Казахстан в 2022 г. занял 35-е место (в 2021 г. было 40-е) в рейтинге Всемирного экономического совета The World Energy Trilemma 2022 среди 127 стран.
Индекс оценивает успехи стран в балансе так называемой энергетической трилеммы – энергобезопасности, энергодоступности (в оригинале The Energy Equity – энергетическая справедливость) и экологической устойчивости. То есть в диверсификации источников энергии, энергоэффективности и снижении выбросов. И если по безопасности и доступности Казахстан входит в группу достаточно благополучных государств (от 25-го места до 50-го), то по устойчивости – в самую нижнюю четверть, после 75-го места. В итоге – общий балл 67 и уровень BBDс. Для сравнения: у лидера рейтинга, Швеции, общий балл 84,7 при уровне АААа.
Правда, исследовательская группа предварила отчет дисклеймером: актуальность исследования подорвана тем, что исходные данные были взяты по итогам 2021 г., то есть не отражают масштабных изменений на энергетических рынках, вызванных войной в Украине. Поэтому интересно будет посмотреть на The World Energy Trilemma 2023, который будет представлен весной 2024-го.
Но уже сейчас ясно, что трилемму перекосило в сторону энергобезопасности. По мнению S&P, вызванные войной нарушения в глобальных торговых потоках и цепочках поставок привели к стойкой обеспокоенности по поводу наличия надежных источников энергоресурсов в достаточных объемах и по доступным ценам. Аналитики утверждают, что задача обеспечения энергетической безопасности выходит на первый план национальных стратегий большинства стран мира. “Недавние корректировки, внесенные в наш прогноз глобального спроса на первичные энергоресурсы согласно базовому сценарию, показывают, что за углеводородами сохранится значимая роль на протяжении более продолжительного периода, чем предусматривалось предыдущим прогнозом”, – говорится в подготовленном S&P Global “Национальном энергетическом докладе для Республики Казахстан за 2023 г.”. И это еще непонятно, как, когда и чем закончится вооруженный конфликт на Ближнем Востоке, вспыхнувший после нескольких десятилетий относительного покоя.
В настоящее время прогнозируется, что примерно к 2030 г. спрос на нефть только выйдет на максимальный стабильный уровень. А спрос на газ, хоть и более медленными темпами, будет расти до 2050 года. Это, впрочем, не значит, что темпы движения к углеродной нейтральности замедляются – для ЕС, например, энергетический переход является синонимом энергетической безопасности, поскольку это снижает зависимость от импортируемого ископаемого топлива при использовании собственных ресурсов в виде ВИЭ и технологического потенциала. А вот у Казахстана как раз, по данным World Energy Trilemma, все прекрасно с независимостью от импорта энергоносителей, но печально с диверсификацией производства электроэнергии, ее хранением, а также с инновационным потенциалом.
Богатство энергоносителями, однако, не спасает страну от подступивших проблем: угольные станции изношены, технологии устаревшие, потери при передаче тепла и энергии огромные, а повышение цен, без чего невозможна модернизация, грозит всплеском недовольства населения. В среднем износ теплосетей в стране составляет 60%, их КПД – 40% в среднем по сравнению с 70% КПД в развитых странах. Потери электроэнергии в сетях достигают 30% в сравнении с 10% в современных энергосистемах. Главным энергоносителем внутри страны является уголь, на нем производится более 70% электроэнергии. При этом страна ратифицировала Парижские соглашения и взяла на себя связанные с этим обязательства сократить выбросы парниковых газов (ПГ) от уровня 1990 года на 15%. В 2021 году совокупный объем выбросов ПГ в Казахстане составил 340,8 млн. тонн, а по так называемому Обновленному национальному вкладу (ОНУВ) к 2030 году они должны составлять не более 324,4 млн. тонн. Между тем, согласно президентскому посланию, Казахстан намеревается удвоить свой ВВП, и не очень понятно, как совместить эти два разбегающихся вектора, притом что инвестиции в ВИЭ последние два года даже несколько снижаются (эксперты считают, что происходит это из-за того, что в Казахстане “исторически” механизм регулирования цен противоречит рыночным правилам, а также поскольку технически казахстанская энергосистема не способна интегрировать значительную долю ВИЭ, например принимать солнечную энергию от домохозяйств, оснащенных панелями). Тем не менее 80% роста генерации за последние четыре-пять лет были в Казахстане обеспечены именно ВИЭ, и эта тенденция продолжится в ближайшие пять-семь лет.
Но даже доведение доли ВИЭ в генерации до запланированных 15% к 2030 году не решит проблему энергобезопасности в целом – в северной стране с централизованным отоплением необходимо иметь в базе что-то не зависящее от метеосводок. В мире выбывающую угольную генерацию активно заменяют газовой, и, казалось бы, тут Казахстану и карты в руки – по разведанным запасам газа страна входит в мировой топ-20 (3,79 трлн. м3). Однако здесь возникает феномен, который эксперты называют “газовым парадоксом Казахстана” – газ добывается в таком мизерном объеме, что его не хватает толком даже на внутреннее потребление, а экспортные поставки, необходимые для субсидирования цен на внутреннем рынке, неуклонно снижаются. Так, экспорт газа в Китай уменьшился с 7,4 млрд. м3 в 2019-2020 годах до 5,1 млрд. м3 в 2022 году. При этом дальнейшая газификация является стратегическим приоритетом для государства и, в отличие от многого другого декларируемого, успешно имплементируется в реальность – к концу 2023 г. поставками природного газа по газопроводам было охвачено 60% населения, что значительно превысило целевой показатель в 56% к 2030 г. С 2010 года фактический объем конечного потребления газа вырос с 9 млрд. м3 в 2010 году до 19 млрд. м3 в 2023-м. Перевод же на газ производства тепловой и электрической энергии потребует несоизмеримо большего количества газа.
Причины у казахского газового парадокса как рукотворные, так и природные. Рукотворные, как всегда, кроются в том, что у экономики тоже существуют законы. Низкие закупочные цены у газодобывающих предприятий наряду с низкими ценами для конечных потребителей делают невыгодным производство товарного газа. Попытка правительства изменить ситуацию с помощью аукционов на сжиженный газ стала спусковым крючком для Январских событий 2022 года (что бы ни было при этом глубинной причиной протестов, охвативших всю страну, включая регионы, где сжиженным газом практически не пользуются).
Природная специфика состоит в том, что более половины (57%) газовых запасов Казахстана приходится на попутный газ, который залегает на большой глубине и имеет большую примесь серы, то есть нуждается в достаточно дорогостоящей очистке. Кроме того, не менее трети попутного газа технологически необходимо закачивать обратно в пласт, чтобы обеспечить дальнейшую нефтедобычу. Если по каким-то причинам (например, проблемы с транспортировкой) нефтедобыча падает, то падает и добыча попутного газа, то есть его объемы невозможно оперативно скорректировать в соответствии с изменением спроса. Совокупная мощность казахстанских газоперерабатывающих заводов на конец 2022 г. составляла 38,8 млрд. м3 в год, при этом загрузка – 74%. Тем не менее КМГ и QazaqGaz планируют строительство еще нескольких ГПЗ, совокупные инвестиции в которые составят несколько миллиардов долларов, одновременно ведя переговоры с мейджорами о поставках сырья. Также нацкомпании планируют ввести в эксплуатацию несколько новых газовых месторождений в течение ближайших пяти-семи лет, что должно дать до 4,2 млрд. м3 в год к 2030 г. Согласно планам, в ближайшие четыре-пять лет газовая генерация должна достигнуть 3 тыс. МВт.
Председатель правления QazaqGaz Санжар Жаркешев уверен, что газ становится новым драйвером экономического роста из-за высокого спроса на него со стороны внутренних потребителей: “Сегодня инвестиции будут базироваться на газе, и мы должны обеспечить этот процесс. Когда-то мы называли нефть черной кровью экономики Казахстана, но теперь эта кровь меняет цвет на голубую. Главная наша задача сейчас – сделать газ экономически жизнеспособным. Персональная поддержка президента страны, наша совокупная компетенция, а также опыт таких компаний, как Shell, Exоn Mobil CNPC, и других, думаю, позволят нам обеспечить это”.
Нефтяники, однако, призывают не забывать о том, что пока глобальная энергобезопасность обеспечивается жидкими углеводородами. Вице-президент Exхon Mobil Джон Уилсон считает, что спрос на рынке опережает предложение: “Углеводороды покрывают 55% потребности человечества в энергоносителях. Но очень скоро нас будет 10 млрд. человек, каждые шесть дней на планете прибавляется по 1 млн. человек, и на то, чтобы обеспечить их, требуются огромные инвестиции, в том числе на работы по снижению выбросов”.
Директор по разведке и добыче Shell Зои Юнович полагает: спрос на нефть остается высоким и ее ценовая доступность для потребителей остается чрезвычайно важной, как и вопрос транспортировки.
Экс-министр энергетики Болат Акчулаков также уверен, что зеленая энергетика не отменяет необходимости заботиться о традиционной: “Даже ветровые станции и солнечные панели используют продукцию машиностроения и металлургии, а чтобы их получить, надо что-то сжечь. На мой взгляд, основной вызов, который сегодня стоит в вопросах энергобезопасности, – это ситуация в мире. Безопасность – вещь комплексная, она общая и для производителей, и для потребителей, конфликты влияют и на цены, и на транспортировку. Второй вызов – изменения климата, которые диктуют производителям ископаемого топлива новые условия, в том числе по его переработке. Третий вызов – защита энергетики от всевозможных угроз – начиная террористическими и заканчивая кибератаками. Это действительно серьезная проблема, которая набирает обороты. Решать все это можно только диалогом – в рамках любых международных организаций – и нахождением какого-то правильного баланса. А скрытую угрозу я вижу в том, что многие добывающие компании под разговоры об энергопереходе перестали тратиться на разведку и наращивать запасы. Пусть мы даже не будем их сейчас добывать, но они должны быть. В Европе в 1001 году ждали конца света, и люди перестали сеять, заботиться о кормах для скота и так далее. Ничего не произошло, но “конец света” действительно наступил – люди стали массово умирать от голода”.
Генеральный директор IRENA (Международное агентство по возобновляемым источникам энергии) Франческо Ла Камера говорит, что в целом по миру энергетический переход отстает от целевых показателей. Для того чтобы добиться поставленных задач, требуется около $4 трлн ежегодных инвестиций, но с наработанными за это время инструментами и технологиями “зеленые” решения уже конкурентоспособны с точки зрения затрат. “Проекты, которые были внедрены с 2000 г., позволили сэкономить более $500 млрд. затрат на топливо в секторе электроэнергетики к 2022 г., когда выработка ВИЭ составила 295 ГВт и создала 1 млн. новых рабочих мест”, – отмечает Ла Камера. Война в Украине и последовавшие за ней проблемы ЕС в обеспечении газом показали, “насколько хрупкой может быть система, которая зависит от ископаемых источников топлива”.
Причем хрупка она не только для потребителей. Достаточно представить, что будет с экономикой Казахстана, если вдруг окажется перерезанным основной маршрут транспортировки нефти, притом что ее добыча в 2022 г. обеспечила 20% ВВП, а экспортная выручка составила $48,4 млрд. На октябрьском форуме Kazenergy было несколько сессий, посвященных переработке. Эксперты считают, что в плане устойчивости экономики этот вопрос выходит на первый план, а то, что сейчас делается из нефти, можно прекрасно делать из угля – пропилен, полиэтилен и так далее. Это страховка на то будущее, когда мир не будет так сильно нуждаться в нефти – конкурентоспособность казахстанской нефти при цене ниже $50 становится сомнительной для большинства месторождений. Впрочем, специалисты утверждают также, что уже сейчас конкурентен именно симбиоз традиционных и возобновляемых источников энергии, поэтому надо снимать барьеры, решать вопросы сетевых и других ограничений. Тарифы на различные виды энергии должны устанавливаться с учетом экологических аспектов, потому что чистые технологии резко улучшают качество жизни в городах.
Председатель правления фонда “Самрук-Казына” Нурлан Жакыпов полагает, что Казахстану надо поддерживать разумный баланс: “Традиционные источники энергии, включая углеводороды и уголь в том числе, составляют наши текущие конкурентные преимущества и должны быть использованы во благо народа Казахстана. У нас богатые залежи угля и самая конкурентная стоимость его добычи. И армия горняков, их семьи. Нам нужен взвешенный, сбалансированный подход к обеспечению углеродной нейтральности. Мы полностью привержены принципам декарбонизации, но с учетом наших естественных конкурентных преимуществ и без необходимости раскачивать лодку”. (Ардак Букеева, редактор по рейтингам Forbes Kazakhstan/Энергетика Украины и мира)
