Мир вступил в новый период энергетической ненадежности, когда острая нехватка энергии, подобная той, которая наблюдалась этим летом, будет оставаться постоянной угрозой.
Экономические, политические и социальные последствия этого сдвига уже очевидны. Нехватка энергии означает нормирование, и, если нормирование будет осуществляться рыночными силами, результат окажется весьма регрессивным, поскольку беднейшие слои населения будут расходовать непропорционально большую часть своих доходов на основные потребности, такие как отопление и транспорт.
Энергетическая инфляция, в свою очередь, увеличит риск социальных потрясений, так как действующие лидеры как в богатых, так и в бедных странах быстро учатся. Хотя нехватка энергоресурсов, естественным образом, приведет к увеличению инвестиций в дополнительные мощности, для реализации новых проектов потребуется время. И если большая их часть не будет углеродно-нейтральными, инвестиции для удовлетворения краткосрочных потребностей усугубят гораздо более серьезную долгосрочную проблему.
Сегодняшняя энергетическая нестабильность формировалась уже давно. Для завершения большинства инвестиций в энергетику требуются годы, а связанная с ними инфраструктура, как правило, используется в течение десятилетий. Таким образом, нынешний мировой энергетический след был “заложен в пирог” много лет назад, поэтому на ископаемое топливо по-прежнему приходится более 80% мирового потребления энергии.
Еще до того, как Россия вторглась в Украину, годы недоcтаточного инвестирования означали, что мировой спрос на нефть уверенно превышал предложение. Война быстро усилила дисбаланс, убрав российские поставки с рынка за счет сочетания официальных санкций правительств и самосанкционирования со стороны продавцов и потребителей. Поскольку Россия по-прежнему снабжала некоторых покупателей, по состоянию на май, война сократила глобальные поставки примерно на 1,5%.
Это может показаться незначительным, но даже небольшое снижение может иметь серьезные последствия для цен, когда предложение и без того уже ограничено. Когда пал режим Муаммара Каддафи, во время аналогичного уязвимого периода в 2011 г., потеря ливийской нефти сократила мировые поставки на 1% и привела к росту цен на нефть на 50%. Более того, более низкая добыча нефти в России, вероятно, закрепится, поскольку санкции на технологии, оборудование и западный опыт подрывают ее способность экспортировать нефть и газ даже готовым их приобрести покупателям.
Из-за значительного разрыва между новыми инвестициями и добычей, нынешний дефицит нефти не может быть преодолен так быстро. Американские компании по добыче сланца обладают уникальными возможностями для относительно быстрого увеличения добычи, но прошлые убытки вынудили их неохотно действовать агрессивно, и даже им необходимо как минимум девять месяцев на то, чтобы развернуться. У традиционных производителей нефти из стран ОПЕК+ практически нет реальных возможностей для расширения добычи сверх согласованных ими более высоких квот; и после многих лет недоинвестирования многие производители с трудом справляются даже с этим увеличением. Наконец, даже если возобновление ядерной сделки США с Ираном может вывести на рынок новую иранскую нефть, это наилучший сценарий, но и он маловероятен до конца 2022 г.
Разработка и ввод в эксплуатацию новых ядерных, солнечных и ветровых установок потребуют еще больше времени. И даже если бы можно было увеличить поставки энергоносителей, все равно существовали бы логистические ограничения в морских перевозках, портах и перерабатывающих мощностях. Например, существующие в Европе газопроводы не могут транспортировать сжиженный природный газ, если к ним не подключен терминал по приему СПГ, в случае Германии сегодня.
С учетом того, что большинство источников энергии могут быть расширены лишь в течение нескольких лет, а запасы находятся на историческом минимуме, у рынка остается только один способ достичь краткосрочного равновесия: резкое повышение цен, что приведет к снижению совокупного спроса. Таким образом, новый мир хронической нехватки энергии является как стагфляционным, так и регрессивным. В то время как инфляция растет, экономическая активность снижается, поскольку не хватает энергии для ее подпитки. Без субсидий население с низким уровнем доходов может быть полностью исключено из энергетического рынка, что приведет к опасной форме неравенства.
Европа пережила “репетицию” этих обстоятельств в 2021 г., когда Россия сократила поставки природного газа. Правительства вмешались, чтобы компенсировать рост цен на энергоносители для наиболее уязвимых домохозяйств, однако энергоемкие отрасли стали нерентабельными и были вынуждены остановить или замедлить свое производство. Это был “эффективный” способ нормирования энергии, но он все равно вел к замедлению роста. Поскольку в 2022 г. нехватка усугубилась, аналогичные обстоятельства сложились во всем мире, и большинству правительств еще предстоит разработать скоординированные ответные меры.
Задача заключается не только в увеличении производства энергии в краткосрочной перспективе, но и в создании энергетической инфраструктуры, которая поможет в борьбе с изменением климата. Закрытие добычи ископаемого топлива просто добавило бы еще больше глобального потепления в “пирог”. Существуют два способа избежать такого исхода.
Первая стратегия состоит в создании регуляторной уверенности в том, что в будущем углерод будет облагаться налогом. В определенной степени это уже происходит, и многие производители нефти дважды задумываются, прежде чем делать новые инвестиции в нефтяные месторождения, срок службы которых составляет десятилетия. Однако по-прежнему существует значительная неопределенность в отношении того, каким образом новая политика приведет к снижению потребления ископаемого топлива в ближайшие десятилетия. Более того, у большей части производителей, особенно государственных нефтяных гигантов, которые в меньшей степени зависят от частного финансирования, появятся стимулы для расширения производственных мощностей в ответ на сегодняшний дефицит.
Учитывая, что инфляция уже достигла своего самого высокого уровня за 40 лет, политический аппетит к принятию мер, направленных на дальнейшее повышение цен на энергоносители, будет невелик. Таким образом, одна из возможностей состоит в том, чтобы законодательно установить цены на углерод в далеком будущем с тем, чтобы они вступили в силу только после того, как ослабнет сегодняшнее инфляционное давление. Учитывая, что многие производители ископаемого топлива придерживаются длительных бюджетных сроков, будет достаточно даже установления цен на углерод с десятилетним обратным отсчетом, чтобы воспрепятствовать долгосрочным инвестициям в производственный потенциал.
Вторая стратегия заключается в обеспечении того, чтобы сегодня было сделано больше “зеленых” инвестиций. Это могло бы принять форму бюджетных расходов на исследования и разработки, и создание рынка (предварительные заказы на закупку) для потенциальных прорывных технологий, особенно тех, которые в настоящее время являются слишком рискованными или недостаточно развитыми для частного сектора. Более того, правительства могут субсидировать переход на возобновляемые источники энергии, электромобили (EV), тепловые насосы и модернизацию зданий за счет налоговых льгот и политики государственных закупок.
Хотя государственные расходы могут усилить инфляционное давление (в зависимости от того, как они осуществляются и компенсируются), они также снизят цены и затраты для предприятий и домохозяйств, которые воспользуются преимуществами новых субсидий и стимулов. Таким образом, по сравнению с ценообразованием на углерод или ограничениями предложения этот подход кажется более перспективным в сегодняшней стагфляционной среде.
Что бы ни делали правительства в связи с сегодняшним дефицитом энергии, их решения будут иметь серьезные последствия для глобального роста, инфляции и цен на активы. Для создания энергосистемы возобновляемых источников энергии и увеличения производства электромобилей потребуется огромное количество железа, меди, никеля и других товаров. Но для обеспечения достаточного количества этих металлов потребуются годы. Ирония заключается в том, что для решения проблемы изменения климата директивным органам необходимо будет взять на вооружение долгосрочные перспективы производителей нефти, которых они надеются вытеснить. (Карен Карниол-Тамбур, содиректор по инвестициям в области устойчивого развития в Bridgewater Associates; Forbes.kz/Энергетика Украины и мира)
