Ужесточение законов в Китае вывело РК в тройку ведущих стран по добыче криптовалют. Но возможен ли дальнейший рост?
Сокращение доли Китая в области добычи криптовалют из-за признания майнинга нежелательной деятельностью позволило Казахстану занять третье место на мировом рынке добычи. Казахстанское правительство еще раньше выделило эту индустрию как одну из перспективных, пытаясь создать комфортный климат и отечественным игрокам, и зарубежным инвесторам. Однако некоторые действия, вроде введения дополнительного тарифа для майнеров на электроэнергию с января 2022 г., а также пока еще несовершенное законодательство могут свести на ноль все усилия. Об этом и многом другом Forbes.kz поговорил с президентом Ассоциации блокчейн и индустрии дата-центров в Казахстане Аланом Дорджиевым.
F: Алан, как в Казахстане сегодня развивается майнинг?
– Майнинг в стране активно развивается в последние несколько лет. Но наиболее высокая активность стала проявляться с 2020 года. До прошлого года развитие также шло, но в 2019 г. на рынке криптовалют был заметный кризис и многие майнеры фактически приостановили деятельность, поскольку цена на криптовалюты была едва ли выше трудо- и энергозатрат. В 2020 г. развитие опять пошло вверх, поскольку маржинальность увеличилась. По нашим оценкам, сегодня в стране размещено 200-250 тыс. майнинговых устройств. Но здесь нужно обязательно сделать ремарку, что это оборудование уже трех поколений – позапрошлого, прошлого и текущего. И в связи с этим их рентабельность также заметно отличается.
F: Где чаще всего располагаются майнинговые фермы?
– В основном в регионах, подальше от крупных городов и ближе к доступной электроэнергии. Это хорошо для наших небольших городов, поскольку там создаются дополнительные рабочие места и имеется достаточно высокий заработок. При этом еще в 2017 году у нас был серьезный дефицит специалистов. И иностранцам пришлось даже обучать местные кадры, показывать, как все работает. В тот период одна компания привезла сюда 8 немцев и хорватов, чтобы те показали все нюансы.
В майнинге востребованы четыре основные специальности: IT-инженеры, электронщики, электрики по высокому и низкому напряжению. Раньше таких специалистов была нехватка, но сегодня их все больше и больше. И для периферии у них достаточно высокие оклады. Знаю, что в одной компании средние зарплаты достигают 400 тыс. тенге.
F: Правда ли, что китайские майнеры стали активно ехать в Казахстан после того, как их правительство ужесточило законы в области майнинга?
– Запрет майнинга в Китае появился в июне 2021 года, и китайцы в Казахстан прислали всего около 4 тыс. майнинговых устройств. Фактически они занимают у нас менее 2% от общего количества устройств. Нужно понимать, что на данный момент наша энергосистема не сможет принять всех майнеров, которые работали в Китае, или из других стран, как на это рассчитывают некоторые, скажем так, эксперты.
F: Если убрать вопрос электроэнергетических запасов, к чему мы вернемся позже, то в чем может заключаться наша привлекательность для иностранных майнеров? В дешевой электроэнергии?
– Говорить о том, что у нас самые низкие цены на электроэнергию, я бы не стал. Более того, конкурировать в этом плане с лидером в области майнинга – США нам практически невозможно, поскольку их энергосистема в 60 раз больше нашей. И там есть очень дешевые точки подключения, даже дешевле, чем в Казахстане. Все зависит от штата, конкретного производителя электроэнергии, с которым вы можете заключить договор. Цены в Америке местами очень конкурентные – 2,4-2,6 цента за киловатт, то есть 10-11 тенге. В Казахстане цены на электроэнергию выше – в среднем 1 киловатт-час обходится в 14-16 тенге. С этим часто возникает путаница, когда начинают сравнивать наши цены и американские. Да, возможно, для простого американского потребителя, который живет в квартире, цена за электричество может варьироваться от условных 25-40 тенге за кВ-ч, но это residential customers. Есть и industrial customers, цены для которых я вам уже назвал. У нас часто путают эти понятия.
F: Все ли майнинговые компании, работающие в Казахстане, официально регистрируются?
– Это нелицензированная деятельность. Каких-то разрешений они могут и не получать. Думаю, что у нас есть и, скажем так, скрытые фермы. Единственное – при импорте оборудования необходимо получить разрешение от КНБ, поскольку это все относится к шифровальному оборудованию. Согласно законам, импорт такой техники у нас подотчетен. Также, согласно закону, если вы занимаетесь майнингом, то вам нужно уведомлять Комитет цифрового развития о своей деятельности.
F: Сколько в стране официально зарегистрировано таких предприятий?
– Около 20, но я думаю, что их немного больше. Не все еще официально зарегистрированы как компании, которые занимаются деятельностью, связанной с майнингом. Вот на этом я бы хотел акцентрировать внимание. Когда в прошлом году легализовали цифровой майнинг, прописав его функции законодательно, госорганы не успели внести новую классификацию экономической деятельности в ОКЭД. И пока в нашем списке ОКЭД нет пункта “майнинг”. А у нас, по закону, насколько мне известно, список ОКЭД можно обновлять раз в четыре года, и он как раз был обновлен в конце прошлого года. Соответственно, еще три года казахстанские майнеры в этот список не могут быть добавлены. Поэтому мы пока указываем, что занимаемся в индустрии, связанной с майнингом.
F: Как тогда отечественные майнеры будут с 2022 г. будет выплачивать дополнительный налог в 1 тенге за каждый киловатт потребленной электроэнергии?
– В этом и проблема, поскольку юридически майнеры пока никак не классифицированы. На мой взгляд, принятие этих налоговых поправок было поспешным, потому что как их юридически определять, фиксировать – не определено. Фактически у нас пока нет компаний, которые занимаются именно майнингом, ведь официально зарегистрироваться так нельзя. Соответственно, и этот закон в полной мере применять нельзя, поскольку субъекты, попадающие под его деятельность, тоже не могут официально оформиться как майнинговые компании.
F: Насколько велика доля Казахстана в мировом майнинге? Правда ли, что наша доля от мирового хешрейта за последнее время увеличилась с 1,2% до 8% и выше?
– Это так. И если учитывать, что Китай выбывает с рынка, то эта доля еще больше увеличится. На мировом рынке мы находимся уже достаточно долгое время. Но если говорить в абсолютных цифрах, то мы пока еще достаточно далеки от США или того же Китая.
F: То есть разговоры правительства о том, что у нас есть высокий потенциал в этой области, основаны не на пустом месте?
– Потенциал, безусловно, есть, но его развитие всегда можно прервать. Тот же дополнительный налог в 1 тенге может этот потенциал значительно снизить. А если тарифы вновь начнут менять в сторону увеличения – то и убить. Наша деятельность достаточно специфична. Нужно сказать, что у нас нельзя инвестировать однократно, нужно постоянно вливать новые средства, реинвестировать. Потому что срок жизни оборудования составляет максимум 3-4 года. И затем его нужно обновлять. Поэтому чтобы вся индустрия развивалась и дальше, необходимо не портить инвестклимат, иначе через 3-4 года вся индустрия заглохнет – никто не будет вкладывать деньги туда, где тебе постоянно меняют правила игры.
F: Какую криптовалюту в основном добывают казахстанские майнеры?
– Основная масса – биткоин. Но есть, конечно, и те, кто добывает и другие криптовалюты.
F: Почему именно биткоин?
– Он наиболее распространен, и у него самое высокое принятие. Если проводить аналогии с рынком металлов, то биткоин – это золото, все остальные криптовалюты – другие, менее драгоценные металлы. Сегодня биткоин – это стандарт.
F: Давайте поговорим о дефиците электроэнергии в Казахстане. Отмечается, что в связи с майнингом, начиная с 2023 года, мы начнем испытывать нехватку электроэнергии. Что вы думаете по этому поводу?
– Мне трудно это комментировать, потому что данные везде разнятся. Из каких расчетов это все берется – также не совсем ясно. Например, в стратегии по долгосрочному развитию “Самрук-Энерго” еще 4-5 лет назад говорилось о том, что в Казахстане есть профицит 4 тыс. мегаватт неиспользуемых мощностей. Эта цифра постоянно везде фигурировала, но позже она неожиданно опустилась до 2 тыс. мегаватт. Совсем недавно стали говорить о том, что у нас вообще появился дефицит. В Казахстане разные ведомства, компании и операторы показывают разные цифры, и трудно сказать, как обстоят дела на самом деле.
F: Предварительно подсчитано, что дополнительный тариф в 1 тенге на каждый киловатт, используемый майнерами, при текущем уровне рынка будет приносить Казахстану 3,5 млрд. тенге ежегодно. Так ли это?
– По моим данным, доход будет в размере 4,5-5 млрд. тенге, но повторюсь, как это все будет фиксироваться – большой вопрос.
F: Для чего Казахстану понадобилась регистрация криптобирж на МФЦА?
– Сейчас Казахстан занимает третье место по цифровому майнингу в мире. И в то же время мы фактически не занимаемся другими направлениями в криптоиндустрии: биржами, платежными криптосистемами, системами хранения и т. д. Первое место занимают США, второе – ЕС, дальше идут Южная Корея, Япония и другие развитые страны. И, например, у Кореи майнинговой индустрии внутри страны вообще нет, но при этом у них очень высокий оборот криптовалют.
Этот вопрос долго рассматривался правительством, и, наконец, наши госорганы убедились в том, что криптоиндустрия в целом может принести нам дополнительный доход. Майнинг в Казахстане был развит частными компаниями, самостоятельно, а вот всю индустрию без регулирования поднять на серьезный уровень уже невозможно. А именно там и крутятся основные деньги.
Нацбанк РК в 2019 г. выпустил документ по формированию системы управления рисками и внутреннего контроля для БВУ. Там отмечалось, что наши банки не могут работать с лицами, чья основная деятельность связана с криптовалютой. Но теперь, как мы ожидаем, в августе-сентябре 2021 г. должен быть запущен пилотный проект, в котором банкам разрешат открывать счета для лиц, связанных с криптовалютой. Там еще предстоит много работы, нужно утрясти ряд нюансов, уполномоченные органы над этим еще работают.
F: Какие банки участвуют в этом пилоте?
– Я не могу назвать их. Скажу так – пять банков планируют принять участие в этом проекте. Четыре из них, на мой взгляд, просто хотят попробовать себя на этом рынке, понять, как все устроено, как изнутри выглядит эта кухня. А вот один банк, как я понимаю, хочет принять в этом самое активное участие. Они хотят войти на этот рынок и сейчас активно работают над этим. (Дамир Серикпаев, заместитель главного редактора Forbes.kz/Энергетика Украины и мира)
