Пекин склоняется к покупке дополнительных объемов природного газа из Центральной Азии, несмотря на сомнения по поводу способности региона обеспечить надежность поставок.
КНР дает понять, что хочет, наконец, начать строительство обсуждавшейся десятилетиями четвертой ветки газопровода “Центральная Азия-Китай”. Но есть ли у Центральной Азии газ для заполнения этого трубопровода под названием “линия D”?
Этот регион сталкивается со все более очевидным дефицитом газа для собственных нужд, а также с конкуренцией со стороны России и поставщиков сжиженного природного газа (СПГ). Поэтому давно планирующееся строительство линии D хоть и становится более вероятным, никак нельзя назвать делом решенным.
Пекин на рынках природного газа
За первые два десятилетия XXI века суммарное потребление природного газа в Китае возросло более чем на 1000%; страна стала крупнейшим в мире импортером. Около 42% совокупного объема газа, потребленного в 2021 г., Китай импортировал, получая его как в виде СПГ, так и по трубопроводам из Центральной Азии, России и Мьянмы. Около 75% всего импорта из Центральной Азии пришлось в том же году на долю Туркменистана (Китай пока не обнародовал данные по объемам поставок в 2022 г.).
Транспортировка этого газа производилась по трубопроводу “Центральная Азия-Китай”, линия А которого начала работать в 2009 г., а годом позже была введена в эксплуатацию линия В. Совокупная пропускная способность этих веток, обеспечивающих соединение с газовым месторождением Багтыярлык в Туркменистане, составляет 30 миллиардов кубометров (млрд. куб. м) в год. В 2014 г. вступила в строй линия С с пропускной способностью 25 млрд. куб. м/год, по 10 млрд. куб. м из которых обеспечивают Туркменистан и Узбекистан, а еще 5 млрд. куб. м – Казахстан.
Судя по некоторым признакам, Пекин планирует расширение этих каналов.
После осуществленного прошлым летом ввода в эксплуатацию нового газового месторождения в Туркменистане Пекин объявил, что собирается добавить к своей внутренней трубопроводной системе “Запад – Восток” (WEP) четвертую ветку. Хотя компания PipeChina утверждала, что это делается для обеспечения поставок газа с собственных, китайских месторождений в западной провинции Синьцзян, создается впечатление, что на самом деле Пекин готовится к притоку дополнительных объемов газа по линии D. Дело в том, что хотя Китай развивает добычу газа в Таримской впадине в Синьцзяне, тамошний газ залегает в сверхглубоких резервуарах, разработка которых связана с техническими и экономическими трудностями. Аналитики сомневаются, что расширение WEP связано только с транспортировкой газа, добытого внутри страны.
Действительно, в связи со сравнительно низкой себестоимостью добычи в Туркменистане Пекин продолжает добиваться благосклонности Ашхабада. В начале января стороны выпустили совместное заявление, в котором прямо говорится об ускорении “сооружения линии D” и “интенсификации сотрудничества в газовой отрасли”.
Увеличение поставок природного газа из Центральной Азии связано с некоторыми рисками для Пекина, так как этому региону часто бывает трудно выполнять свои производственные обязательства, что вызывает небольшие энергетические кризисы в Китае. Зимой 2017-2018 гг. перебои с добычей газа в Туркменистане приводили к отключениям электроэнергии в Китае.
Экспорт газа из Центральной Азии оставался ненадежным и последние две зимы. В январе 2022 г. Узбекистан прекращал экспорт в Китай во время волнений в Казахстане; также сообщалось, что Ташкент приостанавливал экспорт в ноябре 2022 г. на фоне всплеска внутреннего спроса, хотя некоторые источники утверждают, что узбекские власти тайно продолжали (политически непопулярный) экспорт. В том же ноябре Китай пытался получить гарантии того, что Казахстан обеспечит поддержание уровня экспорта газа. Однако на прошлой неделе Казахстан заявил о прекращении экспорта в зимний период.
А в январе этого года Туркменистан приостановил экспорт газа в связи с чрезвычайно сильными холодами. Неделей позже в Ашхабаде произошло очередное “конституционное” обновление, в результате которого бывший президент Гурбангулы Бердымухамедов вновь оказался у власти, оттеснив собственного сына на задний план, что еще более усугубило сомнения в стабильности ситуации в этой скрытной стране.
Россия – (своего рода) конкурент Центральной Азии
По счастью для Ашхабада, у его крупнейшего регионального конкурента, России, тоже имеются трудности с поставками в Китай. В октябре российский вице-премьер Александр Новак заявил, что связывающий Россию с Китаем газопровод “Сила Сибири”, открытый в 2019 г., выйдет на полную мощность лишь в 2027 г., а не в 2025-м, как предусматривали исходные договоренности.
Кроме того, переговоры по предложенному Москвой трубопроводу “Сила Сибири-2” по-прежнему находятся в тупике, несмотря на отчаянные попытки “Газпрома” найти замену объемам газа, поставлявшимся в Европу.
Хотя проекты обоих газопроводов – линии D и “Силы Сибири-2” – нацелены на китайские рынки, это не означает, что они непременно должны конкурировать друг с другом.
“Сила Сибири-2” должна поставлять газ в северный Китай, в особенности в Пекин, в дополнение к уже существующему трубопроводу “Газпрома”. В то же время китайское руководство, по-видимому, предполагает, что линия D будет обслуживать южный и центральный Китай.
Реальность вполне может оказаться более сложной. Сейчас газ из Центральной Азии поступает и на рынки северного Китая, так что увеличение поставок из Туркменистана может создать проблемы для экспорта из России.
Конкурирующие с наземными газопроводами морские поставки СПГ в Китай также увеличиваются в этом году, что дает Пекину дополнительные рычаги давления как на Ашхабад, так и на Москву.
Другими словами, ситуацию контролирует Пекин: он может использовать конкуренцию между поставщиками для навязывания Центральной Азии, России и более удаленным поставщикам СПГ более выгодных для себя условий.
Все зависит от Туркменистана
Хотя Запад предпочел бы, чтобы Китай увеличивал закупки СПГ, так как такие соглашения выгодны западным экспортерам и создают рычаги энергетического давления на Пекин, он также стремится отобрать доходы у Москвы – в том числе, если потребуется, путем поддержки экспорта из Центральной Азии.
Казахстан мог бы стимулировать добычу природного газа, ограничив роль государственных монополий и, прежде всего, рационализировав рыночные цены. Сейчас Казахстан постепенно и осторожно поднимает потребительские цены, но эти реформы легко могут вызвать народное недовольство – а предыдущая попытка Астаны в области либерализации цен закончилась провалом и вызвала крупномасштабные протесты. В то же время газодобывающая отрасль Узбекистана отличается поразительно высоким уровнем коррупции.
Поэтому рост регионального экспорта природного газа в Китай, вероятно, будет зависеть от увеличения его добычи в Туркменистане. Вопрос о том, способны ли власти в Ашхабаде обеспечить такое увеличение, остается открытым.
(Джо Уэбстер – старший сотрудник Атлантического совета, один из участников The China Project и редактор бюллетеня The China-Russia Report; Russian.eurasianet.org/Энергетика Украины и мира)