С начала войны Украина просила западные страны наложить запрет на закупку российской нефти. Наконец-то Евросоюз, ключевой импортер этого ресурса, принял решение ввести уже шестой пакет санкций против РФ. Но полноценного нефтяного эмбарго в нем снова не будет. А из частичной и постепенной пользы гораздо меньше.
Почему государствам ЕС так тяжело дается это решение? И не высокие ли ожидания мы на него возлагаем?
10% ущерба и 30% прироста
Итак, после тяжелых, изнурительных дебатов поздно вечером 30 мая саммит государств Евросоюза одобрил запрет на закупку нефти происхождением из России. Правда, решение принято с некоторыми исключениями, ощутимо гасящими силу этого шага. Во-первых, эмбарго не касается трубопроводного импорта из РФ. То есть Венгрия, Чехия и Словакия и дальше будут получать сырье в предыдущих объемах. Польша и Германия имеют такое право, но, возможно, откажутся от него добровольно. Во-вторых, эмбарго не наступает моментально. Членам ЕС на имплементацию этого решения даются разные сроки. Болгария, например, получила отсрочку до конца 2024 года. По подсчетам издания Bloomberg, в результате решения ЕС от 30 мая Россия будет терять 22 миллиарда долларов в год. Это положительная цифра, но совсем не потрясающая.
Нефтяное эмбарго – это эффективное оружие в том случае, когда оно тотальное. Любые половинчатые, несовершенные меры способны сыграть даже на руку Москве. Образно говоря, целясь в России в сердце, можно выстрелить себе в ногу. На это указывают, например, некоторые рыночные индикаторы. По оценкам экспертов (в частности, Международного института финансов США), в марте-мае 2022 г. российские доходы от экспорта нефти увеличились ориентировочно на 30%. Это при том, что физические объемы отгрузок за границу упали. Хотя и не столь существенно, как хотелось бы.
Наибольшее падение было в марте, когда суточный экспорт из России опустился до 3,3 миллионов баррелей. В то время как в январе-феврале составлял в среднем 4,6 миллиона баррелей. Но уже в апреле показатель вырос до 3,6 миллионов баррелей в сутки. И в мае энергетические агентства заметного проседания тоже не фиксируют. В известной степени постоянные разговоры об эмбарго на российскую нефть, не подтвержденные дальнейшими решительными действиями, помогают режиму Путина дважды. С одной стороны, они держат рынок в напряжении, а это отличная среда для высоких цен на нефть: год назад баррель Brent или WTI держался на уровне 70 USD, сейчас он не опускается ниже 100 долл. По пессимистическим прогнозам, может подскочить и до 150 долл. С другой – промедление позволяет России перегруппировать силы. Как следствие, наблюдаем рекордные объемы экспорта в Индию, наращивание отправлений в Китай и т.д.
Согласно разным подсчетам и в зависимости от ценовой конъюнктуры, ежедневные денежные поступления РФ от продажи нефти оценивают в 500-700 миллионов долларов. Это в 3-4 раза больше, чем дает торговля природным газом. Почти половину этих средств платил Евросоюз, которому очень некомфортно спрыгивать с этой российской иглы. Хотя демонстративно негативное отношение к санкциям в последнее время проявляла лишь Венгрия, но за кулисами ее позицию разделяли многие. И не только словом, но и делом.
Орбан не один
Возьмем к примеру Италию. В апреле она нарастила закупку российской нефти со 100 тыс. до 300 тыс. баррелей в день. В мае эти объемы уже превысили 400 тысяч. А все потому, что самый крупный в стране нефтеперерабатывающий завод ISAB (более 20% всего производства нефтепродуктов в Италии) контролируется российским “ЛУКойлом”. Под европейские санкции компания Вагита Алекперова почему-то все еще не подпадает. Разве что ей стало труднее привлекать кредиты, чтобы закупать для ISAB ближневосточную нефть, поэтому она теперь затаривает российским сырьем сицилийский порт Аугуста рядом с НПЗ.
Похожая история с нефтеперерабатывающим заводом PCK Raffinerie в восточногерманском городке Шведт. С одной стороны, он принадлежит российской полугосударственной и очень близкой к Путину компании “Роснефть”. С другой – завод обеспечивает горючим половину локального рынка земли в Бранденбурге (в т.ч. Берлин) и создает несколько тысяч рабочих мест непосредственно на заводе и на смежных предприятиях. Сырье PCK Raffinerie почти на 100% получает из нефтепровода Дружба, то есть из России. Поэтому правительство ФРГ устраивает вариант, когда за скобки нефтяного эмбарго выносится трубопроводная нефть, а табу касается только портовых партий. Но де-факто это означает, что ориентировочно треть российского нефтяного экспорта будет избегать санкций. Согласно прошлогодней статистике, в 2021 году РФ отправляла в ЕС по трубе ежедневно 720 тыс. баррелей нефти, а по морскому пути – 1,5 миллиона баррелей.
В числе тех, кто успел в этом году неплохо нажиться на “кровавой нефти”, и Греция. Эта страна владеет крупнейшим танкерным флотом в мире – более 700 судов. И сейчас, когда многие мировые транспортные компании прекратили сотрудничество с РФ, для греческих судовладельцев наступило звездное время. Приблизительно 40% российской нефти вывозится в настоящее время под греческим флагом. Как подсчитала немецкая газета Die Welt, ссылаясь на судоходный реестр Lloyd’s, в апреле из российских нефтяных портов Приморск, Новороссийск, Усть-Луга и Санкт-Петербург вышло 190 танкеров, 76 из которых имели греческую прописку. Жаль терять бизнес, если из-за войны в Украине фрахтовые ставки в мире уже выросли на 230%. Поэтому не с Орбаном единым идет сейчас борьба за нефтяные санкции.
Просто позиция официального Будапешта наиболее спекулятивна в этих дебатах вокруг эмбарго. Реально Венгрия зависит от импорта российской нефти едва на 50%. Далеко не критический показатель. Литва и Финляндия, например, на 80%, Словакия – более чем на 70%. Но не они до последнего пробовали торпедировать санкции. Практически единственным крупным получателем нефти из РФ в Венгрии есть местный нефтяной концерн MOL, способный перерабатывать до 8 млн. т нефтяного сырья в год. Это гораздо больше, чем требует внутренний рынок, поэтому львиную пайку готовых нефтепродуктов MOL отправляет на экспорт. Иными словами, для обеспечения собственных нужд в горючем Венгрия вполне могла бы обойтись и без российского сырья. Но хитрый Виктор Орбан хочет выкрутить хоть какую-то выгоду из этой ситуации: либо благосклонность от Путина, либо денежную компенсацию от ЕС. Деликатным моментом в этой ситуации является то, что 100% российской нефти в Венгрию идет по транзиту по трубе через Украину. Однако “Нафтогаз Украины” не решается самостоятельно примкнуть вентиль. Ибо с одной стороны транзит приносит деньги. С другой, есть риск получить пачку судебных претензий и штрафов. С третьего, не хочется обострять и без того непростые отношения с Будапештом.
В конце концов именно с Венгрией в НАК все еще связывают один интересный план улучшения ситуации на украинском топливном рынке. Ведь кроме нефтяных магистралей “Дружбы”, через территорию Украины пролегает еще и нефтепродуктопровод, когда-то являвшийся частью еще советской системы “Транснефтепродукт”. Именно этот провод фигурирует по резонансному делу Виктора Медведчука, потому что до 2015 г. по нему успешно и в больших объемах гоняли дизтопливо из России в Украину. Артерия и сейчас находится в рабочем, но законсервированном состоянии. Она национализирована и передана в управление компании “Укртранснефть”. И, что существенно, своим крайним западным концом она выныривает уже на венгерской земле. Поэтому идея состоит в том, чтобы сейчас запустить трубу в реверсном режиме и с венгерской территории качать горючее в Украину: это быстрее и дешевле, чем возить автоцистернами, как сейчас.
Время работает на Москву
Еще одна слабая сторона нефтяного эмбарго – его растянутость во времени. Только США и Канада смогли отказаться от импорта из РФ уже сразу. Но речь здесь идет о незначительных объемах. Канада в последние годы вообще не покупала нефть в России (только немного нефтепродуктов). Объем американского импорта составил 8-9 млн. т/год, то есть всего 3-4% российских экспортных отправлений. Даже Великобритания признала, что сможет свести закупку российской нефти к нулю только к концу 2022 года. Некоторые страны ЕС будут еще длиннее переходный период. А это значит, что экспорт российской нефти будет сокращаться, но последствия этого сокращения не будут убийственны для экономики РФ. По крайней мере, в кратковременной перспективе.
В прошлом году в России было добыто 524 млн. т нефти с конденсатом, из которых 231 млн. т ушло на экспорт. В мае Минэкономразвития РФ опубликовало прогнозы на 2022 год. Так вот, согласно базовому сценарию добыча может упасть на 9%, согласно консервативному – на 17%. Что касается экспорта, то базовый прогноз: -1-2%, консервативный: до -10%. Пусть даже российские чиновники несколько украшают действительность и финальные минусы будут более жирными, вряд ли можно ожидать, что по итогам года экспорт российской нефти упадет более чем на 25-30%. Этому есть объективные объяснения.
Москва имеет определенный люфт для диверсификации направлений сбыта, и она этим сейчас активно занимается. До войны у нее было три крупных зарубежных рынка: Евросоюз, Азия и Беларусь. На белорусов теперь надежды мало. В прошлом году они покупали почти 15 млн. т нефти российского происхождения, да еще по льготной цене. Сейчас после потери базового украинского рынка и остатков европейских столько ресурса белорусским НПЗ просто не нужно. Они и так работают сейчас на низких оборотах и, вероятно, летом вынуждены будут останавливаться. Поэтому Россия принялась массово опрокидывать свою экспортную смесь Uralsс проторенных европейских маршрутов на азиатские рынки. Это сопровождается и значительными логистическими трудностями, и финансовыми потерями, но все же приносит эффект. С одной стороны, в апреле РФ пришлось продавать в Азии Urals с колоссальными дисконтами (бывало, что и 38% к цене Brent). С другой стороны, это помогло выровнять в апреле кривую экспорта, которая заломилась в марте. И соответственно пополнить федеральную казну.
К примеру, Китай в апреле-2022 закупил на 4% больше российской нефти, чем в апреле-2021. В процентах это как и немного, а в деньгах – сотни миллионов долларов. За январь-апрель этого года нефтяной экспорт в КНР принес России более 17 млрд. долл. Это на 40% больше, чем за аналогичный период в прошлом году. Рост нефтяных цен сказался. Рекордные объемы экспорта из России в этом году пошли в Индию. Если за весь 2021 год они составляли 12 млн. баррелей, то за март-апрель 2022 Индия приобрела уже 17 миллионов баррелей российской нефти. Более активным экспортером стала и Турция: в марте она ежесуточно завозила по 200 тыс. баррелей нефти из России, в апреле – уже по 300 тыс. Правда, в дальнейшем кардинально наращивать экспорт на все эти рынки Москве уже не удастся. В первую очередь, по техническим причинам. Объемы апреля-мая – это, вероятно, пик. Поскольку прямая труба (ВСТО), соединяющая Россию и Китай, уже задействована почти на 100% мощности. Остальные пути (транзитом через Казахстан или танкерами через дальневосточный порт Козьмино) существенно удорожают ресурс. Аналогичная ситуация и с танкерным трафиком на Индию. Сторонам сложно будет задействовать еще большее количество судов для перевозок. Но и того, что есть достаточно, чтобы российская нефтяная отрасль амортизировала санкционный удар.
Не только эмбарго
Собственно говоря, смятение в рядах ЕС тоже на руку Москве. Потому и эффективность шестого пакета санкций, мягко говоря, желает лучшего. В то же время в арсенале ЕС и США кроме прямого эмбарго есть еще несколько инструментов, которые могут существенно сократить российские нефтяные доходы. Но их мало принимают во внимание.
Первое: открыть доступ на глобальный рынок для иранской и венесуэльской нефти. Это существенно собьет цены и на само сырье, и на горючее, а значит, Россия будет зарабатывать меньше. Кроме того, российский Urals потеряет конкурентоспособность на рынках Индии и Турции, проиграв иранскому ресурсу. Венесуэльский экспорт мог бы разгрузить дефицит в Европе.
Второй: ввести жесткие санкции в компании, которые транспортируют морем российское сырье, и на страхующие эти рейсы. Эта мера дополнительно замедлила бы вывоз нефти из портов РФ под греческими, мальтийскими, сингапурскими флагами и т.п. и снизила бы экспорту активность России прежде всего в регионе Юго-Восточной Азии.
Третий: прикрыть схему смешения российской нефти с другими сортами, чтобы скрыть ее “русскость”. Как это происходит? Где-то в порту или даже на рейде встречаются три танкера: один – с российской нефтью, второй – допустим, с арабской, третий – пустой. Из двух первых нефть сливается в третью в пропорции 49:51, и в результате есть нетоксичный продукт. В апреле в такие операции активно играла компания Shell в порту Вентспилс. В результате чего на рынке даже появился специальный термин Latvian Blend. Сейчас Shell пообещала больше так не поступать. Но эту нишу теперь заняли более мелкие и менее известные нефтяные трейдеры. И вместо Вентспилса или Гибралтара смогут перенести частично наблюдаемое смесительные манипуляции в порты Турции или Эмиратов.
Четвертый: полный запрет на закупку российских нефтепродуктов, таких как мазут или газойль. Это отразится на российской внутренней нефтепереработке. Ибо доля выхода этих продуктов на местные НПЗ значительно выше, чем в Европе. Соответственно их постоянно нужно где-то сбывать или складировать. Если же склады будут забиты, придется сворачивать мощности.
Пятый: не ограничиваться замораживанием российских активов за границей только яхтами и виллами. Выше говорилось по два НПЗ в Германии и Италии, которые находятся в собственности российских компаний. На самом деле, таких заводов, на которые вложен капитал РФ, в Европе наберется с десяток (еще в Румынии, Сербии, Болгарии, Нидерландах). Не говоря уже о сетях заправок, нефтяных хранилищах, портовых мощностях и других инфраструктурных объектах. Все это и бизнес не только продолжает работать и перечислять деньги в бюджет РФ, но и тихой сапой ведет лоббистскую деятельность в пользу Москвы. (Ярослав Ярош, МинПром/Энергетика Украины и мира)