Власти Таджикистана уже много лет пытаются добыть собственную нефть или же начать перегонять чужую. И хотя все попытки потерпели крах, исправить ситуацию может всемирное падение цен на черное золото.
Состояние экономики и социальной сферы в Таджикистане напрямую зависит от цен на горюче-смазочные материалы (ГСМ). Более того, именно они определяют стоимость товаров на полках магазинов. И если цена на ГСМ в Таджикистане поднимается на один сомони (0,097 доллара), в тот же день в республике дорожают продукты питания, особенно экспортные.
Потому рядовой гражданин Таджикистана следит за ценами на АЗС внимательнее, чем биржевой трейдер за котировками черного золота, ведь от колебания цен напрямую зависит его месячный бюджет на транспорт и питание.
Сегодня один литр бензина в Таджикистане стоит в среднем от 7 до 8 сомони или примерно 0,8 доллара. Для сравнения – в Кыргызстане его можно приобрести за 0,65 доллара, в Казахстане – за 0,56 доллара, а в Узбекистане – за 0,52 доллара.
Аналитический отдел Picodi.com в 2019-м провел исследование и выяснил, сколько литров бензина можно купить на среднестатистическую зарплату в 115 странах мира.
Результаты показали, что в Таджикистане, несмотря на относительную дешевизну АИ-95, уровень средней зарплаты настолько низкий, что ее хватит лишь на 130 литров.
Если брать легковушку с расходом топлива 10 литров на 100 километров, выходит 1300 литров. Много ли это? Попробуем сравнить.
Если рассчитывать длину маршрута, этого хватит:
– на месяц поездок по Душанбе;
– на путь из Душанбе в Хорог и обратно (518 километров в одну сторону);
– два раза побывать в Худжанде и вернуться в Душанбе (308 километров);
– трижды посетить Куляб (от Душанбе 197 километров);
– съездить из Душанбе в Ташкент, вернуться и отправиться еще раз (424 километра);
– трижды доехать до Шахритуса и вернуться в Душанбе (200 километров).
Такая вот занимательная арифметика.
Ситуация год от года лучше не становится, и ГСМ стабильно – весной и осенью – обновляет ценовой рекорд. Почему так происходит, если в стране есть запасы нефти и газа и даже собственные НПЗ, и смогут ли власти оживить “нефтянку” – разбирался Sputnik Таджикистан.
ГСМ – наше все
Поэтому большую часть нефтепродуктов, увы, приходится ввозить из-за рубежа. Основные поставщики – Россия, Казахстан, а также Туркменистан.
Россия остается крупнейшим игроком на рынке, обеспечивая 91,5% импорта нефтепродуктов, треть которого приходится на бензин. И во имя давней дружбы Москва предоставляет определенные льготы Душанбе. Так, с 2013-го между странами действует соглашение о беспошлинном ввозе до миллиона тонн топлива в год. Все, что идет свыше этого объема, оплачивается дороже.
Всего по итогам восьми месяцев 2020-го из России в Таджикистан импортировано 228 тысяч тонн нефтепродуктов. В планах у Москвы и Душанбе довести объем поставок аж до 570 тысяч тонн.
Зависимость от зарубежной “нефтянки” (поставки которой практически невозможно диверсифицировать в виду отсутствия приемлемой альтернативы) остро беспокоит руководство страны. Выступая на 75-й сессии Генассамблеи ООН, президент Эмомали Рахмон отметил, что в Таджикистане почти 100% ГСМ – импортные.
Хуже того, дорогое топливо препятствует развитию малого и среднего бизнеса. Чем оно дороже – тем дороже логистика и выше стоимость производства.
Как и в других странах региона, большинство автомобилистов в Таджикистане в качестве альтернативы дорогому бензину выбирают сжиженный природный газ (СПГ), литр которого стоит 4,4 сомони (0,43 доллара). Этим топливом пользуется приблизительно 60% водителей страны. Однако и это не способно решить проблему полностью, без бензина автопрому все равно не обойтись.
Единственным выходом снизить зависимость Таджикистана от импорта ГСМ является добыча своей нефти и строительство нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ).
Со второй задачей республика справляется на ура. В последние годы в стране сдали ряд НПЗ. А вот первую решить никак не удается.
Сколько нефти в Таджикистане
Советские специалисты установили, что в недрах Таджикистана находится более 113 миллионов тонн нефти и 863 миллиарда кубометров газа.
В начале 2000-х, когда страна немного восстановилась после гражданской войны и прежние разведочные работы были продолжены, некоторые чиновники и эксперты оптимистично предсказывали Таджикистану едва ли не будущее Техаса. Мол, как и в нефтяном штате США, на маленькой территории найдется достаточно доступных залежей, чтобы не только обеспечить себя топливом, но даже извлекать барыш, продавая излишки соседям.
При этом они ссылались на данные о максимальном объеме добычи, приходившимся на период с 1973-го по 1979-й, – 520 миллионов кубометров газа и 418 тысяч тонн нефти.
Однако сейчас эти показатели гораздо более скромные: в 2017-м удалось достать лишь 23,4 тысячи тонн нефти и 1,4 миллиона кубометров газа. После распада СССР практически все скважины были законсервированы, а к приходу в 2000-х крупных холдингов в стране добывалось всего 2% нефти и газа от общей потребности страны, а остальное импортировалось из России и Узбекистана.
Причины падения добычи нефти и газа вполне объективны: из 20 месторождений большинство находятся на поздней стадии освоения, то есть израсходованы на 80-85%, присутствует высокая обводненность скважин (80-90%), а новые залежи до сих пор не найдены.
Кроме того, в Таджикистане не хватает подготовленных для бурения площадей из-за недостаточного финансирования, отсутствуют технические ресурсы и спецтехника для капремонтов скважин.
В итоге многократные попытки привлечь зарубежных инвесторов к масштабной, высокодоходной разработке недр каждый раз оканчивались ничем. Если геологам удавалось обнаружить что-то похожее на по-настоящему большое месторождение газа, сложность добычи делала проект сверхдорогим, а потому абсолютно нерентабельным.
По мнению экс-начальника управления добычи нефти и газа Минэнерго Таджикистана Наби Маликова, российский Gazprom International и канадская Tethys Petroleum не проявляли особой заинтересованности в разведке месторождений в Таджикистане. В обеих компаниях на это отвечали, что данные о миллионах тонн нефти и миллиардах кубометров газа надежно не подтверждены.
Но даже если бы они и были, пробиваться на глубину 3-5, а то и все 10 километров желающих не находится, очень уж сомнительна выгода при таких астрономических расходах.
Так, в 2014 г. Gazprom International отказалась от геолого-разведочных проектов на участках Саргазон (в Дангаринском районе) и Ренган (в 20 км к югу от Душанбе), решив сосредоточиться на исследовании Сарикамыша, где запасы оценивались в 60 миллиардов кубометров газа.
“Участок Саргазон считался “перспективным”, однако компания, не завершив и десятой части работ, решила направить усилия на поиск углеводородов в Сарикамыше. За четыре года там пробурили всего одну скважину, потратив 100 миллионов долларов. Кстати, на эти средства можно было пробурить несколько скважин”, – сказал Маликов.
В “Газпроме” подтвердили, что компания пробурила около 6,4 тысячи метров. Однако затем работы пришлось остановить из-за технических проблем и высокой налоговой нагрузки.
“Мы теряем больше, чем вкладываем, то есть государство, не вложив ни копейки, получает с нас огромные налоги. Конечно, работать в таких условиях мы не будем”, – пояснил представитель Gazprom International Игорь Шаталов.
“Газпром” неоднократно обращался к властям с предложением ввести налоговые льготы на этапе геолого-разведочных работ. Однако просьба осталась неуслышанной, поскольку Таджикистан считает налоговое законодательство достаточно либеральным.
Канадская Tethys Petroleum и вовсе не стала соблюдать договоренности по разведке и добыче нефти, считают таджикские власти.
Как отметил Маликов, за 11 лет работы в Таджикистане предприятие не добилось никаких результатов в геолого-разведочных проектах. Более того, часть лицензий на добычу нефти оно продало французской Тotal.
Также Канада отказалась от разработки месторождения Амударе, которое, по оценкам экспертов, считается одним из самых крупных во всем мире.
Слишком много сложностей
Впрочем, последние годы власти рапортуют о новых значительных запасах нефти в Таджикистане. Согласно официальным данным, на сегодняшний день госбалансом учтено 20 месторождений, из них 12 расположены в пределах Ферганской впадины, еще восемь находятся в пределах Афгано-Таджикской впадины.
Отчасти эти данные подтверждаются и зарубежными геологами. Так, разведка компании Tethys Petroleum оценила залежи только одного месторождения Бохтара в 1,14 миллиарда баррелей.
Сейчас специалисты исследуют 24 месторождения. Проблема все та же – глубина. По словам начальника Главного управления геологии Таджикистана Илхомджона Оймухаммадзоды, в 20 точках залежи находятся на глубине от 3 до 5 тысяч метров.
Правда, власти уверяют, что Таджикистан научился частично обеспечивать сам себя и за первые пять месяцев 2020-го даже незначительно увеличил добычу по сравнению с прошлыми годами. По данным Министерства энергетики и водных ресурсов, с января по май произведено свыше 9,6 тысячи тонн, что на 2,5% больше аналогичного периода 2019-го.
Но вот беда, этого прироста явно недостаточно, чтобы закрыть реальные потребности страны, ведь за тот же отчетный период Таджикистан увеличил импорт черного золота почти на 11%, закупив 228 тысяч тонн нефтепродуктов на 121 миллион долларов.
По данным Минэнерго Таджикистана, на сегодняшний день в республике занимаются добычей нефти и газа семь предприятий – “Нафту газ”, “Салоса”, “Ситос”, “Азизи”, “Петролиум Сугд”, “Сомон Ойл” и Bokhtar Operation Company.
При этом геологоразведочные работы в стране ограничены, сетует сотрудник Таджикгеологии Мирали Ташрифов.
“Две компании, которые могли этим заниматься, фактически перестали существовать. Одна – из-за налоговых проблем, другая – в связи с закрытием границ из-за пандемии коронавируса”, – уточнил он.
В разные годы в Таджикистан приходили крупные зарубежные нефтедобывающие компании, но большинство из них фактически отказались от работы.
Нефть для Поднебесной
“Газпром” неоднократно обращался к властям Таджикистана с предложением ввести налоговые льготы на этапе геолого-разведочных работ. Однако просьба осталась неуслышанной, поскольку Таджикистан считает налоговое законодательство достаточно либеральным.
В свою очередь, эксперт по Центральной Азии и Среднему Востоку Александр Князев предположил, что одним из факторов ухода нефтегазовых компаний из Таджикистана может быть политика властей в отношении Китая. Речь идет о создании льготного режима, который позволил вывести Пекин из конкурентной среды.
Многие аналитики также полагают, что некоторые энергетические предприятия, занимавшиеся разведкой перспективных месторождений, были недовольны фискальным режимом.
Сейчас правительство Таджикистана разрабатывает проект нового Налогового кодекса. В случае его принятия в стране будут действовать шесть общегосударственных налогов и один местный. В пресс-службе главы государства отметили, что для занимающихся разработкой месторождений фирм изменится система оплаты подписного бонуса.
Речь идет о крупных денежных выплатах при добыче полезных ископаемых: Минфин требует с компаний сразу 30% до выдачи лицензии, вне независимости от итоговой рентабельности объекта.
Эмомали Рахмон считает, что оплата единовременного фиксированного налога в виде подписных бонусов для тех, кто еще не приступил к добыче, создает ряд финансово-экономических трудностей. Однако Минфин пытается отстоять свою позицию. Специалисты уверяют, что 30% до выдачи лицензии увеличивает ответственность добывающих компаний и максимально компенсирует утерю государством невосполнимых ресурсов.
Что будет гнать Таджикистан?
К вопросу финансов и нехватки топлива в Таджикистане подошли оригинально. Если покупать “горючку” так дорого – давайте делать ее сами! Примерно так решили в правительстве и начали строить собственные нефтеперерабатывающие заводы.
К началу 2019 г. в Таджикистане было возведено семь объектов, из которых работали только четыре, самое крупное в Дангаре, на территории свободной экономической зоны. Возводила НПЗ Dong Ying heli Investment and Development, “дочка” Китайской национальной нефтегазовой компании (CNPC).
Накануне запуска в сентябре 2018 г. министр промышленности Шавкат Бобозода отмечал, что за счет дангаринской НПЗ удастся серьезно улучшить внешнеторговый баланс страны. Основания для громкого заявления были: предполагалось, что китайские совладельцы помогут с подвозом нефти из Казахстана, где у них было куплено два месторождения нефти.
Проектная мощность оценивалась до 1,2 миллиона тонн нефти в год. Выпускать планировали европейские марки бензина – Евро-4 и Евро-5, а также сжиженный газ, дизельное топливо, парафин и строительный битум.
Примерно тогда же появились слухи о строительстве еще одного НПЗ, неподалеку от столицы, в районе Рудаки.
Однако чуда не произошло – запуск неоднократно переносили. Последний раз в конце сентября 2020 г., когда вице-премьер Давлатали Саид негодовал по поводу простоя завода, хотя вся инфраструктура давно готова.
Совладельцы НПЗ в Дангаре, китайская TK-oil, отмечают, что проблема не в оснащении завода, а в отсутствии покупателей и рынка сбыта. Проще говоря – свой бензин с учетом доставки сырья оказался дороже импортного.
Казалось бы, ситуация складывается безвыходная – в строительство НПЗ вложены огромные деньги, а вместо прибыли – простой, а то и убытки.
На помощь Таджикистану, возможно, придет мировой кризис. Самый пик пандемии коронавируса и срыв сделки о сокращении добычи между ОПЕК и нефтедобывающими странами, включая Россию, Казахстан и Азербайджан, мгновенно обвалили цены на сырье. В начале марта стоимость марки Brent упала почти на 10%, до $45 за баррель – минимум с лета 2017 г. Эксперты же мрачно предсказывали аж двукратное падение спроса на нефть в 2020-м.
Хотя самый пессимистичный прогноз не сбылся, цены на нефть остаются стабильно невысокими и, возможно, подешевеют еще больше. Так, 16 октября из-за опасений по поводу второй волны коронавируса в ряде регионов мира нефть эталонных марок потеряла в цене 1% всего за несколько часов и стоит менее $43 за баррель.
Дешевая нефть может стать шансом для Таджикистана – если производители, оказавшиеся под угрозой заполнения хранилищ, готовы будут продавать нефть по бросовой, даже убыточной стоимости, лишь бы не пришлось консервировать скважины и приостанавливать добычу.
И хотя Таджикистан едва ли станет новым Техасом, но, возможно, сможет пустить в дело грандиозный долгострой, наконец-то получая реальную прибыль с черного золота. (Евгений Одиноков, Sputnik/Энергетика Украины и мира)
