О перспективах украинской гидроэнергетики, формирование цены на электроэнергию, состояние дамб, экологии, и способна ли Украина обеспечить себя энергией говорили с генеральным директором “Укргидроэнерго” Игорь Сирота.
– Водяная мельница можно назвать древней гидроэнергетических установкой. Человек покоряет воду, заставляя ее работать на себя. Эта идея стала фундаментальной, а со временем научный прогресс совершил ее. Объясните кратко принцип работы современных ГЭС и ГАЭС, и в чем их разница?
– Гидроэлектростанции (ГЭС) работают так, что в реке выше плотины накапливается вода в течение суток, и в пиковые времена, когда происходит наибольшее потребление электроэнергии (утро и вечер), привлекается накопленная вода из водохранилища и производится эта пиковая электроэнергия, необходимая для нашей энергосистемы. Гидроаккумулирующая станция (ГАЭС) предоставляет две услуги. Она обеспечивает пиковое производство той самой электроэнергии, которой нам не хватает, и акумуюе избыток электроэнергии от другой генерации, которая является ночью. Этот избыток мы используем как аварийный резерв энергосистемы Украины.
– Какой принцип работы гидроэлектростанции? Это что-то вроде мельницы?
– Это тот же принцип: есть турбина, является Лопота, открываются затворы, попадает вода под давлением на турбину и вырабатывает электроэнергию в генераторном режиме. Когда работает гидроаккумулирующая станция в насосном режиме – тогда наоборот, мы потребляем электроэнергию.
– Сколько гидроэлектростанций насчитывается в Украине?
– Мы будем говорить за большую гидроэнергетику. Три гидроаккумулирующие – это Киевская ГАЭС, Днестровская и Ташлыкская гидроаккумулирующие станции. И 8 крупных ГЭС – это по Днепру и Днестру.
– По современных технологий. Насколько сейчас эти станции оснащены ними?
– Сегодня украинская гидроэнергетика имеет очень хорошее техническое оснащение. В 95-м году был подписан договор в Вашингтоне, по финансированию реконструкции и модернизации наших объектов. Это едва ли не самый проект с Всемирным банком в Украине. Требования Всемирного банка были такими: повышение экологизации наших гидроагрегатов, увеличение установленной мощности на 10% и срока эксплуатации на 40-50 лет.
– Вы справились с заданием?
– Да. Сейчас уже провели реконструкцию и модернизацию на 70%. До 21-го года – еще 20%, будем проводить реконструкцию 21 гидроагрегата. А до 26-го года, согласно программе развития гидроэнергетики, утвержденной Кабинетом Министров, мы должны завершить 100% реконструкции и модернизации наших объектов.
– Есть ли разница, если сравнивать технологии, используемые в Украину на гидроэлектростанциях, например, с европейскими или американскими?
– Абсолютно никакой разницы нет. Мы с участием Европейской инвестиционной комиссии и Европейского банка реконструкции и развития, проводили закупку на реконструкции 21-го агрегата. Из этих торгов 3 гидроагрегата выиграла компания “Andritz Hydro”. Это наиболее известная европейская компания по изготовлению гидротурбин в Австрии и Германии, которая будет проводить реконструкцию и модернизацию. В настоящее время проводится закупка двух гидроагрегатов для Кременчугской ГЭС. У нас было 10 компаний на тендере. По международным правилам были и представители Китая, Германии, Австрии, Испании и Украины.
– И это сейчас уже в процессе?
– Конечно. Мы применяем при реконструкции, модернизации, строительстве новейшие технологии, которые есть. И когда мы закладываем требование в техническую документацию, то мы закладываем те требования, которые сегодня есть в европейских странах.
– Это приятно слышать. А сколько электроэнергии в целом производит Украины на сегодня, и есть ее достаточное количество для обеспечения потребностей государства?
– В прошлом году Украина произвела 138 млрд. киловатт часов. В принципе, Украина производила и более чем 150 млрд. кВт/ч. То есть Украина себя полностью обеспечивает электроэнергией. В прошлом году было экспортировано электроэнергии за границу около 5-5,5 млрд. кВт/ч.
– То есть мы не только себя обеспечиваем, но и можем еще экспортировать и на этом зарабатывать деньги?
– Да. Как правило, электроэнергия идет на экспорт в Польшу, и в какую-то часть Молдовы.
– Какие факторы при изготовлении электроэнергии могут повлиять на ее стоимость для конечного потребителя? То есть для простого украинского.
– Вы знаете, я много слышу вопросов, и они такие… Это то, что болит. И все спрашивают: а что вы будете делать для того, чтобы удешевить электроэнергию для населения? Скажу откровенно, дешевой электроэнергии, чем она является сегодня, не будет. Нам надо работать не над удешевлением, потому что это неправда. Нам нужно работать, чтобы этот рост цены электроэнергии максимально зминимизуваты. А чтобы это сделать, должен быть правильный баланс с выработки электроэнергии. Мы должны учесть, что есть и большой тренд развития альтернативных источников энергии – солнца и ветра. Мы должны в том направлении двигаться, потому что человечество нанесло ущерб нашей экологии, нашей планете. И мы понимаем, что есть Парижский протокол. Мы должны снижать выбросы парниковых газов. Что нам надо делать? Мы же будем развивать альтернативные источники энергии, хотя они сегодня и слишком дорогие – 5 грн. за кВт/ч.
– Какие сейчас наиболее развивающихся странах?
– Это, конечно, солнце и ветер. Но не будут альтернативные источники энергии работать без гидроэнергетики, без аккумулирующих источников, потому что солнце и ветер – это неравномерное выработка электроэнергии, и его нужно постоянно регулировать. Сейчас в мире 90% генерации регулируется гидроэнергетикой. Конечно, наука движется вперед, но это все перспектива. Если мы говорим о ценовой фактор – все, что мы сегодня используем в энергетике, построено в прошлом веке. Наша компания построила 1100 МВт за 10 лет. 400 МВт построили альтернативные источники энергии. Тепловые генерации не построили ни одного нового блока. В атомной генерации еще 2 агрегата продлевают срок эксплуатации. А это – 20 лет, очень быстро пройдут. И их надо будет обновлять или строить новые атомные блоки, или развивать альтернативные источники. Мы не можем перейти только на альтернативные источники энергии. В балансе должна быть вся генерация, потому что мы не знаем, какие климатические условия могут быть через 10-20 лет, и как это будет влиять. Мы не знаем, какова будет стоимость ископаемых ресурсов, которая будет цена на газ, на уголь. В 2013 году цена угля была 620 грн. для генерации, сегодня уже – 3 тыс. Грн. Курс доллара в три раза повысился, а уголь подорожало в 4,5 раза. И мы не можем знать, сколько будет стоить ядерное топливо. Поэтому зацикливаться на какой-то одной генерации сегодня невозможно. Альтернативные источники энергии уже строятся, а это 5 грн. кВт ч. Если брать аккумулирующие батареи, это еще дополнительно 3 грн. за киловатт час. Сетевое строительство, созданное также в прошлом веке, линии передачи, трансформаторные подстанции – все это нуждается в реконструкции и модернизации. И во все это нужно вкладывать средства. Не думаю, что электроэнергия может подешеветь, нам надо думать, как максимально минимизировать этот рост цены электроэнергии.
– Вы называли очень интересные цифры о соотношении, сколько сейчас процентов в Украине составляет гидроэнергетика и другие альтернативные источники?
– К альтернативным источникам энергетики тоже входит гидроэнергетика. Сегодня, если мы говорим о солнце и ветер – это примерно 2%, гидроэнергетика – 9%, атомная генерация – 55%, более 34% – тепловая генерация. Примерно так.
– А если это сравнивать с европейскими странами?
– Большая часть атомной энергетики была в Германии, Франции. Но после аварий и в Японии, и в Европе, и у нас, теперь в некоторых странах хотят закрывать атомные станции. Тепловая генерация – если мы будем придерживаться парижского протокола, то это будет минимизировано максимально. В нашей стране это еще невозможно, потому тепловую генерацию нечем заменить. А если мы возьмем сегодня за тарифообразованием, то сегодня рынок дотируется атомной генерацией и гидроэнергетикой. Сегодня тариф в атомщиков 54 коп., У нас 40 коп., Тепловой генерации почти 2 грн., а если мы берем альтернативные источники – это 5 грн.
– То есть выгодная у нас атомная?
– Да, и у нас даже дешевле. Но, конечно, атомщики производят в 10 раз больше, берут объемом.
– С точки зрения бизнеса, вид энергетики выгоднее производить?
– Я сегодня слышу – очень быстро набирает большие обороты выработки энергетики с помощью солнца и ветра. Все говорят, что это очень хороший бизнес, он окупается за 5 лет, нам надо быстро развивать. Конечно, с тарифом 5 грн., за 5 лет он себя окупает. А если дать ему тариф 40 коп., То сколько он лет будет окупаться? Так я вам скажу, он не окупится никогда, поскольку срок эксплуатации солнечной панели – 15 лет. Максимум 20. Если мы строим гидроаккумулирующую станцию, мы закладываем срок окупаемости 10 лет, но срок эксплуатации ее гидросооружений составляет 100 лет, оборудование – 40-50 лет. Мы имеем большой запас и можем и с таким тарифом работать. Когда это 15-20 лет солнечной электроэнергии, конечно, что они хотят окупаемость 5-7 лет. Возможно, нужно не 5 лет. Есть там 17 лет, сделайте хотя бы 8 лет окупаемость, и немножко снизьте тариф на солнце. Потому что сегодня мы имеем их доли генерации только 2%. А представьте себе, что мы хотим 10%, мы сразу не сможем урегулировать в цене ни гидроэнергетику, ни атомную, мы уже не сбалансируем этой цены для населения. И расти, потому что атомщикам нужно в дальнейшем продолжать ресурс блоков, это также дорого стоит. Нам для того, чтобы производить эту пиковую электроэнергию, нужны также средства, сетевое строительство – это также средства. Складывается ситуация, когда мы просто должны четко разработать меры разработанной стратегии развития до 2035 года.
– Кто регулирует эту цену?
– Сегодня это делает государственный регулятор. Но если в 2019 году мы идем в новый энергорынок, то должны понимать: нам надо готовиться к вхождению в единую энергосистему Европы. Мы должны быть сбалансированы, то есть базовая электроэнергия должна иметь аварийный резерв. Сегодня у нас в регулировании дефицит примерно 1000 МВт маневренных мощностей, это минимум. Плюс, 7000 МВт солнца, которые мы построим и введем в эксплуатацию – это еще потребности регулирования примерно где-то 2,5-3 тыс. МВт. Это только чтобы покрыть этот небаланс, который может возникнуть при реализации альтернативных источников энергетики. А вообще, мы должны иметь не менее 1000 МВт аварийного резерва. Это то, что используют, то, что должно быть всегда. Не дай Бог какой-то аварии, или, скажем, какой-то поломки атомных блоков. Мы должны иметь этот аварийный резерв, чтобы обеспечить устойчивую работу энергосистемы в целом, чтобы не разбалансировать энергосистемы, потому что это очень большие средства.
– Мы знаем, что экологи всегда против развития новых станций. Как ваша компания сотрудничает с ними, или вы прислушиваетесь к ним? Есть ли какие-то совместные проекты, чтобы как можно меньше навредить нашей прекрасной природе в Украине?
– Мы стараемся находить какие-то компромиссы. Если честно, пока это не удается. Учитывая, что у нас есть такая перспектива развития гидроэнергетики, мы должны выйти на 15% регулируемых мощностей. Была утверждена программа развития, вот тогда и общественные организации, и экологи начали кричать: мы не позволим. А я считаю, что нужен диалог. Я был на семинаре в Австрии, где рассматривался вопрос развития гидроэнергетики в Европе и на Балканах. За одним столом сидели производители, энергетики, экологи и представители общественных организаций. И, конечно, они находят компромисс. По инициативе Всеукраинской Энергетической Ассамблеи и ЧАО “Укргидроэнерго” был проведен такой круглый стол на Днестровской ГАЭС, где были по прошеных экологи, эксперты из Португалии, Швеции, Молдовы, потому что Днестр – трансграничная река, и нам нужно учитывать интересы соседа. И когда начинаем говорить более профессионально, то мы найдем наиболее оптимальный вариант, чтобы минимизировать негативное влияние на реки Днепр и Днестр, которые мы используем.
– Сколько дамб есть в Украине и в каком они состоянии? Есть неприятные новости по Киевской дамбы?
– Все вопросы, касающиеся Киевской дамбы, всегда возникали перед паводком, и мы их всегда обсуждали. Когда мы начинали реконструкцию и модернизацию, были требования – это максимальная автоматизация гидросооружений, для того, чтобы видеть, в каком они техническом состоянии. У нас стоят тысячи датчиков на всех станциях, 24 часа в сутки отслеживают состояние гидросооружений: на гидрологическое, техническую нагрузку, состояние транспорта. Все эти показатели мы контролируем круглосуточно. Раньше этого не было. После 2000 года мы начали отслеживать. Тем более, наш офис расположен в киевской дамбой. Мы понимаем, что несем большую ответственность, понимаем, какие объекты эксплуатируем, и с ответственностью к этому относимся. Кроме того, есть постановление нашего министерства, мы должны проводить каждые 5 лет подводное и надводное обследование наших гидросооружений. Мы это выполняем. На сегодня мы уже прописываем техническое задание по дальнейшей эксплуатации ДнепроГЭС. Станции уже 85 лет. Когда обследуем детализировано все наши сооружения – пригласим экспертов, соберем всю информацию, делали другие страны (Америка, Канада, Швейцария), которые имеют гидросооружения, которым более 100 лет. Например, в атомной энергетике является продолжение работы блоков на 20 лет. Но там уже прописан регламент, как это все делается. В Украине ГЭС еще не выходила из строя. То есть мы определимся, на сколько лет можно продолжить. Если нельзя – то строится еще одна ГЭС, а эта консервируется.
– Какие самые дамбы в Украине?
– Самая большая – это ДнепроГЭС. Эта дамба – визитная карточка XXI века нашей энергетики. Это первая крупнейшая ГЭС, построенная в 1932 году в бывшем Союзе. И сегодня она более 1,5 тыс. МВт, она мощная. Вторая крупнейшая – это Днестровская ГАЭС, в которой мы построили три агрегата – это 970 МВт. Сейчас мы строим четвертый агрегат. В конце 19-го – начала 20-го мы должны сдать его в эксплуатацию. А потом – еще три агрегата. Это будет примерно 2250 МВт. Это проект, который реализуется. И у нас еще есть строительство Каневской гидроаккумулирующей станции – 1000 МВт. То есть у нас для регулирования аварийного резерва все есть, но этот потенциал надо использовать. Гидропотенциал наших рек задействован на 58-60%. В Европе это не менее 90%. При этом я много слышу вопросов от экологов. А что, в Швейцарии плохая экология, в Австрии? А там более 90% используют. В Норвегии вообще 98%. Мы должны все новейшие технологии, которые мы привлекаем к нашим проектам, внедрять здесь в Украине, на наших реках. Что касается экологизации наших рек – Днепра и Днестра. Вреда этим рекам наносят все граждане Украины. Не только ГЭС. Они даже меньше наносят вреда. Если взять пробу из воды, то там выбросы с заводов, коммунальных предприятий, мусор, те все пестициды с полей – все это идет в реку. Надо разработать программу, как это сделали на реке Рейн. Германия после войны свою реку убила, то есть она была уже мертва. В 57-м году там приняли решение о экологизации этой реки. Германия построила каскад, вдвое больше ГЭС, у нас на Днепре. Сегодня у них есть и лосось, и питьевая вода. Тогда никто не сказал, давайте не будем строить ГЭС. Просто надо различить, что больше всего вредит нашей реке. И нам это надо делать. Нужно разработать программу, а не безосновательно критиковать. Нужно выяснить, кто и сколько вреда нанес. И тогда уже каждый выделит средства на восстановление экосистемы нашей реки. (ЭлектроВести по материалам: biz.nv.ua/Энергетика Украины и мира)
