Эксклюзивное интервью с исполняющей обязанности главы Министерства энергетики и защиты окружающей среды Ольгой Буславец.
– Начнем со сложившейся в электроэнергетическом секторе критической ситуации. Какие задачи поставлены перед антикризисным штабом, какие меры предпринимаются для их решения?
– Сейчас мы переживаем один из крупнейших кризисов в энергетике за всю историю Украины. Почему он произошел? С 1 июля 2019 года была введена новая модель электроэнергетического рынка, которая относительно стабильно работала первые месяцы, до определенных административных решений. Они искривили ценообразование и привели к тому, что сформировавшаяся на рынке цена не покрывала себестоимость производства генерации.
Административное искривление рыночных условий, введение ограничений, так называемых “price caps” (предельная цена на организованных сегментах рынка – ИФ), стали основной причиной произошедшего на рынке, а возникший после снижения потребления профицит электроэнергии привел к искажениям при формировании индикативных цен.
Сегодня у нас на рынке колоссальные долги, которые сформировались за последние три-четыре месяца. Так, поставщики электроэнергии и потребители задолжали оператору системы передачи “Укрэнерго” 5 млрд. грн. В свою очередь оператор должен 13 млрд. грн. госпредприятию “Гарантированный покупатель”, которое отвечает за покупку всей “зеленой” электроэнергии и оплату “зеленого” тарифа. Долг “ГарПока” перед “Энергоатомом” составляет 5 млрд. грн., перед альтернативной генерацией – 9 млрд. грн.
Эту ситуацию, безусловно, усугубил мировой кризис – пандемия, снижение промышленного производства и последовавшее за этим дополнительное снижение потребления электроэнергии.
Решение проблем на рынке требует межведомственной координации всего правительства, выполнения энергетическим регулятором своих обязанностей, а также тесного сотрудничества с депутатским корпусом. Поэтому было принято решение создать под руководством премьер-министра антикризисный штаб – площадку для наработки антикризисных мер и решения вопросов, необходимых для стабилизации ситуации. В штаб, заместителем главы которого я являюсь, входят представители энергетических компаний и депутатского корпуса, прежде всего из профильного комитета. На первом заседании был рассмотрен предложенный министерством план антикризисных мер, состоящий из 20 пунктов. Их комплексная реализация позволит вывести отрасль из кризиса, стабилизировать ситуацию и в последующем говорить о каком-либо дальнейшем развитии электроэнергетического комплекса.
Кстати, я рада, что Государственное бюро расследований инициировало расследование в энергетической сфере, что правоохранители и народные депутаты обратили внимание на ситуацию на рынке. Однако мне кажется странным, что ГБР хочет расследовать именно мою работу, хотя я занимаю должность всего несколько недель. Мне бы хотелось, чтобы такое расследование охватило период с начала работы нового рынка электроэнергии и проводилось по отношению ко всем ветвям власти, чтобы понять какие действия или бездействия привели к таким колоссальным проблемам в отрасли.
– Какие основные пункты плана антикризисных мер?
– При запуске рынка был неправильно выбран механизм ПСО. Должен был бы действовать финансовый механизм ПСО, как нам на это указывал Секретариат Энергосообщества. То есть, предприятие, которое получит дополнительную прибыль, а исторически это “Энергоатом”, должно было направлять разницу между себестоимостью своей электроэнергии и прибылью, полученной от ее продажи на конкурентных сегментах рынка, на покрытие разницы между ценой для населения и рыночной ценой.
В то же время для реализации спецобязательств был принят механизм продажи объемов “Энергоатома”. Этими действиями на рынке был создан огромный оптовый игрок в лице госпредприятия “Гарантированный покупатель”, который, как изначально предполагалось законодательством, должен был отвечать только за покупку “зеленой” электроэнергии и гарантировать ее оплату. Таким образом, контролируя более 50% рынка электроэнергии, “Гарантированный покупатель” фактически определяет цену ее продажи. А с учетом административных ограничений и обязательств продажа всей электроэнергии ВИЭ, а также непроданной в рамках спецобязательств электроэнергии “Энергоатома” и “Укргидроэнерго” только на рынке на сутки вперед приводит к формированию профицита и ценовым искажениям на РСВ.
Поэтому одной из первоочередных мер является изменение механизма ПСО, а также внесение изменений в постановление Кабмина о проведении аукционов по продаже электроэнергии по двусторонним договорам. Они позволят “Энергоатому” выходить на рынок двусторонних договоров, проводить специальные сессии торгов и продавать различным потребителям электроэнергию по долгосрочным контрактам – годовым, полугодовым, квартальным. Это позволит потребителям миксировать цены, пользоваться более понятными продуктами, гораздо проще формировать свою финансовую деятельность.
Другие запланированные меры предусматривают внесение изменений в правила рынка, которые снимут искусственные ограничения, влияющие на индикативные цены. Также с депутатами будут доработаны законодательные инициативы, которые позволят урегулировать долги, возникшие еще при старой модели рынка. Это позволит сделать более ликвидными наши генерирующие компании, в первую очередь государственные. Напомню, что при старом рынке долг ГП “Энергорынок” перед “Энергоатомом” достиг около 12 млрд. грн. Предложенный в законопроекте (№2386 – ИФ) механизм также позволит покрыть долги госшахт, закрыть задолженности государственной энергопоставляющей компании “Региональные электрические сети” перед “Энергорынком”, “Энергоатомом” и “Укргидроэнерго”. Это будет иметь очень позитивный эффект. Сейчас мы подготавливаем законопроект ко второму чтению.
Есть также ряд других законопроектов, которые позволят получить генерации дополнительные средства. Например, высвободить EUR200 млн. для поддержки ядерной безопасности. Этот законопроект (№2372 – ИФ) также находится на доработке и будет вынесен на рассмотрение в ближайшее время. Решения антикризисного штаба предусматривают комплекс мероприятий, которые позволят стабилизировать ситуацию.
– Когда Кабмин может принять изменения в ПСО?
– В решении антикризисного штаба есть четкие дедлайны. Предполагается, что на этой неделе мы сможем пройти процедуру согласования и еще через неделю вынести решение на утверждение правительства. План антикризисных мер рассчитан на ближайший месяц, чтобы в максимально сжатые сроки стабилизировать ситуацию и цены.
– Каким вы видите финансовый механизм ПСО, о каких сроках и этапах перехода может идти речь?
– Пакет документов, на самом деле, был готов еще перед запуском новой модели рынка, и Секретариат Энергосообщества этот механизм согласовывал. Но по каким-то причинам Кабинет министров утвердил другой механизм, который, к сожалению, привел к негативным последствиям. Теперь это нужно исправлять. Проект перехода к финансовому ПСО у нас доработан и готов. Единственной преградой для оперативного внедрения новой модели является необходимость внесения изменений в Налоговый кодекс. Мы будем работать с депутатами, чтобы соответствующую инициативу поддержала Верховная Рада. Таким образом, в ближайшее время мы внедрим промежуточный механизм ПСО, который позволит сгладить негативные для рынка последствия действующей модели спецобязательств, но в перспективе ориентируемся на переход к финансовому механизму ПСО.
– О каких сроках перехода все-таки идет речь?
– Это не будет вдолгую, надеюсь, что это займет максимум полтора месяца. В любом случае, документы за это время будут готовы. Я надеюсь на консолидацию всех сил для поддержки перехода на новый механизм.
– Сейчас ряд народных депутатов критически высказался по поводу снижения доли атомной генерации в недавно принятой новой редакции прогнозного баланса на 2020 г.
– Обновить прогнозный баланс необходимо было для урегулирования сложившейся ситуации на рынке. За последние полгода у нас потребление э/э снизилось на 9%. При этом падение потребления промышленностью наблюдалось уже в четвертом квартале 2019 года. После введения карантина ситуация усугубилась – производство стоит, а систему нужно регулировать, балансировать.
Как известно, энергосистема имеет различные источники генерации, каждый из которых несет свою определенную функцию. Атомная генерация является базовой, ее производство идет без пиков, с одинаковой нагрузкой. Энергосистема строилась в советские времена и спроектирована таким образом, что ее невозможно регулировать атомными станциями. Балансирование всегда осуществлялось гидро- и теплоэлектростанциями. Этот год из-за бесснежной зимы и малого объема осадков является самым маловодным за последние 120 лет. Поэтому производство ГЭС снизится в этом году по сравнению с предыдущим на 40-45%. Соответственно, надежды на балансирование системы за счет ГЭС у нас немного и для обеспечения стабильной работы энергосистемы мы должны привлекать другие балансирующие мощности, а именно тепловую генерацию. В этой связи в новом прогнозном энергобалансе была ограничена практически вся генерация, в т.ч. и тепловая, хотя и в несколько меньшем объеме.
Так что пришлось снижать выработку атомной генерацией, поскольку существующая базовая нагрузка просто не воспринималась системой. Необходимость ограничения атомных блоков также связана с тем, что согласно законодательству, которое принимали парламентарии предыдущих созывов, имевшие определенные лобби в этом секторе, государство обязано оплатить возобновляемой генерации “зеленый” тариф независимо от того осуществляется ли производство, или мы его ограничиваем. Без изменения законов изменить эту ситуацию невозможно.
Если бы мы для сбалансирования энергосистемы ограничили возобновляемую генерацию, то платили бы и за нее, и за профицитную атомную электроэнергию. Конечный потребитель этому бы не порадовался, поскольку это неразумно и дорого.
– Министерство готовится в ближайшее время представить премьеру проект меморандума с инвесторами в ВИЭ. Озвучьте его основные параметры.
– Это один из важных и первоочередных вопросов антикризисного штаба. Медиация между инвесторами и министерством длится более шести месяцев. Вопрос изменения условий поддержки возобновляемых источников назрел еще раньше. К сожалению, это время было потрачено впустую как для инвесторов, которые чувствовали себя некомфортно и не понимали по каким правилам будет развиваться отрасль дальше, так и для энергосистемы, о проблемах с балансированием которой мы уже говорили. Поэтому в настоящее время наша задача – завершить медиацию. Мы это уже практически сделали – получили драфт меморандума с определенными параметрами, на которые готовы пойти инвесторы по результатам медиации. Безусловно, у нас есть и другие сценарии. На финальной дискуссии у премьера мы предложим свои варианты, более жесткие по сравнению с предложениями инвесторов.
Все имеющиеся варианты касаются одних и тех же мер: снижение “зеленого” тарифа для солнца и ветра, но биомассу мы не трогаем; введение полной финансовой ответственности за небалансы; остановка нового строительства по “зеленому” тарифу. Для СЭС – уже с 1 июля этого года. Для ВЭС, принимая во внимание более длительный процесс их строительства и карантин, нужно предусмотреть дополнительный период, дать возможность тем, кто уже вложил деньги в проект, завершить его.
Следующий предусмотренный в меморандуме элемент договоренностей – предоставление системному оператору возможности безоплатного ограничения “зеленой” генерации. Этот инструмент балансирования системы инвесторы воспринимают, хотя количество часов для безоплатного ограничения остается дискуссионным.
Безусловно, будет обсужден также механизм погашения перед инвесторами ВИЭ существующей задолженности в размере 9 млрд. грн. Скорее всего, это будет реструктуризация. Прописывать и гарантировать полную оплату за уже произведенную электроэнергию мы будем после того, как подпишем меморандум, который ляжет в основу правительственного законопроекта по урегулированию ситуации с ВИЭ.
– Какое минимальное снижение “зеленого” тарифа обсуждается?
– На данном этапе я бы воздержалась от конкретных цифр и не акцентировала внимание именно на снижении “зеленого” тарифа по одной простой причине: все выше обозначенные меры, которые будут заложены в изменения условий поддержки ВИЭ, так или иначе приводят к снижению доходов этих станций.
Подчеркну, что на все рассматриваемые меры инвесторы в большей степени согласны, без пролонгации срока поддержки после 2030 года. Мы будем пытаться снизить тариф, но при этом не продлевать срок его действия. Поэтому цифры оставим для окончательной дискуссии, на которой нашей главной задачей будет достижение договоренностей с инвесторами на добровольных началах, чтобы не было угроз подачи в арбитражи, чтобы подтвердить надежность государства, гарантировавшего возвратность их вложений.
– Кто должен будет возмещать стоимость непроизведенной электроэнергии при превышении количества часов безоплатных ограничений?
– Если ограничения будут превышать количество часов, обозначенных в будущем законе, то ответственным должен быть тот, кто ограничил – системный оператор. Он должен будет из своего тарифа на передачу возместить стоимость электроэнергии, которая могла бы быть произведена. Такие правила существуют, в том числе, и на прогрессивных рынках в европейских и других странах. Повторюсь, что мы также планируем ввести для ВИЭ ответственность за небалансы, и если их прогнозы по производству будут отклоняться от фактических данных, то платить будет вынуждена уже “зеленая” генерация.
– Как вы думаете, насколько еще затянется процесс медиации?
– У нас уже нет времени для ее продолжения. Фактически можно считать, что медиация завершена. У нас есть проект меморандума, и мы готовимся, когда будет время у премьер-министра, собрать инвесторов для того, чтобы проговорить имеющиеся варианты и достичь окончательных договоренностей, которые лягут в основу проекта закона.
Что касается дальнейшего развития этой отрасли, то министерство, безусловно, будет всячески поддерживать переход на более чистые источники энергии. Только это должно происходить в соответствии с мировыми трендами. Технологии “зеленой” генерации дешевеют, и мы должны следовать этим процессам. Достичь более низкой цены на альтернативную генерацию планируется за счет введения аукционной модели, которая была принята, но из-за отсутствия договоренностей с инвесторами не имплементирована. Думаю, в следующем году мы начнем проводить аукционы для альтернативной генерации, которые позволят снизить стоимость будущих проектов.
– В качестве варианта снижения профицита выработки э/э вы предложили обсудить возможность сооружения центров обработки данных (ЦОД) возле АЭС.
– Мое рабочее поручение по дата-центрам вызвало много бурных отзывов. У “Энергоатома” были предложения еще осенью прошлого года. Были потенциальные инвесторы, которые хотели на площадке Запорожской АЭС создать дата-центр мощностью 800 МВт. Было даже разработано технико-экономическое обоснование, но из-за ситуации с коронавирусом этот процесс приостановлен. Я считаю это перспективным направлением. Мы должны следовать современным трендам и находить дополнительные рынки гарантированного сбыта для “Энергоатома”, поскольку не прогнозируем быстрого роста потребления электроэнергии в нашей энергосистеме и ухода от профицита.
Министерство цифровой трансформации тоже будет участвовать в процессе обсуждения возможностей и анализа законодательной базы. Реализация проектов по сооружению ЦОД не только даст сбыт ресурса “Энергоатома”, но и обеспечит дополнительные поступления в бюджеты, создаст рабочие места. Работа только начата, идет анализ, отработка возможностей и наличия интереса. Учитывая опыт наших соседних стран, в том числе Грузии, неразумно при недостатке рабочих мест разбрасываться такими интересными направлениями.
– Центры обработки данных – это пока единственный вариант, который министерство рассматривает как дополнительную возможность загрузить атомные блоки, или есть еще что-то?
– Мы стратегически движемся в сторону технической интеграции украинской энергосистемы с европейской. Согласно плану, в 2023 году мы должны быть синхронизированы. Именно поэтому недопустимым был импорт электроэнергии по двусторонним договорам (из Беларуси и РФ, которые не являются сторонами энергетического сообщества – ИФ). Он и финансово, и технически негативно влиял на нашу генерацию, которая должна выполнять каталог технических мероприятий по интеграции с ENTSO-E, для чего нужны дополнительные финансы. Я считаю, мы должны ускорить выполнение всех необходимых технических мероприятий, чтобы как можно скорее синхронизироваться с Европой, получив за счет этого дополнительный рынок сбыта для электроэнергии атомных станций и обеспечив реальную конкуренцию на внутреннем рынке.
Импорт электроэнергии из Беларуси и РФ – это один из факторов, который негативно повлиял на наш рынок. В условиях снижения потребления мы импортировали электроэнергии на 5 млрд. грн.! Мы заплатили за то, что могли бы сами производить. При этом не было паритетных условий для нашей генерации. Звучал вопрос о том, куда еще наша атомная генерация могла бы подставлять электроэнергию. Так вот, рынки Беларуси и России – а это одна энергосистема – нашу генерацию к себе не пускают.
Невостребованность нашей генерации негативно повлияла и на угольную отрасль – в настоящее время склады угля переполнены. Помимо теплой зимы, снижения потребления мы еще и завели в страну значительный объем импортной электроэнергии. Напомню, что ресурс импортировали не только из Беларуси и России в объеме 915 млн. кВт-ч, а еще и из европейских стран в “Бурштынский энергоостров”, куда было поставлено порядка 2,1 млрд. кВт-ч. В целом мы приняли в свою энергосистему около 3 млрд. кВт-ч чужой электроэнергии, что эквивалентно 1,5 млн. тонн неиспользованного угля. А это задолженности перед шахтерами по зарплатам и долги за поставленный, но неоплаченный уголь. Одно невзвешенное и необдуманное решение привело к такому негативному мультипликативному эффекту как в угольной отрасли, так и в экономике в целом.
– Лоббисты импорта говорят, что он достаточно серьезно влияет на снижение цены на рынке.
– Вы правильно сказали о лоббизме. Когда речь идет о нем, а не о государственной политике, то можно любыми способами добиваться снижения цены. Анализируя рынок и миллиардные долги на нем, мы видим, к чему это приводит. Нельзя работать только на то, чтобы снизить цену для кого-то. Нужно создавать реальные рыночные условия, чтобы и индикативная цена формировалась адекватно, и не было перекоса из-за административного вмешательства. Административное вмешательство – это всегда ручное управление, когда можно провести какие-то коррупционные действия через принимаемые решения. Поэтому нужно выстраивать внутренние правила таким образом, чтобы дать промышленности, ради которой и открывался импорт по двусторонним договорам, возможность покупать нашу атомную генерацию на этом сегменте рынка. Возвращаясь к механизму ПСО, который сейчас меняется, мы как раз и направляем свои действия на постепенное высвобождение объемов атомной генерации для продажи промышленности по двусторонним договорам.
– В контексте ENTSO-E как вы смотрите на проект “Энергоатома” по строительству “энергомоста”? Он имеет право на жизнь или его стоит уже “похоронить”?
– Когда он только нарабатывался, я не видела смысла в отдельном проекте при наличии планов по общей синхронизации с европейской системой. Целесообразней направить все усилия именно на общую интеграцию, а не отвлекаться на какие-то отдельные проекты и давать отдельные условия.
Решения по “энергомосту” связаны с достройкой блоков №3,4 Хмельницкой АЭС. Мое личное экспертное убеждение: нам нужно пересмотреть взгляды на то, что именно развивать в атомной генерации. Если говорить о новом строительстве, то речь должна идти о малых модульных реакторах с возможностью регулирования. Мы и так имеем очень перегруженную базовыми мощностями энергосистему. “Энергоатом” – это 55% производства нашей электроэнергии, которая, повторюсь, не регулируется. Мы живем в очень динамичное время, когда меняются технологии и возникают новые вызовы, поэтому нам нужно пересмотреть подходы. Несколько лет назад мало кто мог предусмотреть произошедший бум в “зеленой” генерации, когда за 2019 год втрое увеличилась ее установленная мощность.
– И последствия столь стремительного роста тоже?
– На самом деле предложения о полной финансовой ответственности производителей ВИЭ за небаланс, о предоставлении диспетчеру возможности давать команды на безоплатные ограничения уже предлагалось и озвучивались. К сожалению, они не были услышаны, и мы имеем то, что имеем.
По этой же теме необходимо проанализировать, почему выдано столько технических условий на присоединение новых объектов ВИЭ. Подзаконные акты и Кодекс системы передачи говорят о том, что оператор системы обязан рассчитать возможности присоединения тех или иных источников энергии в том или ином энергетическом узле, изучить, как повлияет присоединение объекта на энергосистему с учетом перетоков и сетевых возможностей.
– По-хорошему, это и недоработка министерства, поскольку “Укрэнерго” тогда находилось в его подчинении.
– Не совсем. Я со всей ответственностью могу сказать, что отлеживать моменты по выдаче техусловий не было нашей задачей. Это вопрос регулятора. Мы не имеем права вмешиваться в хозяйственную деятельность компании. Министерство определяет политику через подготовку нормативных документов, которые подлежат выполнению, через согласование десятилетнего плана развития энергосистемы, через оценку отчета адекватности генерирующих мощностей, планов развития распределительных компаний, инвестиционных программ. Что же касается невыполнения тех или иных нормативных документов, то для этого у нас есть независимый регулятор, который должен был все отслеживать и оценивать. По моему глубокому убеждению, у нас в отрасли будет порядок и эффективность, когда каждый на своем месте будет заниматься своим делом.
– Что из себя представляет финансовый баланс, который я не помню, чтобы обнародовался, в отличие от топливного и производственного?
– Это рассчитанный исходя из ряда параметров документ, который показывает, хватает ли на рынке средств при той или иной структуре генерации, тех или иных финансовых обязательствах. Рассчитывается он исходя из объемов разной генерации, средневзвешенной цены, которая будет формироваться на рынке с учетом pricecaps, объемов использования угля, которые необходимы для выполнения баланса по средневзвешенной цене, стоимости “зеленой” генерации, которая является очень большой финансовой нагрузкой.
По предварительным расчетам, нехватка средств на рынке с учетом угольной отрасли в этом году предполагается на уровне около 50 млрд. грн. Поэтому план антикризисного штаба как раз и направлен на то, чтобы через инструменты изменения механизма ПСО, погашения долгов, снижения “зеленого” тарифа, оптимизации компаниями затрат путем пересмотра своих финансовых планов минимизировать дисбалансы.
Кстати, в связи с пересмотром прогнозного баланса в ряде СМИ была недостоверная информация, что вывод в простой атомных блоков увеличит тариф для населения. Я хочу сказать, что с 2017 года он остается неизменным и, подчеркну, наименьшим из всех европейских стран, а также ниже, чем в соседних России и Беларуси.
– Понятно, что в условиях кризиса и коронавируса политическое решение по повышению цен на э/э для населения приниматься не будет. Но, по сути, сдерживание цен для населения является перекрестным субсидированием, и от этого нужно уходить.
– У нас в настоящее время субсидирование оценивается в сумму порядка 40 млрд. грн. Это разница между тарифом для населения и рыночной ценой. Безусловно, это очень негативно влияет на нашу экономику. Фактически это перекладывание обозначенной суммы на промышленность и на энергетические предприятия, которые недополучают деньги. Конечно же, нужно будет этот вопрос решать, и он, напомню, должен был быть решен еще до начала работы новой модели рынка. Но необходимые решения так и не были приняты.
Так или иначе, это нужно будет делать, вопрос только когда. Для того чтобы поэтапно приводить цену для населения к рыночной, необходимо дать потребителю возможность посмотреть на свою платежеспособность. Возможно, нужно сначала поднять минимальную зарплату, чтобы бытовые потребители могли оплачивать рыночный тариф. Но это должно осуществляться поэтапно, с субсидированием незащищенных слоев населения, как это делается во всем мире.
Перекрестное субсидирование полностью нивелирует рыночные механизмы. Конечно, с учетом коронавируса и всего происходящего на рынке отменять перекрестное субсидирование нецелесообразно, но в дальнейшем нужно будет наработать решения с параллельными мерами защиты. Сейчас ни прогнозный баланс, ни решения антикризисного штаба, ни процессы на рынке не повлияют на изменение тарифов для населения.
– Перейдем к угольной отрасли. Как решить ее проблемы, как вы видите ее дальнейшее развитее и перспективы с учетом общемирового курса на декарбонизацию?
– Первостепенно мы должны стабилизировать энергетическую отрасль в целом, поскольку от нее много чего зависит в угольной отрасли. Наша задача – посмотреть топливный баланс ближайших лет, определить, какой ресурс государственных шахт нам необходим.
Есть наработанная концепция оздоровления угольной отрасли и дальнейших шагов по тем убыточным и отрабатывающим свой ресурс шахтам, на закрытие которых за последние 20 лет так и не было найдено политической воли. Эти вопросы сопряжены с социальными аспектами, они очень болезненные, особенно сейчас, в условиях снижения производства и уменьшения количества рабочих мест в Украине. Серьезно проработанная концепция должна идти вместе с государственной программой по перепрофилированию шахтеров.
Мы будем этим заниматься, но в первую очередь необходимо стабилизировать ситуацию на рынке, дать возможность работать тепловой генерации для обеспечения балансирующих мощностей. Они будут сжигать уголь, повышать спрос на него, и угольщики вернутся на свою работу, поскольку на текущий момент 95% шахт находятся в простое.
– Кто сейчас в министерстве отвечает за уголь? Планируете ли подавать кого-то на профильного заместителя министра?
– Есть несколько кандидатур, которые рассматриваются на эту сферу. Основные критерии, по которым я общаюсь с людьми и подбираю кандидатуру, – авторитетность и глубокое знание отрасли, наличие стратегического видения по разрешению имеющихся задач. Фамилии не хотела бы называть заранее, думаю, решение будет принято в ближайшее время. Я нуждаюсь в сильном заместителе, и не только по угольной отрасли. Кадры – наше все.
– Может быть, кто-то еще из предыдущей команды написал заявление об уходе с должности замминистра?
– Первым написал заявление Сергей Масличенко, потом был уволен Константин Чижик. Остальные пока держатся и не подают заявления (также уже уволен замминистра Владимир Головатенко – ИФ).
Когда я вступала в должность, у меня не было цели уволить всех исходя из того, кто с кем пришел. Я на представлении всем честно сказала, что те, кто эффективен на своих должностях, настроен на командную работу с соответствующим результатом, могут не переживать за свое рабочее место. Это касалось как заместителей министра, так и руководителей структурных подразделений. Если человек на своем месте, то с ним можно работать независимо от того, с кем он пришел. Я сама проработала в министерстве с 2005 г. на разных должностях: от главного специалиста до гендиректора директората энергорынков. Работала с разными министрами, начиная от Ивана Плачкова и заканчивая последним министром (Алексеем Оржелем – ИФ). Я на себе ощутила и знаю, что люди, которые ценят специалистов, не будут махать шашкой, а будут настроены на работу. Только по этому принципу я предлагаю обновить команду.
– Сейчас в условиях кризиса это неактуально, но в дальнейшем нужно ли сохранять объединенные под одним министерством энергетику и экологию?
– Мое изначальное мнение по этому объединению было негативным. Я считаю, что, несмотря на практику таких объединений в других странах, в нашем случае это решение было ошибочным. Во-первых, у нас большая страна. Во-вторых, в бывшем Минэнергоугля было и так довольно много направлений: электроэнергетика, уголь, нефтегаз. Объединение с другим глобальным министерством, таким как Минэкологии, где также насчитывалось большое количество направлений, не привело и не могло привести к эффективному управлению. Я буду поддерживать разделение министерства.
– Есть ли у министерства возможность как-либо влиять на “Центрэнерго”, деятельность которого является далеко не прозрачной?
– На последнем селекторном совещании я поставила конкретные вопросы представителю дирекции “Центрэнерго”. Мне непонятна нынешняя стратегия компании, в которой мажоритарный пакет акций принадлежит государству. Компании, в которую вкладывались деньги для переоснащения блоков на сжигание угля марки “Г”, добываемого на госшахтах. Нам необходимо обеспечить гарантированный сбыт добываемой на государственных шахтах продукции, а “Центрэнерго” решило по каким-то причинам перейти на газо-мазутные блоки. Я думаю, что государство должно иметь больше рычагов влияния на этот процесс, потому что мы должны развивать все в комплексе.
Как орган управления, влиять на компанию мы не можем. Вы знаете, что ее акции у Фонда госимущества и, честно говоря, это никогда не способствовало эффективному управлению. Либо компания находится в отраслевом управлении, либо происходит то, что мы наблюдаем на протяжении последних лет.
Я считаю, что нужно приватизировать “Центрэнерго” на прозрачных торгах с привлекательным кейсом. Нужно, чтобы руководство очистило компанию от долгов, приняло все необходимые меры для минимизации какого-либо негативного влияния на оценку предприятия к приватизации. Практика показывает, что государство у нас часто неэффективный управленец.
– Будут ли приниматься решения по смене руководства угольных шахт?
– Я на днях поручила провести аудит использования бюджетных средств на некоторых шахтах. Для того чтобы говорить о смене руководства, о том, насколько оно эффективно на своих местах, нужно понимать, что там происходит. Конечно, мне будет проще, когда будет назначен заместитель по угольной промышленности. Но, тем не менее, процесс запущен, и после получения результатов аудита будем собирать руководителей и отдельно по каждому предприятию решать, что делать дальше.
– Ранее звучало предложение присоединить ВостГОК к “Энергоатому”. Как вы относитесь к такой идее?
– Я поручила провести аудит эффективности работы предприятий, находящихся в подчинении министерства, изучить возможности, как сделать их работу более продуктивной. У ВостГОКа масса проблем, это и долги, и сомнительная эффективность – целый клубок. Поэтому я бы сейчас не делала каких-либо заключений без окончательных результатов аудита, который бы послужил основанием для принятия взвешенных решений.
– Почему так долго не утверждаются соглашения с победителями СРП-конкурсов, победители по которым были объявлены прошлым летом?
– Мне сложно комментировать своих предшественников. В министерстве очень много просроченной работы, но одним из первоочередных решений, которое было мной принято, – вынесение с голоса на заседании Кабмина решения об утверждении победителей конкурсов (трех СРП, прошедших в 2020 году – ИФ) для того, чтобы не запустить эту процедуру заново, поскольку 14 мая по закону уже заканчивался строк согласования. Отсутствие решения по этому вопросу привело бы к затягиванию процесса.
На этой неделе мы планируем обновить состав межведомственной комиссии, которая будет работать над соглашениями. Вы знаете, что было дано задание унифицировать рамочное соглашение для всех инвесторов, поскольку в предыдущем процессе возникали разногласия, связанные именно с этим. Я возглавлю эту комиссию, будем работать дальше, потому что это чрезвычайно важно для инвесторов, для нашего имиджа инвестиционно привлекательной страны. Мы будем выполнять поручения президента, который в Давосе говорил о том, что мы должны создать все условия для инвесторов. Тем более, когда речь идет о снижении цены на газ и нефть, мы не можем допустить халатности и упустить инвесторов, которые потенциально готовы прийти и вкладывать деньги в добычу в Украине. (Беседовали Анастасия Гасан и Алексей Егоров, Интерфакс-Украина, Укррудпром/Энергетика Украины и мира)
