Энергетика Украины вошла в один из самых сложных и интересных периодов за последние годы. Даже в отсутствие серьезных морозов «Укрэнерго” уже дважды обращалось за аварийной помощью к соседним странам. При этом руководство отрасли сдержанно уверяет, что все под контролем, а отопительный сезон мы “закроем” за счет АЭС.
Параллельно частная генерация напоминает, “кто в доме главный” и кто везет в страну уголь – хотя к ней самой есть вопросы по аварийности на ТЭС и низких запасах топлива.
На то, что происходит сейчас, Украина “работала” многие годы, и лишь чудом ранее избегала массовых блэкаутов, уверен научный директор ОО “Бюро комплексного анализа и прогнозов”, экс-начальник отдела по оценке соответствия (достаточности) генерирующих мощностей НЭК “Укрэнерго” Борис Костюковский.
В интервью Kosatka.Media он поделился мнением, сможет ли Украина нормально пройти отопительный сезон, “обваливал” ли сознательно ДТЭК энергосистему, и почему перенимать опыт передовых стран Европы в энергетике для нас может оказаться не лучшим решением.
О состоянии энергетики
– Как вы сможете охарактеризовать текущую ситуацию в энергетике? “Все валится из рук” или контроль есть?
– В отопительный сезон 2021-2022 годов Украина вошла с крайне низкими запасам угля на складах тепловых электростанций (ТЭС), запасами газа в подземных хранилищах, которые ниже уровня предыдущих годов, а также с высокими ценами на импорт этих энергоресурсов. К этому добавились проблемы с импортом угля из России и Казахстана. РФ блокирует эти поставки, и также не хочет продавать нам электроэнергию.
Также в этом году более чем реальной будет проблема так называемых “недотопов”, когда температура теплоносителя не обеспечивает комфортную температуру в помещениях, которые отапливаются централизованно. Теплокоммунэнерго стараются использовать для отопления как можно меньше газа, потому что понимают платежеспособность потребителей и не желают увеличивать и без того огромные долги перед Нафтогазом.
Для газовых ТЭЦ цена природного газа для производства электроэнергии и поставок тепла не для населения рыночная. Это более 30 грн. за один кубометр. Естественно, что при таких ценах на газ цена выработанной этими ТЭЦ электроэнергии будет выше граничных цен на рынке, что делает их работу убыточной.
Принято решения о внедрении новой дополнительной услуги – плату по сути за доступную мощность для Киевских ТЭЦ №5 и №6, а также Харьковской ТЭЦ №5 и газомазутных энергоблоков ТЭС (из которых реально можно запустить, скорее всего, только два блока на Трипольской ТЭС суммарной мощностью 0,6 ГВт). Это обеспечивает возможность их безубыточной работы и снижает риски необходимости отключения потребителей.
Но это решение, по сути, является перекладыванием на потребителя и генерацию просчетов при подготовке к отопительному сезону властей всех уровней. Дело в том, что цену за дорогую электроэнергию оплатит потребитель и, как это не парадоксально, генерация. Это связано с тем, что эта дополнительная услуга оплачивается оператором системы передачи (ОСП), функции которого выполняет Укрэнерго, из тарифа на оперативно-диспетчерское управление, который оплачивают как потребители (кроме, фактически, населения), так и генерация. Фактически это решение запускает рост цен на электроэнергию для всей традиционной генерации, т.к. они будут закладывать в цену производства электроэнергии этот уже возросший тариф. Насколько безболезненно наш бизнес и бюджетная сфера сможет пережить рост цен на электроэнергию, покажет время, но рост цен на товары и услуги нам будет гарантирован.
Кроме газомазутных теплоэлектроцентралей (ТЭЦ), которые попадают под действие новой вспомогательной услуги, есть и другие газомазутные ТЭЦ, работа которых убыточна при этой цене на газ. Они не работают – со всеми вытекающими отсюда последствиями для теплоснабжения населенных пунктов, которые они обслуживали. Так, мощность ТЭЦ при покрытии графиков электрических нагрузок (ГЭН) в 2020 году в это время была на уровне 2-2,5 ГВт, а на сегодня она составляет 1-1,5 ГВт.
Объединения совладельцев многоквартирных домов (ОСМД) снижают температуру теплоносителя, чтобы уменьшить платежки за тепло и т.д. и т.п. Но как только ударят морозы, при едва теплых батареях, все захотят включить обогреватели. Нагрузка в сетях возрастет, а они у нас старые. Могут быть аварии и есть риск повторить аварию в Алчевске, когда из-за аварии на центральной котельной остановилась подача тепла в дома, без которого из-за морозов в домах полопались трубы отопления и около месяца город был без тепла.
О необходимости аварийной помощи
– Насколько была необходима аварийная помощь из Беларуси и Словакии, за которой Украина уже дважды обращалась с начала ноября?
– Конечно, она была необходима. Если бы ее не было, были бы отключения потребителей. При дефиците мощности в энергосистеме страны у системного оператора есть единственное решение – ограничивать потребителя.
– Значит ли это, что мы теперь будем регулярно покупать белорусскую электроэнергию?
– День на день в энергосистеме не приходится – и с точки зрения нагрузки, и топлива, и аварийности блоков. Если ничего не улучшится, это станет неизбежностью. Если мы не сможем импортировать электроэнергию по контрактам, то до определенного момента оператор энергосистемы будет обращаться за аварийной помощью.
Аварийная помощь стоит приличных денег. В прошлом году она стоила порядка 36 евроцентов за киловатт (примерно 11 грн.). Если для кого-то это низкая цена, то я так не считаю.
– Напомните, пожалуйста, когда в последний раз Украина получала аварийную помощь для нашей энергосистемы?
– Она была в 2020 году, если не рассматривать ее получение в этом году. Но основную роль в балансировке энергосистемы играл импорт. Но он шел не тогда, когда электроэнергия была Украине нужнее всего – на максимуме потребления, – а в то время, когда это было удобно соседним энергосистемам. Ее давали днем и после 10 часов вечера – когда у нас проходил пик.
И нам приходилось направлять импортную электроэнергию днем на гидроаккумулирующие станции (ГАЭС), чтобы они с ее помощью закачивали воду в верхние бассейны, а уже в часы пикового потребления использовали для выработки электроэнергии.
– Насколько критичны, по вашему мнению, ограничения на перетоки электроэнергии и импорт угля из России?
– Мы балансируем нашу энергосистему за счет того, что мы члены огромной энергосистемы, с которой работаем в параллельном режиме. Сами себя мы сбалансировать не можем, у нас нет резервов, которые можно быстро задействовать в достаточном количестве. Причем рост доли АЭС в покрытии ГЭН обостряет проблему дефицита резервов, вытесняя из баланса ТЭС, и обуславливает необходимость ограничения мощности ветровых электростанций (ВЭС) ночью. При этом не выработанную ВЭС электроэнергию мы оплачиваем по “зеленому” тарифу.
Если у нас “вывалился” гигаваттный энергоблок АЭС, а мы работаем изолировано, у нас “полетит” частота в сети. Если она упадет до 49,2 Гц и ниже, у нас будут массово отключаться потребители. Где мы возьмем эту мощность, чтобы аварийно не отключать потребителей, если нет перетоков из России?
Зимой энергосистему балансировать легче – значительно меньше генерации солнечных электростанций (СЭС), которая производит электроэнергию в течение суток крайне неравномерно. А когда она есть, мощность за час может меняться на 2,5 ГВт – то есть солнце, то его нет. Солнце снижается – нам нужно за час “поднять” 2,5 ГВт мощности. Это равно десятку блоков ТЭС. Когда солнце встает, картина обратная.
То же и с зависимостью от угля. Многие наши ТЭС были спроектированы под уголь марки АШ (низкореакционный). Но после 2014 года на территории, контролируемой Украиной, не осталось ни одной шахты, на которой добывают АШ. После разрыва экономических отношений с временно-неконтролируемыми территориями (ВНКТ) Донецкой и Луганской областей в 2016 году (смысл такого решения не понятен, т.к. предприятия платили налоги Украине), фактически импорт низкореакционных энергетических углей из России скорее всего реально является “реэкспортом” из ВНКТ. В условиях прекращения поставок из России, с учетом того, что на мировом рынке практически нет предложений низкореакционного энергетического угля, это критичная проблема. Причем дефицит этих марок угля и проблемы Центрэнерго во многом обусловили работу ДТЭК Энерго ограниченным составом блоков, что является одной из причин повышенной их аварийности.
О вероятности отключений зимой
– Сейчас все говорят об отключениях электроэнергии, которые могут произойти из-за дефицита угля на ТЭС. Владимир Зеленский и заявил, что их не будет, в то время как, например, Китай и Индия ограничения ввели. Угрожают ли они нам? При каких условиях их будут вводить?
– Я считаю, что Министерству энергетики нужно было вводить графики ограничения потребителей еще в прошлом году, когда мы подходили к кризисной ситуации.
Сегодня морозов нет, нагрузка в системе далеко не пиковая а мы берем аварийную помощь. Давайте посмотрим на суточный график. К примеру, 2 ноября, когда мы просили помощь в первый раз, на пике потребление было 20,3 ГВт. Допустим, мы включим еще 3 ГВт на АЭС. Будет 23 ГВт. Но генерация от угля становится все меньше. Сколько ТЭС 2 ноября производили в пик? 6,6 ГВт. Но что будет, если останется 4 ГВт? У нас будет “дырка” в 2 ГВт, которые закрывать нечем. Вопрос: если Россия нам не дает импорт, то что нам делать?
Межгосударственное сечение между Украиной и Россией составляет примерно 2,9 ГВт. Но часть его нужно держать свободной, чтобы была возможность сбалансировать энергосистему. А сможем ли мы без ограничений пройти? Вероятность пройти всегда существует – что, например, у нас уголь откуда-то появится или природный газ.
Но в прошлом году мы во многом прошли за счет того, что Центрэнерго блоки своих ТЭС запустили на газе. За этот газ они до сих пор должны Нафтогазу около 1 млрд. грн. За счет чего эта компания сейчас будет покупать уголь, а тем более природный газ, если она не вернула долги прошлого года?
Но это все вероятности – может быть дефицит 2 ГВт, может 3 ГВт, а если аварийно выйдет из работы блок АЭС, то и больше. К этому нужно было готовиться давно. Я раньше говорил, что нужно было отключать потребителей – может тогда и задумались бы о чем-то.
В случае введения графиков ограничений в первую очередь будет страдать промышленность, но потом можем легко дойти и до населения. Хотя всех отключать не будут. Существует понятие категорийности, согласно которой не отключают водоканалы, систему теплоснабжения, другую критически важную инфраструктуру.
– Представим ситуацию: у нас закончился уголь, мы обратились за аварийной помощью. Накопили уголь, некоторое время держимся на нем. Но и он заканчивается. Что будет дальше? Так и будем чередовать – аварийная помощь, отключение потребителей, накопление угля, аварийная помощь, отключение…?
– Все будут работать “с колес”: что привезли, то и можем сжечь. Но у нас вечная проблема с железной дорогой, вагонами. Уголь может лежать на складах шахт, но перевезти его будет уже проблемой. А не дай бог зимой его еще и заметет…
Зимой уголь просто так в топки электростанций не подашь. Сначала его нужно разморозить в тепляках (помещения, куда загоняют вагоны с углем, чтобы нагреть уголь), потом просушить, отправить в молотилку и только после этого сжигать.
К тому же, когда говорят “у нас есть запасы угля на 500 тысяч тонн”, нужно понимать, что есть так называемая “подкладка” – уголь, который долго лежал внизу и практически превратился в землю. Его не сожжешь, или чтобы сжечь, нужно потратить много газа на “подсветку”.
Если мы дойдем до ситуации, когда нам нужно будет отключать потребителей при работе “с колес”, то она будет повторяться, пока мы будем работать в таком режиме. Мы уйдем в минуса и по логистике угля не будет хватать.
Также нужно помнить, что длиннопламенный уголь долго хранить нельзя – допустим, делать запасы на год. Он быстро выветривается и теряет калорийность. И вот представьте – три года угля может не требоваться в больших количествах, а потом наступит год, когда угля нужно будет много. И нужно иметь стратегический запас добывающих мощностей угля, чтобы гарантированно закрывать такие пики. Это дорого, но может лучше тратить деньги на это, чем на зеленую энергетику? Потому, что нельзя быть одновременно красивыми и умными.
Кто виноват в авариях на ТЭС
– Когда в начале ноября Украина обратилась за аварийной помощью, в Укрэнерго заявили, что дефицит мощности в ОЭС возник из-за повышенной аварийности на ТЭС, которые принадлежат ДТЭК. В ДТЭК свою вину отрицают. По вашему мнению – в ДТЭК действительно сложилась критическая ситуация, или они сознательно “обваливали” энергосистему?
– Не стоит пытаться сегодня обвинить кого-то за срыв накопления угля, за аварийность блоков – все это было прогнозируемо. Все эти риски были прописаны в прошлом году в Отчете по оценке соответствия (достаточности) генерирующих мощностей – и что топливом надо заниматься, и что если платы за мощность не будет, то у компании не будет денег, чтобы проводить качественно ремонты.
– К слову о ремонтах. Мог ли ДТЭК ремонтировать блоки на своих ТЭС летом, вместо того, чтобы выводить их в аварийный ремонт сейчас?
– Все блоки ТЭС в Украине выработали свой ресурс. Они требуют хороших планово-предупредительных ремонтов. Постоянно нужно что-то менять. А денег на это нет. К примеру, если мы не заменили своевременно поверхности нагрева на котлах, то может образоваться свищ и придется останавливать котел.
А если денег нет, ты их ниоткуда не возьмешь. Это произошло потому, что рынок не сбалансирован финансово. Единственная возможность это сделать – ввести плату за мощность. Это плата, за то, что ТЭС, блоки которых не вырабатывают в данный момент электроэнергию, будут стоять в режиме ожидания и при необходимости в любой момент смогут включиться на полную мощность.
Цена электроэнергии у всех вырастет, но она будет реальной. А если у владельца ТЭС не покрыты условно-постоянные издержки и какая-то минимальная прибыль, то ему не выгоден этот бизнес. И если ему не заплатят, он не будет поддерживать убыточные мощности в работе. А у того же ДТЭК есть блоки, которые работают с коэффициентом использования установленной мощности (КИУМ) 10%, 5%. Так зачем их поддерживать в работоспособном состоянии и обеспечивать запасами угля?
Но решение этой проблемы – введения платы за доступную мощность, в условиях формального “огромного” профицита мощностей на ТЭС Украины, вызывает непонимание наших европейских партнеров, а идти против их воли, судя по всему, для руководства Укрэнерго и Минэнерго невозможно. Намного приятнее принимать “амбітні цілі” по развитию зеленой энергетики и закрытию угольной, получать за это похвалу от европейских чиновников, чем заниматься решением реальных проблем и защищать национальные интересы Украины.
Украина и ENTSO-E: кому союз выгоднее
– Этой зимой украинской энергосистеме предстоит пройти трехдневный тест работы в изолированном режиме в рамках подготовки к присоединению к ENTSO-E. Повлияет ли ситуация с запасами угля, получением аварийной помощи на этот процесс?
– Теоретически мы сможем выдержать эти три дня, если накопим угля и попросим промышленность снизить потребление и не будем обращать внимания, что будет происходить в другие дни. Но это же все напоказ. Постоянно так мы работать не сможем.
Есть другой риск – сможем ли мы потом подключиться обратно к единой энергосистеме? Ведь не исключено, что Россия и Беларусь нам могут сказать: “Ну, раз вы три дня справились сами, так и работайте так дальше”. Что мы будем делать?
Если говорить о присоединении к ENTSO-E, оно принципиально возможно, то относительно возможности быстрой интеграции нашего, весьма, мягко говоря, проблемного рынка электроэнергии с европейским (а именно в этом суть присоединения), есть много вопросов. Но руководство и Минэнерго и НЭК полны оптимизма. Но если на балансировке нашей энергосистемы члены ENTSO-E могут хорошо заработать, то зачем к своему рынку подключать нищего с кучей проблем?
Сейчас, по моему мнению, у нас хорошие условия по контракту работы в ОЭС СНГ и стран Балтии. А там будут совершенно другие цены на услуги по балансировке. И балансировка энергосистемы (а мы еще очень долго не сможем сами себя балансировать) обойдется Украине, по моему мнению, в значительно большие деньги, чем сейчас.
Есть еще важный момент: у нас с европейскими странами нет сильной разницы во времени или в климате. Когда холодно у нас, холодно и у них. И если проблемы с нехваткой мощностей возникают у европейцев, то они возникнут и у нас. Соответственно, когда у всех много солнца и ветра – что у нас, что у них, то эту энергию некуда девать.
Даже если продавать по нулевой цене, за нее все равно должен заплатить потребитель. Сегодня наши амбициозные цели – иметь долю в 25% от производства электроэнергии за счет зеленой энергетики. Куда мы ее будем девать, как кроме ограничивать и платить за нее? Достижение этой цели возможно только за счет аукционов на строительство новых мощностей в зеленой энергетики, а в соответствии с Законом это гарантия на 20 лет покупки электроэнергии по ценам победителя. Причем она привязана к курсу евро. Если гривня “упадет”, автоматически вырастут цены на электроэнергию. И когда нам рассказывают, что на рынке сегодня низкая цена на электроэнергию, и даже может быть отрицательной благодаря большим мощностям ВЭС и СЭС, то завтра она должна быть настолько высокая, чтобы генерация хотя бы вышла в ноль и не имела убытков. Иначе никто ее поддерживать не будет.
– А как присоединение к ENTSO-E повлияет на цены на электроэнергию в Украине?
Официальная позиция – подорожания не будет, потому, что у нас есть дешевая атомная генерация. Что вы думаете?
– Если наша дешевая конкурентоспособная атомная генерация уйдет продавать свою продукцию в Европу, то наш потребитель будет покупать более дорогую электроэнергию. Потребители проиграют.
Если нашу энергосистему будут балансировать за счет европейской электроэнергии, мы опять будем в проигрыше. Если они смогут заходить к нам со своей зеленой электроэнергией с отрицательными ценами, мы тоже проиграем.
При объединении сильного рынка со слабым проиграет слабый. Вопрос в другом – захотят ли они с нами играть, ввиду того, что у нас разбалансированная энергетическая система, причем как технически, так и финансово.
О работе зимой 14 блоков АЭС
– В Минэнерго рассчитывают пройти зиму на 14-ти блоках. Возможно ли это?
– В этом году Энергоатом уже три раза менял график своих ремонтов. Никакой ответственности за это, по сути, нет. Но под график и его возможные нарушения нужно планировать запасы топлива других генераций. И, допустим, я руковожу компанией собственником ТЭС и понимаю, что тут атомщики будут производить много, а тут мало, Из этого я планирую запасы, делая определенные допущения о возможности поставок от своих ТЭС на рынок. И прогнозный баланс предусматривает, что в такой-то период мне нужно иметь гарантированный запас угля на 10 дней для станций на угле марки “ДГ” и 20 дней – для марки “АШ”.
В прошлом году, когда из ремонта вовремя не вышли два блока АЭС, начали жечь уголь, но тогда у нас были запасы. Как мы будем разруливать подобную ситуацию в этом году, я не понимаю.
По идее они хотят, чтобы у нас в декабре, январе и феврале практически не было ремонтов блоков АЭС. Но как показывает практика за последние годы, самые сильные морозы у нас в конце февраля и начале марта. А в этом плане у нас два энергоблока по 1000 МВт в ремонте. У нас критичны 5 месяцев – с ноября до конца марта, и в какой период будет холоднее всего, никто не знает.
Зимой рассчитывать на ВИЭ нельзя. Мы работаем с климатологами и синоптиками относительно тенденций изменения погоды, по их прогнозам, которые подтверждает практика, у нас в отопительный сезон увеличивается количество дней с густой облачностью. Как следствие – мало солнца. Ветер может два дня дуть хорошо, потом затихнуть до нуля. А если будут сильные морозы, к нам зайдет нормальный антициклон, тогда ветра вообще нет. И закрывать баланс мы будем только традиционной генерацией.
Возникает вопрос – у нас 15 атомных энергоблоков мощностью 13,84 ГВт. Допустим, потребление в пике будет 24 ГВт. Даже, если будут работать все блоки АЭС, нам в пик нужно будет взять еще где-то 10 ГВт. Проблема не только в том, что мы 2 ноября просили аварийную помощь. Мы сейчас еще и срабатываем всю воду на ГЭС. Зима еще не началась, а мы уже идем ниже согласованного уровня водохранилищ. Боюсь, что зимой у нас тоже особо не будет большой генерации от ГЭС. Возможно, мы будем “заряжать” ГАЭС, когда у нас будет профицит мощности, чтобы было можно их использовать в пик. Тем самым мы будем повышать цену электроэнергии на рынке.
Еще вопрос – смогут ли все блоки АЭС выйти из ремонта? В прошлом году было много угля, но АЭС вовремя не вышли из ремонта. И тепловая генерация сжигала уголь вместо неработающей атомной генерации. Может ли повториться такая ситуация сейчас? Это вопрос, особенно с учетом того, что у Энергоатома есть проблемы со всеми поставщиками, ремонтниками. Но даже если все блоки будут работать, каков шанс, что зимой какой-то не вывалится из работы?
Угля нет, ТЭС не работают. На дорогом газе их никто запускать не хочет. России не интересно экспортировать нам электроэнергию и уголь. Ей выгоднее использовать их для снабжения своих потребителей электроэнергии, а сэкономленный природный газ продавать в Европу. Так что с моей точки зрения вероятность того, что мы безболезненно пройдем этот сезон, практически нулевая. Да, может быть тепло, пойдут дожди, будет много воды, атомка отработает нормально, мы с углем как-то разберемся, а цены на газ резко упадут и мы запустим ТЭЦ (которые не участвуют сегодня в оказании дополнительных услуг). Возможно? Теоретически да.
Но я думаю, что нам в предыдущие годы слишком много везло, когда мы много раз проходили на грани. Дай бог чтоб получилось и в этот раз. Но боюсь, что если опять повезет, решение проблем опять отложат, а руководители Минэнерго и Укрэнерго будут и дальше рассказывать о перспективах “декарбонизации” за счет нового строительства АЭС, ВЭС, СЭС, систем переноса мощности и т.д., услаждая слух европейских и американских партнеров – кредиты, поставки оборудования и т. д., т. е. все в чем они заинтересованы. Только за это, в итоге, придется платить нам.
Если в любой вменяемой стране энергобезопасность (а в наших условиях это прежде всего наш уголь), стоит на одном из первых мест, то мы заявляем о необходимости и целесообразности отказа от угля к 2035 г. И это, заявляется как экономически самое лучшее решение.
Я много лет занимаюсь моделированием развития экономики и энергетики и могу ответственно заявить, что реализация стратегии низкоуглеродного развития, которую нам постоянно навязывают, приведет к окончательному краху нашей экономики (это четко было показано в обосновывающих материалах к Отчетам по оценке соответствия (достаточности) генерирующих мощностей подачи 2019 и 2020 годов, которые были утверждены НКРЭКУ).
В проекте последнего отчета на уровне 2032 года в целевом сценарии мощность ВЭС составляет 6 ГВт, а СЭС – 18 ГВт. В методологии разработки Отчета по оценке соответствия (достаточности) генерирующих мощностей, к которой я имею непосредственное отношение, целевой сценарий должен соответствовать ключевым двум критериям – минимальности цен и обеспечению безопасности поставок и операционной безопасности энергосистемы. Такое развитие СЭС и ВЭС соответствует Национальной экономической стратегии, индикатором развития электростанций, которые используют ВИЭ не менее 25% на уровне 2030 года, но с точки зрения стоимости электроэнергии для потребителей назвать его целевым я не могу. Это, как я уже говорил, сценарий окончательного краха экономики Украины.
Как “вылечить” украинскую энергетику?
– Вы говорите, что ошибки, из-за которых страдает наша энергосистема, были заложены давно. Как, по вашему мнению, нужно развернуть политику Минэнерго, НКРЭКУ, чтобы все работало нормально?
Сначала нужно определить, в чем национальные интересы Украины. Второе – нужно понять, что пока мы не будем финансировать свои инфраструктурные проекты, чтобы максимально использовать свой потенциал, не займемся импортозамещением, толку не будет.
Причем, необходимо подчеркнуть, финансировать не за счет кредитов международных финансовых организаций (МФО) типа Мирового банка или Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), а за счет целевой эмиссии Национального банка Украины под соответствующие государственные программы. То есть нужно делать стратегические государственные программы под такое финансирование.
Нужно заниматься электроэнергетикой, ЖКХ, теплоснабжением, водопроводом, канализацией, транспортом, в частности, для реализации Национального плана по снижению выбросов от больших энергоустановок – НПСВ. Проблема с его финансированием стоит много лет, критичность его реализации огромна, но в условиях новой модели рынка его реализовать практически не реально.
Я считаю, что нам нужно забыть наши зеленые обещания. Они для нас являются непосильными и бессмысленными. Мы развиваем ВИЭ – у нас растут ограничения, за которые мы будем платить, если не ограничиваем производство электроэнергии на АЭС. Либо мы ограничиваем производство на АЭС и увеличиваем выброс парниковых газов и производство электроэнергии на ТЭС при значительно более высоких ценах, чем на АЭС.
Поэтому Украине нужно определиться, что развивать – АЭС или ВИЭ. Эти два вида низкоуглеродных источников конкурируют между собой.
У нас сейчас 8 ГВт установленной мощности ВИЭ, но на пике производства мы имеем значительно меньше, максимум 1 ГВт, а как я говорил, при экстремально-низких температурах их участие в покрытии максимума нагрузки будет нулевым.
То есть, “зеленка” это не спасение, равно как и разговоры в Энергоатоме о том, что сейчас они построят кучу энергоблоков при продлении работы существующих до 60 лет. Новые энергоблоки АЭС на сегодня энергосистеме не нужны. Это будут дополнительные деньги, которые мы будем платить, а коэффициент использования установленной мощности (КИУМ) на АЭС просто упадет. Если они надеются на экспорт электроэнергии, то это отдельная история. Ее надо по-другому позиционировать и не давать под это госгарантии. Делайте бизнес-проект на экспорт и находите бизнес партнеров.
В чем проблема Украины? В прошлом году газ вообще почти ничего не стоил. Кроме того идет риторика, что “нужно уходить от грязного угля, от грязного газа”. В таких условиях никто в добычу угля денег вкладывать не будет, как и в добычу газа. В Украине начали сокращать инвестиции в угольную промышленность. Но когда в прошлом году случилась холодная зима, мы ее проскочили буквально “на грани” – если бы морозы продержались еще неделю, то мы начали бы отключать потребителей еще в прошлом году.
Плюс новая модель рынка. Мы играем в рыночное ценообразование, еще и на верхних прайс-кэпах. Там, где эта модель либерализована по полной программе, цена долетает до $9000 за МВт. После того, как в США в прошлом году были проблемы, многим потребителям штаты платили компенсации, потому, что заплатить 15 тысяч за месяц за электроэнергию домохозяйства (а это конкретные люди) не могли.
Мы постоянно копируем чужой опыт, при этом у нас основные консультанты – Германия и Дания. Это очень богатые страны, у которых очень сильное зеленое движение. Мы не понимаем, что копируя их, мы загоняем себя в угол. Бедная страна пытается казаться очень богатой (напоминает соревнование Эллочки-людоедки из 12 стульев с женой американского миллионера).
Что делать? Первое – понять реальную ситуацию, а она, с моей точки зрения, такова.
Мы интересуем наших западных партнеров (ЕС, США, Великобританию) с экономической точки зрения исключительно как рынок для продажи своих товаров за счет кредитов их финансовых организаций или тех МФО, которые они контролируют. Обоснование целесообразности такого развития электроэнергетики Украины – ключевая задача организаций, которые предоставляют техническую помощь нашей стране или просто имеют определенные коммерческие интересы.
Поэтому, рекомендации международных консультантов и организаций в Украине, типа “Екодії” или Института экономики и прогнозирования НАН Украины, которые проводят исследования за счет грантов или технической международной помощи Украине, необходимо не принимать на веру, а как минимум верифицировать на национальном уровне на предмет соответствия общегосударственным интересам. И делать это с привлечением, в частности, институтов НАН Украины, неправительственных аналитических центров и других организаций.
Причем, на мой взгляд, многие рекомендации ведут к краху экономики Украины, прежде всего при вводе высоких налогов на выбросы парниковых газов, что и делает “экономически” неэффективными сценарии низкоуглеродного развития. Мы самая бедная страна Европы с объективно энергоемкой экономикой – металлургия, агропромышленный комплекс, химическая промышленность и т.д. Для Украины высокие налоги на выбросы парниковых газов – это потеря конкурентоспособности на многих внешних рынках, а самое главное – на внутреннем.
Второе – разработать реалистичную стратегию экономического развития Украины, в рамках которой необходимо четко определиться по вопросам энергообеспечения страны. Такая стратегия должна быть разработана за счет отечественного финансирования, без привлечения международной технической помощи или грантов. Ее реализация должна идти при максимальном использовании экономического и ресурсного потенциала страны. Она должна быть принята на уровне Верховной Рады Украины как закон, а планы деятельности правительства должны ему соответствовать.
Контролировать реализацию такой стратегии должна Верховная Рада, при этом финансовое обеспечение ее реализации она должен учитывать при принятии бюджета.
Третье – нужно не допускать в будущем ситуацию, которая сегодня присутствует на рынке электроэнергии. Причем, есть целый ряд рецептов, начиная от возврата (к сожалению, чисто теоретически) к старой модели рынка – рынка оптового покупателя, так и кончая максимальной его либерализацией.
Наиболее целесообразным, на мой взгляд, будет подход при котором будут реализованы:
кадровые решения, которые обеспечат руководство энергетикой не юристами и инвест-специалистами, а энергетиками-экономистами, и главное, людьми, которые обладают необходимыми знаниями по управлению развитием и функционированием национальных энергосистем;
четкое разделение деятельности по диспетчерскому управлению ОЭС Украины и развитию, а также эксплуатации, системы передачи. На сегодня существует объективный конфликт интересов. Чем больше ВИЭ, тем лучше системе передачи – подключения, инвестиции, платежи, но хуже диспетчерскому управлению – необходимость в дополнительных резервах (которых нет), ввода ограничений для ВИЭ, усложнение введения режима и т.п.;
пересмотр амбициозных планов Украины относительно развития зеленой энергетики и отказа от угольной генерации, с реальным наказанием виновных в том, что подобные заявления были сделаны на международном уровне;
пересмотр существующего порядка разработки прогнозного баланса электроэнергии в части ответственности за надежность топливоснабжения, которую должен нести ОСП, а не Минэнерго, а также методологии его формирования;
внедрение платы за доступную и новую мощность, а также за стратегический резерв. Потому что только наличие этих платежей обеспечивает достаточность генерирующих мощностей, ибо потребитель платит за электроэнергию, за ее доставку, но не платит за возможность ее производства. Но без оплаты мощности, необходимой для производства электроэнергии в необходимых для потребителей объемах, обеспечить это нереально. Причем подобная ситуация – отсутствие платы за мощность, делает весьма привлекательным установку собственных источников генерации при обеспечении надежности своего электроснабжения за счет энергосистемы страны. (Kosatka.media/Энергетика Украины и мира)