценами, которые сложились в том или ином часе. Надеюсь, что к 31 мая процесс внедрения этого правила в Украине будет завершен.
Еще одна общая задача, которую имеем сейчас с нашими европейскими коллегами из смежных операторов: внедрение европейского механизма проведения аукционов на доступ к межгосударственному пересечению. Такие аукционы будут проводиться не отдельно с каждой стороны, а на единственном аукционе, который одновременно производят два системных оператора.
– Возможно ли проведение коммерческих аукционов в условиях ведения войны?
– Да, возможно. Мы постоянно проводим аукционы на пересечение с Молдовой, но там пока нет поставки. Также с 28 марта мы проводим суточные аукционы на распределение межгосударственного пересечения по линии Добротворской ТЭС – ПС “Замость”. Эта линия работает только в направлении Польши. С 30 марта производятся экспортные поставки около 200 МВт в сутки.
– Обсуждаются ли какие-либо существенные изменения в правилах работы рынка на период войны из-за неплатежей? Я слышал, что некоторые участники рынка предлагают что-нибудь частично откатить к прошлой модели.
– У нас настолько много участников рынка, что обсуждается множество разных версий, но сейчас вопрос ликвидности рынка “лечится” не посредством изменения модели работы рынка, а дополнительными финансовыми вливаниями. Это вынужденный шаг, на который следует пойти, пока малый и средний бизнес, крупные промышленные предприятия в необходимом объеме не смогут рассчитываться за электроэнергию. Пока расчеты не выйдут на нормальный уровень, отрасли необходима финансовая “подпитка”. Есть несколько путей привлечения такой поддержки: привлечь средства для обеспечения ликвидности или начать раскрывать наш торговый потенциал с Европой. То есть, мы можем не просить деньги на поддержку энергетического сектора, а зарабатывать их, имея дополнительные ежегодно существенные финансовые поступления в отрасль.
– Уже ведутся какие-то переговоры с международными институтами по финансовой поддержке? Может, есть уже какие-то механизмы с кем, кому, в какой форме, какие вы можете раскрыть?
– Поскольку деньги любят тишину, а большие деньги любят абсолютную тишину, я не могу раскрывать детали переговоров. Но, безусловно, работа для того чтобы рынок работал в нормальном режиме, насколько это возможно сегодня, ведется. Сколько денег и кому пока рано говорить.
– Речь идет о деньгах для поддержания работы рынка, может ли на восстановление разрушенной инфраструктуры, ее развитие?
– Нет никаких сомнений, что будут созданы фонды для восстановления инфраструктуры, и об этом, кстати, многое в публичной сфере говорилось. Безусловно, энергетическая инфраструктура является одним из важнейших элементов. Мы получаем много запросов от наших европейских коллег-операторов систем передачи, которые оборудование и материалы нам могут потребоваться для восстановления линий уже сейчас. И они готовы оказывать гуманитарную помощь в этих целях.
Но также необходимо говорить об источниках наполнения рынка ликвидности, чтобы он мог спокойно работать. Чтобы и сетевые компании и производители электроэнергии могли пройти этот период, могли стабильно работать, обеспечивая свет в домах украинцев и надежный источник энергопитания для Вооруженных сил.
– Есть ли сейчас какие-то объекты “Укрэнерго”, которые безвозвратно уничтожены российскими оккупантами, или на их восстановление потребуется очень большое количество времени и денег?
– Таких нет. Но по некоторым объектам, например, в Мариуполе у нас нет полной информации об их состоянии, потому что в городе нет надежной связи. Это огромная трагедия, происходящая там. За исключением этого все повреждения, которые мы сегодня имеем в зоне боевых действий и на территориях, временно занятых врагом, восстанавливаются в сжатые сроки в случае допуска наших ремонтных бригад. Относительно высоковольтных линий – это дни или недели. Некоторые повреждения есть и на подстанциях, здесь речь идет о неделях, в отдельных случаях до месяца. Чтобы было понятно, с какими объемами работы приходится сталкиваться нашим ремонтным бригадам, среднее количество повреждений на высоковольтной линии длиной 100 км иногда составляет до 50 порывов или повреждений. Часто наш персонал не мог проводить перед ремонтом осмотр места повреждения инфраструктуры, бывало сложно доставить туда необходимую технику из-за изуродованного боевыми действиями ландшафта. Не говоря уже о высоком риске для жизни наших сотрудников. Сейчас на освобожденной Киевщине, Северщине и Сумщине мы благодаря героизму наших ВСУ получили возможность осмотра повреждений инфраструктуры и уже приступили к восстановлению как минимум трех крупных высоковольтных магистралей. С момента начала войны у нас работает 40 ремонтных бригад, восстановивших оборудование на семи подстанциях и 11 высоковольтных линиях. Благодаря чему было заживо около 2 млн. потребителей. получили возможность осмотра повреждений инфраструктуры и уже приступили к восстановлению как минимум трех крупных высоковольтных магистралей. С момента начала войны у нас работает 40 ремонтных бригад, восстановивших оборудование на семи подстанциях и 11 высоковольтных линиях. Благодаря чему было заживо около 2 млн. потребителей. получили возможность осмотра повреждений инфраструктуры и уже приступили к восстановлению как минимум трех крупных высоковольтных магистралей. С момента начала войны у нас работает 40 ремонтных бригад, восстановивших оборудование на семи подстанциях и 11 высоковольтных линиях. Благодаря чему было заживо около 2 млн. потребителей.
– Насколько уменьшилось потребление в Украине после начала военной агрессии?
– из-за войны потребление уменьшилось, а погодные условия способствуют его дальнейшему падению. У нас в энергосистеме произошло снижение потребления на треть по сравнению с моментом до вторжения. Сейчас мы уже постепенно выходим из осенне-зимнего в летний период. То есть дефицит электроэнергии сменился профицитом. Это означает, что украинская энергосистема имеет большой резерв мощности, который может быть задействован, если в случае движения фронта или из-за обстрелов какая-нибудь станция выйдет из строя, или перестанет генерировать электроэнергию. Сегодня можем заменить мощности любой электростанции в Украине. При этом за последние дни видим интересную тенденцию в незначительном росте потребления. Это свидетельство того, что началась релокация бизнеса в западные регионы и предприниматели возобновляют постепенно свою работу.
– Заместить можно даже мощности ЗАЭС?
– Да. Относительно Запорожской АЭС и Каховской ГЭС, которые захвачены врагом, они работают и производят электроэнергию в украинскую энергосистему, ими оперируют украинские специалисты “Энергоатома” и “Укргидроэнерго”, но эти люди работают под дулами российских автоматов.
Относительно инфраструктуры – у нас до миллиона потребителей отключены от сетей, от электроснабжения из-за очень плотной бомбардировки гражданской инфраструктуры. Эти отключения локализованы в отдельных регионах, где идут активные боевые деяния. Это недавно Сиверщина, а сейчас Слобожанщина, район города Мариуполь, вообще Донетчина и Луганщина. Нам удалось вернуть энергопитание на Сумщине, частично на Киевщине и на юге Украины, зажив больше миллиона потребителей в первый месяц войны.
– Насколько изменилась структура выработки генерацией относительно прогнозного баланса из-за войны?
– Вслед за снижением потребления сильно снизилась выработка атомных и тепловых электростанций. В конце марта у нас суммарная мощность атомных станций составляет не более 6 ГВт при свойственных для этого периода 9 ГВт. ТЭС также работают ниже плана, фактически состава близкого к минимальному, это где-то до 20 энергоблоков. Есть другая сторона этой медали: достаточно интенсивное накопление угля на складах.
У гидроэлектростанций в работе будет определенная мощность, которую сложно существенно снизить в сезон наводнения, поэтому выработка ГЭС будет падать относительно прогнозного баланса на меньшую величину, чем у АЭС и ТЭС.
Кроме того, из-за низкого потребления достаточно сильно приходится ограничивать “зеленую” генерацию, потому что они “не вмещаются” в баланс, особенно во времена максимальной солнечной активности.
– Я правильно понимаю, что “Укрэнерго” приостановило выплаты “зеленым” и “ГарПоку” на период военного времени через форс-мажор? В каких условиях следует ожидать возобновления выплат?
– Надо понимать, что определенная часть солнечного и ветрового поколения, сосредоточенная в южных регионах, не в работе. Из-за довольно резкого снижения платежей за передачу электроэнергии (а наш тариф на услугу передачи является источником для компенсации “зеленым”) у нас очень ограниченная способность оплачивать даже эту пониженную сейчас услугу. Восстановление полноценной способности платить “зеленой” генерации зависит от возможностей привлечения финансирования и восстановления ликвидности рынка. Думаю, будут найдены одновременно модель финансирования и понимания, каким образом будут выглядеть платежи в сектор ВИЭ в ближайшие недели, пока мы не победим.
– Есть ли инициативы по уменьшению или увеличению тарифа на передачу?
– Пока такой вопрос не рассматривается. Мы должны увидеть, какими вообще будут сборы средств с рынка, в частности, по тарифам на передачу. Без этого каким-то образом изменять наш тариф раньше времени. Например, можно уменьшить тариф “Укрэнерго”, но это приведет к тому, что платящие будут платить меньше, и нам не будет хватать даже на какие-то базовые нужды. Если говорить об увеличении тарифа, тоже пока непонятно приведет ли это к пропорциональному увеличению средств, которые мы собираем. Да и вообще в действующих условиях возникает вопрос: должен ли потребитель платить больше.
– У “Укрэнерго” достаточно много кредитов. Идет ли какая-то отсрочка по платежам?
– Мы не собираемся объявлять дефолт ни по “зеленым” облигациям, которые мы выпустили в прошлом году, ни по кредитам, взятым у международных или украинских банков. Там, где нам договоры позволяют что-то рассрочивать и откладывать, пользуясь положениями контрактов, мы это делаем. Но то, что мы должны платить, мы дисциплинированно платим. Это важно, потому что нам нужно будет работать на финансовых рынках в будущем. Мы хотим показать надежность нашей компании. Конечно, это будет иметь очень положительный эффект в будущем, когда нам нужно будет привлекать определенные финансовые ресурсы для восстановления нашей инфраструктуры. Поэтому мы будем платить и видим ресурс, благодаря которому мы будем это делать.
– Как себя чувствует компания с точки зрения кибербезопасности в текущих условиях военной агрессии?
– Могу сказать, что с начала вторжения попытки атаковать наш периметр увеличился втрое по сравнению с довоенным временем. В феврале-марте количество атак было наибольшим, пики атак – накануне вторжения и накануне присоединения к ENTSO-E.
Они все были безуспешными, но кибератаки продолжаются и дальше. Кто совершает атаки, мы прекрасно понимаем. На каком-то этапе нашу систему сканировали, не скрываясь, с IP-адреса одной из федеральных служб России.
Мы также понимаем, зачем это все делается: это также попытка помешать дальнейшей интеграции в ENTSO-E. Ведь с началом российской агрессии белорусская система, к примеру, полностью отключилась от внешнего мира. Мы не можем себе этого позволить – наша IT-система обеспечивает коммуникацию с Европой, и по стандартам мы должны были построить не менее трех независимых каналов связи. Мы эту нетривиальную задачу решили через две недели. К тому же работают и системы обмена данными с производителями, и DataHub, который мы запустили в прошлом году.
Без лишней скромности могу сказать: то, что во время вторжения и к нему Укрэнерго не пострадало от кибератак – результат того, что за последние годы мы выстраивали достаточно сильную систему киберзащиты. Как для нашей административной сети, которая связана с интернетом, так и для нашей технологической сети, которая является сердцем энергосистемы, и уровень ее защиты кратно выше. Это и соответствие всех систем высоким мировым стандартам, и качество нашей команды, которая на всеукраинских соревнованиях по кибербезопасности уступает только команде Госспецсвязи, и инвестиции в оборудование, в частности центр обработки данных. Мы смогли защититься, потому что готовились правильно. (Укррудпром/Энергетика Украины и мира)