2020 г. смешал в один коктейль спад потребления энергоресурсов, пандемию, обвал цен на нефть, противостояние вокруг «Северного потока-2″ и новейшие “зеленые” тренды. И 2021 г., похоже, будет не менее захватывающим.
Эксперт по нефтегазовому рынку, партнер консалтингового агентства RusEnergy Михаил Крутихин рассказал Kosatka.Media, что, на его взгляд, сделало 2020-й уникальным, почему водородная энергетика – это больше, чем просто модная тема, и какое будущее ожидает энергетику Украины, России, Европы, Азии и США.
На что похож 2020-й и почему ОПЕК “уже не та”
– С каким периодом в истории можно сравнить ситуацию, сложившуюся в мировой нефтегазовой отрасли в 2020 году?
– Я бы не стал сравнивать с каким-то определенным годом, хотя кризисные явления, которые происходили в течение года, чем-то напоминают 1973-79 года, когда в отрасли возникли серьезные проблемы из-за политических событий на Ближнем Востоке. Но в целом это был уникальный год. Хотя спад в мировой экономике уже намечался: некоторые развитые страны, начиная с Японии, переходили в стадию стагнации, если не рецессии, но пандемия ускорила этот процесс, еще больше замедлив мировую экономику и резко сократив спрос на энергоносители.
– Недавно вы отметили, что финансовые рынки давно не реагируют на заявления ОПЕК. На ваш взгляд, почему сложилась такая ситуация и не приведет ли это к появлению другого инструмента регулирования спроса/предложения на рынке нефти?
– Действительно, члены не просто ОПЕК, а ОПЕК+, то есть, примкнувшие к ним государства, вдруг объявляют, что они собираются повысить добычу нефти. И повысить довольно серьезно. Затем мы видим, что Ливия резко увеличила добычу нефти, Венесуэла увеличила добычу и экспорт, готовится увеличить нелегальную добычу нефти Ирак.
А спрос на этот ресурс не растет так, как ожидалось. Нефти становится больше, и вроде бы цены должны быть придавлены изобилием предложения. Но они идут вверх, потому, что на широком финансовом рынке работают крупные игроки, играющие на деривативах, финансовых фьючерсных контрактах, спредах, форвардах. То есть, там идет такая драчка – каждый месяц, когда проходит экспирация этих контрактов, те, кто хочет повышения, организуют его, а кто-то хочет понижения. Там разворачиваются свои битвы, и из-за этого цены на “бумажную нефть” очень сильно растут. А поскольку, “бумажные цены” отчасти оказывают воздействие и на физический рынок, то поднимаются цены и там. Не под влиянием ОПЕК, а под воздействием этого финансового беспорядка.
Пока механизма влияния на эту ситуацию не придумали. Иногда в печати появляются какие-то намеки на то, что неплохо бы обуздать “бумажных игроков”, расшатывающих мировую экономику своими играми, и запретить или ограничить каким-то образом форвардные, фьючерсные контракты. Но силы, действующие на широком финансовом рынке, настолько мощные, что ничего сделать с этим не удается. Сейчас у нас есть форвардные и фьючерсные контракты на сжиженный природный газ по регионам – явление распространяется и дальше.
Дорога, по которой пойдет весь мир
– Еврокомиссия внесла предложение об исключении газо- и нефтепроводов из списка важных для ЕС энергопроектов. В приоритете – развитие электросетей и проектов аккумулирования электроэнергии, оффшорная ветрогенерация, производство и транспортировка водорода. Как это может перекроить энергетическую карту Европы?
– Это серьезный задел. Тут нужно обратить внимание, что в принципе газопроводные сети внутри Европы уже построены и функционируют. Если исключат трубопроводы, то, возможно, будет сделана какая-то оговорка для сети водородного энергоснабжения. Сейчас намечается “становой хребет Европы”, как его иногда называют, то есть развитие сетей, идущих с севера на юг, по водороду. То есть энергетика действительно меняется и очень серьезно. Green deal, “зеленая сделка”, работает по всей Европе.
Некоторое сомнение и беспокойство у нефтегазовых компаний вызывают новые европейские правила, так называемая “таксономия проектов”. Будут одобряться только те проекты, которые вносят вклад в переход на “зеленую” энергетику. И каждой компании нужно будет отчитываться по этому показателю. А это дополнительные расходы и труд. Тем более, что учитываться будет не только то, что компания, например, американская или японская, делает в Европе, но как она ведет себя на родине. Отчетность компаний сейчас может оказаться под давлением, и аудиторам придется здорово постараться, чтобы компании-инвесторы, смогли работать на европейском рынке.
– А как весь остальной мир воспринимает стремление Европы максимально перейти на возобновляемые источники энергии?
– Самый большой в мире потребитель энергоресурсов Китай также объявил, что он переходит на совершенно новые принципы экономики и энергетики, и к 2050 году вообще запретит двигатели внутреннего сгорания. То есть, потребность в нефти может еще уменьшиться. Индия вслед за Китаем собирается делать то же самое. Африка пока отстает, но, я думаю, что и в развивающемся мире эта тенденция будет усиливаться.
– А водородная энергетика – это просто модная тема или действительно у нее есть будущее?
– Я думаю, что будущее есть и очень серьезное. Мы видим совершенно конкретные проекты. Например, перевод крупнотоннажных грузовиков на новое топливо – не на сжиженный природный газ, как планировалось, а уже на водородные топливные элементы. Поезда, самолеты – модели уже начинают летать на водородном топливе. Там проблема не в безопасности использования водорода в двигателях, а в себестоимости этих проектов. Но благодаря технологическим прорывам она постоянно снижается. Так что, рано или поздно, это будет той дорогой, по которой пойдет Европа и весь мир.
Что будет с “трубой”, если ее победят санкции
– Уже очевидно, что обводные газопроводы Северный и Турецкий потоки не оправдались в экономическом плане. На ваш взгляд, чем и когда закончится их строительство?
– Я бы не сказал, что они не оправдались в экономическом плане, потому, что у этих проектов было две задачи. Первая задача – геополитическая – наказать Украину путем обхода ее с севера и юга, она полностью провалилась, поскольку подписано транзитное соглашение Газпрома с Украиной. Там на оставшиеся четыре года вроде бы все в порядке. А вторая задача – экономическая – состояла в том, чтобы перевести деньги, выделенные на строительство этих колоссальных газопроводов (нужно учитывать и коридор с Ямальского полуострова, который пошел к Балтике и Черному морю) из инвестиционной программы Газпрома в карманы частных подрядчиков. Эта задача уже выполнена. Даже для “Северного потока-2” все деньги уже освоены. Российское население от этого мало что получило, если вообще что-то получило.
– В связи с “Турецким потоком” была новость, что Сербия рассчитывает получать российский газ уже с 1 января нового года. Этот план реализуем?
– Да, вполне. Достроен участок не “Турецкого потока”, а болгарской трубы, которая называется “Балканский поток”. Его строители старательно показывают европейскому регулятору и американцам, что это не продолжение “Турецкого потока”, а самостоятельная труба. Она будет принимать газ не только из России, но и из Азербайджана, возможно из Турции по новой перемычке, которую сейчас строят. То есть, это будет, как они говорят, совершенно новый участок инфраструктуры. На самом деле, Газпром забронировал за собой всю мощность на переходе с турецкой на болгарскую территорию, и фактически это будет та же самая монополия Газпрома, против которой восстают в Европе и в США. Компрессорная станция на границе с Сербией практически готова. Американская компания, поставлявшая компрессоры, затягивала процесс, опасаясь санкций, но потом выполнила свои обязательства.
В самой Сербии Газпром профинансировал и построил перемычку через всю страну, до Венгрии. Посмотрим, как это все будет функционировать. Но объемы там небольшие.
– США уверены, что “Северный поток-2”, вследствие вводимых ими санкций, никогда не заработает. Если действительно так случится, то что будет с уже построенной инфрастуктурой?
– Мы видим, что в море сейчас ходит баржа “Фортуна”, которая, судя по всему, укладывает часть “Северного потока-2” на глубине, где разрешают работать американские санкции. Это глубина 100 футов, где-то до 30 метров. Но на более глубоком участке Дания вряд ли позволит работать. Эти работы невозможно сертифицировать, невозможно застраховать, и невозможно оказывать техническую поддержку. Так что, есть огромный шанс, что труба не будет достроена и все было зря. Никак больше использовать это сооружение нельзя.
Были фантастические предположения, что от построенной магистрали можно сделать отвод и пустить газ в Калининград, но это несерьезный проект, он никак не оправдывает строительство самой трассы.
– А что будет с трубой, если по ней не будут качать газ?
– В течение года Газпром проводил операции по укреплению уложенной трубы. Размещал сверху балласт, чтобы она не всплыла и не помешала судоходству. Ремонтные работы и работы по обеспечению безопасности разрешены американским законом о санкциях. Поэтому, единственное, что будут делать – следить, чтобы она не стала опасной.
– На кого будут распределены расходы – на российскую сторону, равномерно на инвесторов?
– Для Газпрома это уже списанные деньги. Но морской участок трубы финансировался совместно: 50% – Газпромом, а 50% – группой респектабельных международных компаний. Каждая в среднем потеряет по $1,3 млрд., если проект не заработает. Они вложили деньги, они пошли на риск, а он не оправдался. Ожидания оправдались по “Северному потоку-1”, там все в порядке, они получают с него дивиденды.
– То есть, труба будет лежать на дне моря и понемногу ржаветь?
– А другого выхода нет. Любая компания, которая свое трубоукладочное судно пустит в датские воды достраивать эту трассу, будет наказана американскими санкциями. Я не вижу компании, которая согласится на это.
Российский путь в Арктику и Китай
– Россия сейчас, несмотря на протесты “зеленых”, собирается переходить к активной работе в Арктике. На ваш взгляд, есть ли у этого проекта будущее?
– Газ в Арктике уже добывают и будут добывать в дальнейшем. Отчасти его даже там сжижают. В частности, на проекте “Ямал СПГ”, и будет еще проект “Арктик СПГ-2”, который тоже уже пошел, имеет инвесторов, в него вкладываются деньги.
Там проблема с добычей нефти. Во-первых, на арктическом шельфе ее не так много, там в основном газ. А во-вторых, просто не нужно ее там добывать, слишком дорого. У меня есть подсчеты по одному из проектов: если цена нефти будет $70/баррель, то ее добыча не оправдается даже через 20 лет.
Ну, допустим, кто-то начнет там добывать нефть. Но продавать ее придется не по себестоимости, а с большими скидками. И если появится такой проект, то, по сути, это проект распила выделенных на него средств. Не случайно, что проектом занимается компания “Роснефть”, а у госкомпании задача – не минимизировать издержки, а сделать их максимальными, чтобы можно было их распилить.
– В конце мая Lenta.ru опубликовала расследование о том, что объемов добычи газа на одном из крупнейших месторождений России – Чаяндинском – может не хватить, чтобы заполнить газопровод “Сила Сибири”. Это грозит срывом 30-летнего контракта на поставку газа между Россией и Китаем, а Газпром рискует потерять более 1,5 триллиона рублей. К этому привели спешка с геологоразведкой и технологические нарушения. В каком состоянии находится проект сейчас и что в принципе происходит с торговлей России с Китаем?
– Мы уже видим, что в этом году сорваны планы поставки газа по “Силе Сибири”. Было поставлено меньше 4 млрд. кубометров, хотя по плану должно было быть поставлено 5 млрд. Китайцы уже могут претендовать на какую-то неустойку от Газпрома. На Чаяндинском месторождении с середины мая не было вообще никакого бурения. Они никак не могут понять, что делать с теми скважинами, которые оказались сухими или с теми, что через год-полтора будут сухими.
Да, действительно просчитались с оценкой запасов, просчитались с технологиями, которые применялись (вплоть до состава буровых растворов). Мы видим, что закрыли некоторые блоки на Ковыктинском месторождении в Иркутской области, поскольку там тоже ошиблись с оценкой запасов. А оно должно быть соединено с Чаяндинским трубопроводом длиной 800 км. И там тоже идут работы по соединению, но большой уверенности, что удастся выполнить обязательства перед китайцами нет.
И поэтому возник проект привести туда еще одну трубу с севера Тюменской области, из Ямало-Ненецкого автономного округа. Но если посмотреть длину этой трубы, условия ее прокладки, то там стоимость будет под $100 млрд. Найдутся ли деньги у Газпрома на так называемый коридор “Сила Сибири-2”, чтобы спасти газопровод “Сила Сибири” и выполнить свои обязательства перед Китаем – это большой вопрос.
Перспективы для Украины
– Давайте перейдем к Украине. У нас почти не надеются на продолжение контрактов с Россией и сейчас думают, чем загружать газопровод в будущем. Как, по-вашему, что будет с украинской “трубой” через 4 года?
– Так далеко, боюсь, я не могу заглядывать. Скорее всего, спрос на российский газ в Европе сохранится – примерно в том же объеме, что сейчас. Может быть, немного снизится. Но украинская газотранспортная сеть будет востребована. Мы видим, что планы ее замены с юга провалены – “Южный поток” закрыт, “Турецкий поток” может доставлять на Балканы микроскопические объемы газа, по сравнению с общим экспортом Газпрома. “Северный поток” работает наполовину и иногда встает на профилактику. Без украинского транзита не обойтись. На каких условиях это будет, мне сказать трудно.
Но я вижу серьезные усилия оператора украинской ГТС и украинского правительства, чтобы интегрировать эту структуру в европейские сети. Есть уже тендеры на использование подземных хранилищ в Украине. Возможно превращение этой сети в сегмент будущего европейского газотранспортного коридора “Север-Юг”. В Европе есть какие-то планы по интеграции, по использованию всей газовой инфраструктуры. Я думаю, что участвовать в этих планах – это неплохая перспектива.
– Турция в этом году открыла месторождение природного газа в Черном море объемом 320 млрд. м3. В то же время украинский Нафтогаз получил права на разработку черноморского шельфа. Может ли это привести к конфликту интересов между Украиной и Турцией?
– Нет, я не думаю, что возможен какой-то конфликт интересов. Поиски газа и нефти в водах Украины, Румынии идут, но больших успехов там нет. Румыния заявляла, что могут быть большие открытия в ее водах, и она станет не просто независимой, а еще и будет экспортировать свой газ по всей Европе. Но пока никаких достижений нет.
Более того, и Турция объявила, что она якобы уже в 2023 году начнет добычу нефти – но, скорее всего, по техническим причинам, рано об этом говорить. 2025 год – это самый оптимистический срок. И объем добычи, возможно, будет меньше 10 млрд. м3 в год с этого месторождения. Так что там, скорее всего, больше шумихи, чем реального смысла.
О Ближнем Востоке и сланцевой нефти
– Ближний Восток становится все более активным игроком на рынке нефти и газа в мире. При этом между странами в этом регионе существуют противоречия. Не ослабит ли это их позиции в новом году?
– Я думаю, что страны Персидского залива будут играть по прежнему важную роль на мировом рынке. Себестоимость добычи нефти у них низкая, и они могут играть ценами, играть объемами. И это не только Ближний Восток, но и Северная Африка. Сейчас 1 млн. 300 тыс. баррелей в сутки добывает Ливия, и это большая прибавка к тем объемам, которые уже поступают на рынок. Не исключено, что Иран сможет восстановить свою добычу, если хотя бы частично будут сняты или облегчены американские санкции.
Поэтому оттуда можно ждать позитивных новостей для рынка нефти, если не помешают какие-либо военные действия.
– В этом году по США прокатилась волна банкротств нефтедобывающих компаний. Некоторые эксперты говорили о конце эпохи сланцевой нефти. Согласны ли вы с этой точкой зрения и что будет дальше?
– Во-первых, эта отрасль очень гибкая. Мы видим не только волну банкротств. Да и что такое банкротство? Это значит, что некоторые компании объявили так называемое “банкротство по 11 пункту” – они попросили защиты от кредиторов. То есть, могут реструктурировать их долги, могут продать компанию другой компании – это не значит, что компания прекращает существование и больше ничем не занимается. Банкротство там и банкротство у нас – это совершенно разные явления.
Во-вторых, на сланцевых месторождениях очень легко восстановить добычу. Посмотрите сейчас на американский сжиженный газ. Газ идет в очень больших объемах – и это сланцевый газ. Американцы восстановили практически докризисный объем производства СПГ и гонят его в Азию, где цены немного повысились. Поэтому говорить о смерти сланцевой отрасли преждевременно – она по прежнему будет играть свою роль.
Не исключено, что будет какое-то проседание в инвестициях, потому что в 2020 году мало инвестировали в этом направлении. Но если все будет нормально с экономикой, заработает вакцинация (через года два мы этот эффект почувствуем), то будет снова добываться нефть и газ на сланцевых месторождениях. Не надо их хоронить.
– Подведем итог – что ожидает мировую энергетику в 2021 году? Какие могут быть прогнозы?
– Прогнозы строить – это дело неблагодарное. Но уже понятно, что мир будет двигаться к отказу от опоры на ископаемые виды топлива (на нефть, а в будущем и на газ). Этот год дал старт этому движению, а 2021-й продолжит тенденцию. (Ярослав Маркин, Kosatka.media/Энергетика Украины и мира)
