Одним из вопросов, который активно обсуждается на рынке электроэнергии является несбалансированность энергосистемы, которая приводит к ограничениям атомной генерации и производителей из ВИЭ.
В Министерстве энергетики и защиты окружающей среды признали, что необходимо проводить конкурсы на строительство нового поколения, которое позволит увеличить гибкость энергосистемы. Также сегодня есть ясность, относительно необходимого количества таких мощностей, определенной в Отчете по оценке достаточности (адекватности) генерирующих мощностей, который разработал системный оператор НЭК “Укрэнерго” и утвердила НКРЭКУ.
Оказывается, что маневренная генерация и батареи имеют различное технологическое назначения; их окупаемость не может быть обеспечена доходами от одной услуги; для привлечения квалифицированных инвесторов в проекты по строительству газопоршневых агрегатов или батарей нужно развивать ликвидный рынок электроэнергии и правильно прописать условия конкурса. В интервью для агентства ExPro директор по развитию рынков в Восточной Европе международной инжиниринговой компании Wartsila Игорь Петрик рассказал, какой показатель следует использовать для определения победителя на конкурсе, которую генерацию действительно следует отнести к категории “высокоманевренной”, что надо сделать, чтобы на конкурсе победили компании с надлежащим уровнем технической квалификации и финансовым ресурсом.
– Недавно новый глава Минэкоэнерго Ольга Буславец заявила, что надо ускорить проведение конкурсов на новое поколение или на новые мощности по хранению электроэнергии. Или на времени такой комментарий, или он уже перезрел?
– Я считаю, что это требование “перезреть” не может потому, что оно объективно присутствует, оно существует в энергосистеме, его подтвердила НЭК “Укрэнерго” в Отчете по оценке адекватности системы, который месяц назад утвердил регулятор. С этого момента это уже официальная потребность, в установленном законом порядке утверждена, и это уже факт.
Речь идет о необходимости маневренности или гибкости энергосистемы, которая возникла в связи с ростом возобновляемых источников. Я догадываюсь, почему вы сказали, что проблема возможно перезрела. Наверное потому, что сейчас в отрасли и в сообществе идет дискуссия, в которой набирают сил противники развития возобновляемой энергетики. Даже если они не являются убежденными противниками, то они апеллируют к тому, что сейчас очень большая нагрузка от “зеленого” тарифа, плюс в энергосистеме уменьшается потребление. Это означает, что приходится ограничивать кого-либо в производстве, а именно наиболее жесткую генерацию – атомную, которая является самой дешевой. Таким образом, создается впечатление, что как будто возобновляемые мощности стали такими “сиротами”, “нелюбимыми детьми” в семье.
– Что вы можете сказать о назначении различных технологий – генерации или батарей?
– Хотя мы и говорим, что батареи и маневренная генерация являются элементами гибкости, необходимыми в энергосистеме, когда растет доля ВИЭ, то все равно они играют немного разную роль на этом этапе развития технологий. Мы моделировали украинскую энергосистему. Еще раньше мы (компания Wartsila), потому что делаем подобную работу в очень многих странах и видим различия или схожие черты, поняли, что в Украине развитие ВИЭ приведет к дисбалансу и необходимости диспетчерских ограничений, и мы это подтвердили четкими расчетами, моделированием в программе Plexos. Plexos является признанным в международном сообществе инструментом для математического моделирования диспетчеризации энергосистем. Мы показали, что гибкость должна появиться, для того чтобы сбалансировать энергосистему, во-первых, физически, и, во-вторых, чтобы уменьшить ограничения возобновляемой генерации, и одновременно уменьшить влияние, зависимость от угольной генерации, как квазиманевреннои. Инвестиции в гибкость дают очень существенную экономию на уровне энергосистемы.
Тогда мы смоделировали два варианта, один из действительно маневренными мощностями, а сегодня лучше всем техническим и экономическим параметрам соответствуют газопоршневые станции. И второй вариант – это системы накопления на основе аккумуляторных батарей для переноса энергии.
Мы рассматривали эти два варианта с точки зрения не бизнес-модели, как зарабатывать на этом, а под углом экономического эффекта для энергосистемы. Мы брали разные варианты установленной мощности возобновляемых источников и различные мощности батарей, или газопоршневых станций. На выходе было четко подтверждено, что дополнительное инвестирование в газопоршневые станции приводит к уменьшению общей себестоимости электроэнергии, причем с учетом капитальных затрат на новое строительство. А батареи выполняют примерно ту же роль, но через все еще высокую капитальную стоимость этих систем накопления и потому, что они сами не производят энергию, а лишь закупают, хранят, затем передают ее дальше, то на уровне энергосистемы экономического эффекта от внедрения батарей не было.
– Вы пришли к выводу, что нам нужны газопоршневые агрегаты?
– Мы пришли к выводу, что существуют два подхода для того, чтобы уменьшить ограничения атомной генерации, возобновляемых источников и уменьшить использование угольных станций в неэкономичном режиме частичной нагрузки, когда держится резерв на валу. Наиболее эффективными для этого есть газопоршневые станции, они, по нашим подсчетам, давали только на экономии переменных затрат, то есть на топливе, около 300 млн. евро в год для энергосистемы. Установка батарей не давало экономического эффекта, он был отрицательный. Тем не менее, я хочу подчеркнуть, что компания Wartsila не является противником батарей, даже больше, в нашей производственной деятельности является большой бизнес по интеграции энергосистем с использованием батарей.
– То есть вы также предлагаете компаниям установка батарей?
– Мы предлагаем технические решения, в которых используются батареи. Сами батареи мы не производим, для этого есть специализированные производители, а мы делаем интегрированные решения, в которых применяем наши системы управления, то есть собственное программное обеспечение, которое является “мозгами” этих систем накопления. Здесь мы нейтральными, мы рассматривали действительно объективно, какая технология более годится и отдельно хочу подчеркнуть, что батареи являются абсолютно необходимыми сейчас в Украине, но для несколько иной цели. Для того, что сейчас хотят сделать в “Укрэнерго” с привлечением средств ЕБРР и IFC.
– Для какой именно цели?
– Это обеспечение первичного резерва. То есть, это частотное регулирование, именно то, чего в украинской энергосистеме также не хватает, но это другая проблема. Вы знаете, что Российская Федерация сейчас фактически предоставляет эту услугу бесплатно, только за счет того, что системы объединены. Но это не жизнеспособная конструкция, и это изменится, как только Украина начнет отделяться от России, чтобы переключиться на европейскую энергосистему. Поэтому “Укрэнерго”, насколько я понимаю, определило потребность в 230 МВт этого резерва, и как раз батареи, а именно батареи мощности (уже будем говорить не о батареи емкости, а батареи мощности), смогут играть лучшую роль в данном случае, поэтому отсюда и появился этот проект ЕБРР и “Укрэнерго” на 200 МВт. И это вовсе не является конкурентом к тому, о чем мы говорили сейчас, то есть балансирующей мощности генерации.
– То есть, надо разделить: системы накопления хороши для создания первичного резерва поддержания частоты, а для создания гибкости энергосистемы были бы хорошие газопоршневые агрегаты?
– Абсолютно так, на этом конкретном этапе развития технологий. Мы предполагаем, что через 5 лет, если будут продолжаться те тенденции удешевления технологий, батареи смогут быть конкурентоспособными в переносе энергии, то есть ее накоплении во время солнечной активности для переноса на вечерней пик потребления. На наш взгляд, сейчас это можно делать только с какой-то государственной помощью, или иным образом заинтересовывать инвесторов. Потому что рыночная бизнес-модель пока не “взлетает”.
– На сегодня системы накопления пока не могут работать в рынке?
– Люди очень путаются в этом. И мне кажется путаница раз возникает из-за того, что не разделяют два основных применения батарей (их на самом деле больше). Батареи мощности, наверное, будут востребованы на рынке вспомогательных услуг для регулирования частоты.
Хочу еще раз подчеркнуть, что маневренная генерация и батареи между собой сейчас не конкурируют. Но они будут конкурировать в определенном применении где-то лет через пять наверное, и тогда будет практиковаться распределение сфер применения маневренных мощностей и батарей. Маневренные мощности будут все больше отходить как резервы вторичного регулирования или резервы даже сезонные, когда накапливается энергия в виде скажем синтетического топлива в летний период. А в зимний период эта энергия может использоваться, когда нет ветра и солнца, и темные дни.
Постепенно (за несколько десятилетий) маневренная генерация будет переходить в такое применение. Она будет стоять в резерве и использоваться тогда, когда длительное время нет других источников, ведь никакие батареи не смогут обеспечить энергопотребления страны в течение нескольких недель, это невозможно.
– В Украине уже анонсирован не один проект с батареями: уже свои заявления сделали и “Мироновский хлебопродукт”, и ДТЭК …
– Если внимательно почитать заявления ДТЭК и МХП, и в том, и в другом случае – это попытка найти применение и бизнес модель, которая окупила инвестиции в батареи. В случае ДТЭКа, это пилотный проект, насколько мне известно, с маленькой батареей. Она по определению пилотная – чтобы понять, какая может быть бизнес модель для инвестиций уже большего масштаба.
Сегодня энергетический арбитраж, то есть перенос энергии на вечерней пик потребления не подтверждается как привлекательная модель, не только в Украине, но ни в одной стране мира. Возможно, какие-то исключения существуют. В Европе это не работает, в Америке тоже, без дополнительных стимулов.
Батареи сейчас наиболее активно воплощаются в Великобритании и Ирландии. Мы недавно объявили 100 МВт-ный проект в Великобритании, но там батареи не для того, чтобы накапливать и перепродавать энергию дороже, или это лишь частичное их применения. Всего их окупаемость состоит из нескольких факторов, то на английском языке называется value stacking, то есть наложения нескольких различных доходов для того чтобы окупить инвестиции. В британской модели предполагается в том числе участие в рынке вспомогательных услуг, также участие в рынке мощности, который существует в Великобритании. Они продают эту мощность в качестве резерва и это частично (на 30-40%) добавляет доходов для окупаемости. Могут быть другие источники доходов. И вообще только таким образом инвестиции себя окупают.
– Тезис о переносе электроэнергии из дневного графика солнца на вечерней пик сама по себе, в чистом виде не работает?
– Она очень привлекательна и она очень проста для понимания, и поэтому о ней много говорят, но ни один инвестор не получит финансирование для своего проекта, полагаясь только на нее. Он может вложить свои собственные деньги, конечно, если хочет рискнуть, но обычно такие миллионные проекты не строятся полностью за собственные средства, нужно финансирование, кредиты. Банк кредит не даст, если нет надежной устойчивой бизнес-модели. В Украине рынок еще в начальном состоянии, он очень искривлен. Вы видите, что происходит с ценами на рынке электроэнергии. Поэтому, планируются только пилотные проекты, как в случае с МХП, когда они хотят привлечь специалистов технико-экономического обоснования, а это значит – к поиску бизнес-модели.
– Оптимальный вариант, по вашему мнению, – это совместить и переноса энергии и оказания вспомогательных услуг и резервов, чтобы использование батарей заработало?
– Таким образом это сейчас происходит в других странах. Кстати, в проекте на 100 МВт в Великобритании, в котором участвует Wartsila, инвестор создает сеть зарядных устройств по всей стране для электромобилей. Батареи являются частью именно этой сети, и инвестор дополнительно собирается зарабатывать также на рынке вспомогательных услуг и на рынке мощности. То есть это три основных составляющих для бизнес-модели.
– Понятно, возвращаясь к газопоршневых станций, уточните, пожалуйста, сколько нам нужно гигаватт?
– Согласно нашим моделированием оптимальной величиной является 2 ГВт, причем, это оптимальное значение с технической и экономической точек зрения. С ростом объема возобновляемых источников, чем больше будет маневренной мощности, тем лучше для системы. Но здесь есть экономическая составляющая, капитальные расходы, поэтому если принять во внимание все эти факторы и сделать оптимизацию, то оптимальный объем – это как раз 2 ГВт.
– Поговорим об условиях самого конкурса. Какие, по вашему мнению, условия для его проведения являются наиболее привлекательными для инвестора?
– Для начала я хотел бы отметить, что деятельность Wartsila в Украине не связана с намерением инвестировать и дальше владеть каким-то проектом. Когда мы говорим о привлечении инвестиций, наши сотрудники могут высказывать свое мнение относительно того, как можно было бы наилучшим образом создать для этого нормативную базу в Украине. В данном случае нет конфликта интересов, так как мы не инвесторами и участниками этих конкурсов.
Наш бизнес – это производство оборудования, проектирование, строительство и дальнейшая эксплуатация, если есть такой заказ от владельца электростанции. Но мы выражаем наши мысли вслух и предлагаем какие-то вещи потому, что работаем по всему миру, у нас есть опыт, который очень легко бесплатно передать украинской стороне.
В ст. 29 закона “О рынке электроэнергии”, указано, что оператор системы передачи определяет потребность энергосистемы в маневровых мощностях, прописывает это в отчете, регулятор его утверждает, министерство проводит конкурс на закупку этой мощности. С одной стороны есть определенная потребность, а с другой стороны, должны прийти те, кто эту потребность могут закрыть с помощью собственных денег, собственных инвестиций. И эти люди придут со своими кровными только тогда, когда они будут иметь определенные гарантии, обычно с какой-то долей риска, без этого не бывает. Когда они будут какую-то очень конкретную бизнес-модель, как они с выгодой эти деньги вернут.
Украинское общество почему-то стесняется говорить о выгоде, но это является основой капитализма. Хотите что-то купить, должны понимать, что вам продадут с выгодой. Мне кажется, что у нас существует огромная проблема в понимании. Нужно сформировать этот конкурс таким образом, чтобы инвестор пошел со своими деньгами, не в Аргентину, не в Бразилию, не в Италию, а в Украине. По совокупности факторов, таких как доходность и риск, это должно быть привлекательный проект.
Важно, чтобы этот конкурс состоялся, чтобы сюда пришли инвесторы с соответствующим опытом и квалификацией, чтобы это не был конкурс между спекулянтами, которые придут и, грубо говоря, выигрывают конкурс дешевой цене, не имея за душой ничего, а потом они будут продавать эти права другим компаниям и ничего не строить. Поэтому это должно быть очень жесткий но справедливый отбор среди специалистов. Эти специалисты должны быть с определенным опытом в инвестиционных проектах, а не опытом, скажем, в строительстве котлованов для электростанций. Потому что сейчас в Порядок проведения конкурса одним из критериев является участие в качестве подрядчика, например, при сооружении электростанции. Пример с экскаватором – очень красноречив.
Во-вторых, условия возврата инвестиций, должны быть очень простыми и создающими эффективную бизнес-модель с прогнозируемым денежным потоком, с прогнозируемым доходом. Только в этом случае инвестор может пойти в банк и получить 50 млн. евро или сколько ему нужно, чтобы построить станцию. Банк скажет: “Вот есть Excel-таблица на 15 лет, и в каждую клеточку, каждый год пропиши мне, пожалуйста, какие у тебя будут доходы”. Инвестор должен вписать сколько миллионов евро, или сотен тысяч евро будет в него ежегодно дохода. Банк поверить этому, это должно быть обеспечено или контракту, или иным образом, который я сейчас не вижу. В других странах, это может быть комбинация контракт плюс работа на рынке. В украинских условиях рынка пока нет, поэтому мы здесь ничего не можем прогнозировать.
Как обеспечить то, что инвестор посчитает свою доходность за первый год, за второй, по третьей … Как определить цену его услуги?
Цену услуги должен определить конкуренция. Так это делается везде, где есть подобные конкурсы.
– Инвесторы будут предлагать самый дешевый вариант строительства станции?
– Закон предусматривает, что закупается услуга по строительству новой генерирующей мощности. То есть услугой является строительство. И поэтому цена должна быть за созданную мощность. В существующем Порядка проведения конкурса прописано, что инвесторы приходят и конкурируют между собой капитальными затратами. Я хочу сказать, что это очень плохая идея.
Инвесторы приходят каждый со своей ценой за кВт установленной мощности. Кто-то говорит, у меня киловатт будет стоить – 500 евро, кто-то скажет – у меня будет 1000 евро. Выигрывает тот, кто предложил 500 евро. Это плохая идея – определять победителя конкурса только через капитальные расходы. Я приведу пример той же Великобритании, где такие конкурсы проводились несколько лет назад, после чего отказались от такого подхода, поскольку на конкурсах выигрывали, грубо говоря, маленькие дизельные двигатели. Буквально, это были автомобильные двигатели с прикрученным генератором. Мне даже рассказывал один из участников, который был большой сарай, в котором стояли эти двигатели с генераторами, они обычно были очень дешевыми, и если бы они работали и производили электроэнергию, то это была бы золотая энергия. Поэтому в Великобритании поняли, что капитальные затраты, это не лучший способ.
Капитальные затраты – один из элементов, но есть еще эксплуатация. Эксплуатационные расходы также должны быть конкурентоспособными, по совокупности этих факторов необходимо определить LCOE (англ. Levelized cost of electricity – приведенная стоимость производства электроэнергии). Это стоимость производства электроэнергии на всем жизненном цикле, с учетом и капитальных, и всех переменных затрат и топливной эффективности. Поэтому, наше предложение, победитель должен определяться именно через LCOE.
– Что вы можете сказать о возвращении средств инвестору?
– Наверное, для инвестора это прежде. Сейчас в украинской энергосистеме все генерирующие мощности, за исключением “зеленых”, уже давно построены и амортизируются. В их себестоимости производства электроэнергии отсутствует элемент капитальных затрат. Это означает, что любой, кто придет на этот рынок, он будет не конкурентоспособным, потому, что у него есть новый, относительно большой элемент капитальных затрат, который надо амортизировать, возвращать расходы и желательно с доходностью.
Надо выровнять входные условия на рынке, а это значит, что элемент капитальных затрат в себестоимости должно быть компенсировано инвестору другим образом, а именно – из-за участия в конкурсе. Так мы достигаем двух результатов: первый – мы возвращаем инвестору его затраты на строительство новой мощности, тогда он заинтересован и он создает эту новую мощность; во-вторых, мы создали в энергосистеме мощность, имеет возможность конкурировать уже с существующей мощностью и создавать реальное ценообразование на базе рыночных отношений.
Через LCOE можно определять, кто из претендентов дешевый и тогда победитель заключает соглашение по закону с оператором системы передачи, и по этому соглашению получает от него средства, которые являются платой за мощность. Наше мнение таково, что инвестору нужно компенсировать стоимость, постоянные расходы и определенную рентабельность. Эта рентабельность может быть также условием конкурса, скажем 7-8 или 10%, тогда все по этой формуле считают свою величину LCOE.
– Может быть инвестором?
– Инвестором могут быть те же “Энергоатом” или “Укргидроэнерго”, или крупные частные генерирующие компании, которые решили построить мощность в себя. А могут быть и вовсе не игроки рынка электроэнергии, а скажем финансовые инвесторы, очень часто встречается. Это проекты так называемых “независимых” энергетических производителей, или независимые энергетические проекты, английском IPP (Independent power projects).
Это очень распространенный механизм привлечения государством частных инвестиций для создания конкуренции на регулируемом рынке. Особенно на этапе либерализации рынка, когда существовали какие-то монополии или государственные энергетические компании. Постепенно открывается рынок, объявляются конкурсы и инвесторами могут быть какие-то финансовые институты, инвестиционные фонды.
– … которые могут привлечь кредитный капитал
– Они приходят с небольшой собственной командой, они могут учредить в Украине проектных компанию, которая по-английски называется SPV (special purpose vehicle) – это компания, специально созданная для того чтобы заказать строительство, владеть на правах собственности этой мощностью и от своего имени продавать или энергию или услуги, получать средства для возврата инвестиций. Инвесторы владеют этой проектных компанией и получают от нее дивиденды.
– Недавно гендиректор “Укргидроэнерго” Игорь Сирота говорил о том, что они рассматривают проект батарей …
– Об батареи я слышал, маневренную генерацию они не говорили, хотя я думаю, что они могли бы и этим заинтересоваться. Учитывая положение дел с водными ресурсами, я бы на их месте задумался о диверсификации, тем более, что это в русле их бизнеса.
– Какая, по вашему мнению, оптимальная модель применения маневренных станций, которые будут построены в результате конкурса?
– Модель, наверное, сейчас не прописана подробно, но я надеюсь, что она будет примерно такой, как это делается в некоторых европейских странах, когда оператор системы передачи заказывает эту мощность, проводит конкурс, отбирает победителей, они строят станции и предоставляют эти станции в распоряжение системного оператора, но в те периоды, когда системный оператор не требует их привлечения, они имеют право зарабатывать на рынке. Я думаю, что это как раз очень такая справедливая модель, она бы и инвестору позволила зарабатывать, и для рынка это было бы лучше.
Например, в Великобритании, если для моей установки нет на завтра предупреждения, то я имею право пойти и продать энергию, распорядиться своей мощью как хочу. Например, половину мощности продать на рынке “на сутки вперед”, и таким образом обеспечить себе гарантированный доход на половину своей мощности. Другую половину мощности зарезервировать для работы на внутридневном рынке, а может даже продать часть мощности на рынке вспомогательных услуг. Маневренная мощность очень хорошо делится, потому что станция многоагрегатного, и она может работать с любой мощностью в диапазоне, грубо говоря, от 1% до 100%, если станция, например, состоит из 10 агрегатов.
– Станция не состоит из одной установки?
– Так никогда не бывает. Как минимум всегда есть две установки, хотя бы потому, что существует график технического обслуживания, ремонты. Владельцы пытаются все-таки не оставаться совсем без источников энергии.
– За что при сегодняшней нормативной базе “Укрэнерго” будет платить инвестору? За киловатт-часы или за услугу?
– Есть различные потенциальные бизнес-модели. Одна – это когда проводится конкурс, инвестор-победитель получает РРА (Power purchase agreement), или другая сделка, по которой он будет диспетчеризоваться, где прописано, по каким командами будет работать станция, за какое время они будут предоставляться, в каком режиме, сколько времени (часов) в год будет работать эта станция, среднее количество пусков в сутки и так далее. Это все будет прописано, и за это ОСП будет платить деньги. Но эти условия еще не известны. И поэтому я высказывал наше предложение, наилучшим образом это надо делать через плату за мощность, так как это делается в других странах.
– Плата за то, что у вас всегда наготове есть столько-то МВт, готовых включиться от нуля до 100 процентов?
– Так, плата за мощность – за то, что вы построили и можете предоставлять эту услугу. Эта плата за 10 или 15 лет должен вернуть ваши инвестиции с доходностью. Гарантировано, потому что без гарантии инвесторы не придут.
Если во время периода, когда ОСП имел в резерве эту станцию, состоялась ее активация, и станция выработала определенное количество электроэнергии, она потратила топливо, моторесурс – тогда должны покрываться ее расходы, возможно, по себестоимости.
Другая модель – это возвращение инвестиций через плату за энергию, за киловатт-часа. Она непригодна, потому что рассчитать заранее денежный поток для маневренной мощности невозможно, поскольку график ее работы малопрогнозируем. А полагаться на дополнительные доходы от участия в рынке инвесторы не смогут.
– Нужна история цен на рынке вспомогательных услуг?
– Не только вспомогательных услуг, нужен полноценный рынок электроэнергии. Только на рынке вспомогательных услуг, я боюсь, эти инвестиции не окупить. На сегодня ситуация на сегментах рынка очень искажена том, что price caps очень низкие.
Сейчас украинский рынок не является рынком. При его создании, хотя и бралась за образец европейская модель, вышла какая-то пародия на ту европейскую модель, которая существовала там до сих пор. При том, что в этом году уже начинает меняться европейская модель в направлении еще большей либерализации, когда price caps или снимаются, или устанавливаются на очень высоком уровне и торговля происходит чаще, чем с периодом 1:00, они переходят на 15-тихвилинни торги. Это означает, что рынок более точно отражает текущую ситуацию внутри одного часа.
Если снять price caps, то мы видим, что на том же немецком 15-тихвилинному рынке цены колеблются значительно больше, чем на часовом, так это позволяет, например, маневренным мощностям зарабатывать и рассчитывать на окупаемость, ведь они будут видеть, что цены в некоторых периодах поднимаются достаточно высоко.
Кроме этого, я бы хотел вернуться к слову “Высокоманевренная”. Ранее некоторые участники рынка наверняка не очень понимали его значение, сейчас, я думаю, это всем понятно. Однако и сегодня я слышу о высокоманевренные угольные станции, поэтому стоит четко определиться. Недавно главный диспетчер “Укрэнерго” Виталий Зайченко говорил, что это должно быть станция быстрого запуска, она запуститься и выйти из нерабочего состояния до полной мощности за 15 минут, а после остановки она за 15 минут запускаться снова. Такая генерация должна обеспечивать не менее 8 пусков и остановок в сутки и диапазон регулирования 80%. Понятно, что там ни угольная станция, или даже парогазовая не смогут выдержать таких параметров.
– Такие требования могут выдержать в основном газопоршневые установки, работающие на природном газе?
– Наиболее эффективными и быстрыми (сейчас нет быстрых технологий) является газопоршневые станции. У нас сейчас строятся несколько станций в Германии – это ТЭЦ, кроме электроэнергии производят тепло для городов Майнц и Висбаден, Дрезден, Бремен. Эти станции рассчитаны, например, в Дрездене на 2 тыс. пусков в год, это примерно 5-6 пусков в сутки, время пуска – 2 минуты. Во всех конкурсах участвовали только производители газопоршневых технологий, так как никакие другие технологии не отвечают этим требованиям.
– Период пуска 2 минуты – это лучший показатель?
– Наша новейшая модель запускается с выходом на полную мощность за 40 секунд. Из таких агрегатов по 10 МВт можно укомплектовать электростанцию необходимой для заказчика мощности. Продолжительность пуска всей станции не изменится. (ExPro/Энергетика Украины и мира)