Окончательное решение этих юридических разногласий было достигнуто в 1980 г. в результате принятия (на уровне штатов и Содружества) решения “О конституционном урегулировании вопросов шельфа” и соответствующего “зеркального” закона о нефти. Кроме того, было принято множество других нормативных актов, необходимых для реализации решения “О конституционном урегулировании вопросов шельфа”. Права штатов и территорий в зоне шельфа определены в Законе о шельфовой нефти и захоронении парниковых газов (“OPAGGSA”), который имеет юридическую силу и в настоящее время (разд. 5):
а) Содружество действует на основании законодательства о добыче нефти в зоне шельфа за пределами прибрежных вод штатов и северных территорий;
б) в этой связи внешние пределы прибрежных вод штатов и северных территорий должны начаться в 3 морских милях от границы территориального моря;
в) штаты и северная территория осуществляют совместно с Содружеством нормативное управление по вопросам шельфовой нефтедобычи;
г) нормы права штатов и северных территорий в области добычи шельфовой нефти должны применяться для решения вопросов относительно прибрежных вод штатов и северных территорий;
д) Содружество, штаты и северные территории должны придерживаться, где это возможно, общих принципов, правил и методов в регулировании и управлении при разведке, добыче шельфовой нефти за пределами границ территориальных вод Австралии.
Нормативная система Австралии, основанная на единых правилах, была крайне важна в 60-е годы. Однако на современном этапе, особенно после принятия Конституционного соглашения по вопросам шельфа, а также делегирования ряда полномочий штатов в пользу Содружества (особенно в вопросах соблюдения техники безопасности при шельфовой добыче), стало ясно, что предписывающие нормы права вряд ли могут иметь прежнюю необходимость.
Систему нормативного управления Австралии в части лицензирования нефтяной деятельности можно охарактеризовать как основанную на правилах, изначально представляющих собой “сочетание мелких деталей и полномасштабного делегирования”. В настоящее время нефтяное законодательство страны (“PSLA”) является последовательным, но с достаточно необычной системой регулирования шельфовой добычи ввиду наличия в ней значительного числа административных правил и норм. Эта система основывается на первоначальном запрете определенных действий (например, извлечения нефти) и возможности последующего предоставления соответствующего административного разрешения для ведения этой деятельности (подобные системы получили название “командно-контрольных”). Данная позиция отражена также в разделе 97 (1) Закона “О шельфовой нефти и захоронении парниковых газов” (“OPAGGSA”), согласно которому “лицо совершает преступление, если ведет работы по разведке нефти, разведке в зоне шельфа”, но оно не нарушает правил при наличии необходимого пакета документов. Это отличается от нормативной системы Норвегии, ориентированной на достижение поставленных целей. В Норвегии еще на начальном этапе работ государство устанавливает требования к лицензиатам в части возврата нефти (газа) территориям, где велась добыча в виде “права на возврат”, вместо того, чтобы вначале объявлять возврат нефти незаконным, а затем принимать меры к легализации данной процедуры.
Национальный закон о добыче углеводородов на шельфе (“ОРА”, 2006 г.) в первоначальном виде был достаточно объемным и являлся почти полным аналогом соответствующих правовых норм Великобритании. Если первая редакция нефтяного законодательства (“PSLA”) содержала 391 страницу, то для “ОРА” данный показатель превысил 630 страниц. Однако с точки зрения удобства применения “ОРА” оказался не лучше своего предшественника (“PSLA”), при этом ряд экспертов выразил озабоченность, что “замена одного закона … другим, который еще объемнее, станет совершенно неутешительным результатом”.
Австралийский закон “О шельфовой нефти и захоронении парниковых газов” (“OPAGGSA”, 2006 г.) относится к типу нормативных актов, определяющих рамочные правила, что также отразилось на его объеме ввиду высокой детализации юридических положений. В указанном документе на более чем 830 страницах изложены подробные мелочи, в частности, порядок управления лицензиями и предприятиями, процедуры реализации мер безопасности, а также указаны полномочия органов власти различных уровней. В законе представлены несколько инструкций, которые регламентируют проведение горных работ (“Хранение нефти и парниковых газов в зоне шельфа. Правила по ресурсному менеджменту”, 2011 г.), реализацию мероприятий по охране окружающей среды (“Хранение нефти и парниковых газов в зоне шельфа. Правила охраны окружающей среды”, 2009 г.) и обеспечение техники безопасности (“Хранение нефти и парниковых газов в зоне шельфа. Инструкции по безопасности”, 2009 г.). Кроме того, поскольку и закон, и инструкции принимались национальным парламентом, то в процессе слушаний в них были внесены многочисленные изменения. С 1965 г. по 2005 г. в результате непрерывных изменений системы лицензирования нефтяной деятельности в законодательные акты были внесены более 1 тыс. поправок.
По мнению Всемирного банка, при формировании системы государственного регулирования нефтяной деятельности такой подход является неэффективным. Действительно, инструкции не относятся к законным актам, но являются вспомогательными инструментами, которые обеспечивают максимальную гибкость с учетом непрерывного развития нефтяной отрасли, требующего соответствующих постоянных изменений в системе ее управления.
Особенностью нормативно-правового регулирования нефтяной деятельности Норвегии является то, что она в большей степени ориентирована на достижение цели, чем на детальное изложение правил. Эта тенденция сохранялась с момента выхода первого национального нефтяного закона. В настоящее время в Норвегии нормативная база в области нефтяной деятельности определена Законом “О нефтяной деятельности” (“РАА”, около 30 страниц, 1996 г.) и соответствующими “Нефтяными правилами” (“PR”, 1997 г.), которые относятся к вспомогательным документам. В “РАА” в общих чертах сформулированы принципы, регулирующие нефтяную деятельность, в том числе условия управления разведкой, добычей нефти, прекращения коммерческой деятельности, требования в области безопасности, ответственности, охраны окружающей среды, а также рамочные положения, касающиеся участия государства в данной сфере. Основанная на изложении лишь общих основных принципов, подобная система демонстрирует предельную краткость. Базовые положения по представлению лицензий изложены в 15 разделах на 4 страницах. Эти 15 секций содержат не только условия предоставления лицензии, но и положения в отношении разведки и возможностей третьих лиц, условия отказа и возврата лицензии и т. д.
Отличия структуры австралийской и норвежской систем нормативно-правового регулирования нефтяной деятельности могут быть определены при сравнении соответствующих разделов, регламентирующих, в частности, порядок предоставления лицензий, разрешающих осуществление нефтяной деятельности. Сравнивая австралийское и норвежское законодательства по вопросам в области лицензирования, можно оперативно выявить различия в их структуре и потенциал государства при организации устойчивой системы добычи нефти.
В Австралии жесткая система нормативного регулирования нефтяной деятельности, основанная на правилах, отражена в разделах 104-107 “OPAGGSA”. Указанные пункты определяют условия предоставления разведочных лицензий на основе разработки рабочей программы с применением метода локализации (по окончании установленного срока заявка считается недействительной). Тщательное рассмотрение указанных разделов выявляет предписывающую природу законодательства Австралии. Раздел 105 рассматривает вопросы предоставления претенденту лицензии. В нем приведена подробная процедура предоставления документации или отказа в таковом. Данный раздел содержит множество примечаний, устанавливающих дополнительные требования иных документов или предоставляющих дополнительную информацию.
Соответствующие части норвежского законодательства, касающегося выдачи производственной лицензии, представлены в разделе 3-5 “РАА”. До предоставления производственной лицензии Министерство горной промышленности обязано официально опубликовать список тех территорий, на которые могут быть поданы соответствующие заявки. Причем эта информация должна быть представлена как в национальном бюллетене (“Norsk Lysingsblad”), так и в специальном издании Европейского Союза. В правительственном уведомлении должен быть указан срок окончания подачи заявок (не менее 90 дней), а также перечень сведений, необходимых для оформления пакета документов. Предоставление компании производственной лицензии должно быть сделано на основе фактических и объективных критериев; руководство Норвегии не обязано выдать производственную лицензию лишь на основе полученных заявлений. Необходимо отметить, что глава государства (король Норвегии) может выдать производственные лицензии и без объявлений об этом в прессе, поскольку, например, лицензиаты, имеющие производственные лицензии для смежных территорий, обладают внеочередным правом на производственную лицензию для нового прилегающего участка. Дальнейшие инструкции о содержании заявления на получение лицензии и порядок оплаты регистрационных взносов определяются монархом.
Кроме того, в норвежском законодательстве общие особенности получения лицензии приведены в “PR”. В разделе 10 “PR” указано, что в интересах содействия лучшему управлению ресурсами производственные лицензии выдаются на основе оценки следующих двух базовых критериев:
технической компетентности и финансовой возможности претендента;
степени разработки компанией планов ГРР и иных производственных работ на участке.
В случае, если у претендента имелась ранее или имеется в текущий момент действующая разведочная лицензия, то Министерство горной промышленности может принять во внимание любые формы проявления недостаточной эффективности компании или ее недобросовестности, если таковые случаи были выявлены. В соответствии с разделами 3-5 “PR”, критерии предоставления лицензии должны быть сформулированы и справедливо применены для всех претендентов. В случае, если на основании вышеуказанных критериев две или большее число заявок были оценены как равные, то для выбора более достойного кандидата могут быть применены иные объективные критерии.
В разделе 11 “PR” указаны условия и требования предоставления лицензии, а также порядок осуществления нефтяной деятельности в соответствии с производственной лицензией и гарантии того, что эта деятельность будет осуществляться должным образом и на территории участка, указанного в лицензии. Указанный закон гласит, что “условия осуществления деятельности в соответствии с производственной лицензией должны выполняться на базе строгого соблюдения национальных норм и требований в таких сферах, как национальная безопасность, общественный правопорядок, здравоохранение, транспортная безопасность, охрана окружающей среды, защита биологических ресурсов и национальных художественных, исторических или археологических ценностей, безопасность производства, управление ресурсами”. Необходимо подчеркнуть, что данный раздел закона был разработан и внедрен в 1995 г., и до этого времени государство не имело столь мощного рычага воздействия на нефтяные компании.
Современное австралийское законодательство, напротив, не устанавливает общих оценочных критериев предоставления лицензии. В настоящее время регулирующие законодательные нормы в части предоставления лицензии только начинают разрабатываться; рабочей программой предусмотрена лишь необходимость обращения к критериям отбора. Данные критерии ежегодно публикуются в информационном обзоре “Исследования нефтеносных площадей в зоне шельфа”. Они являются достаточно разрозненными и не имеют юридического статуса, но тем не менее правительство использует их при принятии решения о предоставлении лицензии. Беспокойство экспертов вызывает тот факт, что при принятии решения о выборе лучшей рабочей программы для получения лицензии на выполнение разведочных работ законодатель отсылает компании к руководящим принципам, которые представлены в виде специальных документов. Кроме того, дальнейшее развитие и применение жесткой нормативной системы, основанной на правилах, как это происходит в Австралии, может создать игрокам нефтяной отрасли дополнительные и ненужные трудности, которые, по сути, являются теми “возрастающими затратами, которые могли бы быть устранены за счет улучшения системы регулирования, управления и исполнения, не отказываясь при этом от желаемых политических результатов или целей”. К подобным проблемам эксперты относят увеличение стоимости и периода реализации проектов, что снижает инвестиционную привлекательность национальной нефтяной отрасли, излишнюю забюрократизированность процедур, неуверенность компании в получении необходимых согласований, дублирующее или непоследовательное применение нормативных требований, особенно в случае многоуровневой системы. Также вызывает беспокойство и тот факт, что австралийская система нормативно-правового регулирования может привести к несогласованным действиям административных служб и способствовать несоблюдению юридических норм при разрешении возникающих новых сложностей. Кроме того, система основана на запретах и разрешении деятельности, поэтому зачастую она оказывает лишь выборочную поддержку небольшому числу компаний сектора. В этом случае некоторые предприятия действуют по такому принципу, как: “если мы не можем сделать по-своему, то мы не будем делать это вообще, или мы сделаем это в другом месте”. Это означает, что нефтяные компании могут возвратить лицензии и перенести деятельность в другой регион мира, что явно не будет способствовать оптимальному освоению нефтяных ресурсов шельфа страны.
Австралия продолжает использовать сложное, подробное законодательство, которое постоянно требует внесения поправок. После того, как в 2006 г. закон “ОРА” прошел первые парламентские слушания, в дальнейшем в дополнение к нему были приняты 5 отдельных законов о внесении изменений, причем значительная часть этих изменений вступила в силу до принятия основного закона в 2008 г. Кроме того, в закон о выбросах углекислого газа, который вступил в силу в ноябре 2008 г., позже (в течение первых 18 месяцев) были внесены существенные поправки, потребовавшие проведения четырех преобразований всей системы законодательства.
Конечно, в прошлом веке предписывающий характер австралийской системы нормативно-правового регулирования был необходим для того, чтобы осуществлять уверенный контроль нефтедобычи в зоне шельфа. Тем не менее исследования показывают, что целеориентированный подход является более предпочтительным для управления нефтедобычей, поскольку предписывающее законодательство имеет свойство создавать ненужные управленческие препятствия.
Согласно опубликованному в 2000 г. анализу австралийского нефтяного законодательства, в правовом поле наметилось некоторое движение от предписывающей к целеориентированной законодательной системе страны, но в части регулирования нефтяной деятельности она оставалась предписывающей и продолжала основываться на правилах. Кроме того, авторами указанного обзора были представлены многочисленные примеры препятствий и дублирования положений нефтяных актов. В обзоре проблем и препятствий в области регулирования шельфовой нефтедобычи, опубликованном в 2008-2009 гг., также было продемонстрировано, что существенные сложности формируются в результате применения действующих норм права. Эти трудности препятствуют устойчивому социально-экономическому развитию, поскольку они создают задержки, уменьшают гибкость, препятствуют планомерному финансированию проектов и откладывают начало производства и, соответственно, получение доходов. Данные факторы оказывают негативное влияние на экономическую эффективность и устойчивость проектов. Юридические и административные препятствия, характеризующие текущее состояние нормативно-правовой системы, существенно влияют на участников национального рынка, так как воздействуют на экономическую окупаемость проекта. Кроме того, за счет увеличения стоимости проекта и затягивания сроков согласований производственные затраты компаний увеличиваются; задержки или отсрочки начала работ по проекту могут вызвать снижение окупаемости проекта и его вероятной доходности. В итоге все эти факторы могут снизить инвестиционную привлекательность, которая в настоящее время определена как первоочередная цель нефтяной политики Австралии.
Как уже отмечалось, высокие затраты, связанные с увеличением сроков согласования и иными задержками, вызванными сложностью нормативно-правовой системы Австралии, не только уменьшают доходы для всех участников нефтяной деятельности, но и снижают привлекательность этого сектора для международных инвесторов. Это означает, что действующая система нормативно-правового регулирования противоречит целям национальной политики. Вместо того, чтобы привлекать международные инвестиции для освоения нефтяных ресурсов, эта система является препятствием для привлечения иностранного капитала в отрасль.
Таким образом, нормативно-правовая система имеет определяющее значение в управлении нефтяными ресурсами. Система управления ресурсами Австралии ориентирована на максимизацию доходов государства от эксплуатации нефтяных ресурсов. В настоящее время ее функционирование обеспечивается различными органами власти нескольких уровней и ведомств. Несмотря на то, что ряд последних структурных и законодательных реформ привел к созданию единых правил в отдельных секторах экономики, некоторые штаты, а именно Западная Австралия, продолжают следовать собственным правилам, например, региональным нормам по использованию прибрежных и грунтовых вод. Подобное многоуровневое управление создает общенациональные трудности при обеспечении устойчивой добычи нефти, так как не все региональные государственные органы готовы делегировать свои полномочия наверх. Некоторые штаты, например, шт. Западная Австралия, согласны с ведущей ролью правительства в сфере управления ресурсами, тогда как шт. Южная Австралия выражает недовольство такой позицией. В регионах, где итоги решений по использованию ресурсной базы не совпадают с общенациональными интересами, как это ясно отражено в нефтяной политике, вероятнее всего, неизбежны конфликты между правительствами государства, штатов и представителями деловых кругов. Появлению таких разногласий на государственном уровне (в отношении ведущей роли правительства в управлении ресурсами в интересах всего общества) способствовало то, что в прошлые годы в нефтяном законодательстве недостаточно четко были сформулированы соответствующие цели.
В 2000 г. экспертное сообщество представило обзор практики применения “PSLA”, в котором специалисты отметили, что определение цели нормативного документа имеет принципиальное значение для разработки дальнейших нормативных актов и программ, а также оценки эффективности его реализации. Эксперты также согласились с тем, что без четко сформулированной цели стране будет сложно обеспечить устойчивое освоение нефтяных ресурсов. В начале 2000-х годов Комитет по подготовке обзора практики применения “PSLA” рекомендовал принять такое определение целей, в котором были бы даны прямые указания на необходимость получения нацией наибольших доходов от эксплуатации ресурсов и определены приоритетные стратегии по их достижению. В последующие годы комитетом была определена роль правительства как основного субъекта, управляющего нефтяными ресурсами (при сохранении их доступности для всего общества). Кроме того, комитет принял во внимание, что имеет дело с частными компаниями, обладающими собственными коммерческими приоритетами, которые и помогают определить ценность нефтяных ресурсов. Комитет рекомендовал также откорректировать законодательство с тем, чтобы оно преследовало достижение цели, и эти цели были бы непосредственно определены в отношении такого способа развития нефтяных ресурсов, который принесет максимальную пользу австралийскому сообществу. В 2009 г. в своем обзоре по вопросам законодательных препятствий Комиссия по производительности поддержала необходимость четкой формулировки целей. В итоговом документе она представила правительству Австралии рекомендации, согласно которым руководство страны гарантирует, что воля законодателя будет выражена с помощью понятных и исчерпывающих заявлений и определений целей, а также и то, что в дальнейшем будет осуществлен переход к целеориентированной нормативно-правовой системе.
Определение цели было включено и в новую редакцию “OPAGGSA”, которая была сформулирована следующим образом: “цель “OPAGGSA” состоит в том, чтобы обеспечить эффективную нормативно-правовую поддержку при разведке, добыче, переработке нефтяных ресурсов, а также захоронении и хранении “парниковых” газов в зоне шельфа”. Однако в этом определении не указаны национальные цели в отношении нефтяных ресурсов, хотя они были определены еще в 2008 г.
В дальнейшем, если Содружество планирует внести поправки и изменить “OPAGGSA”, то, по мнению автора, в новом законе следует подробно остановиться на существующих целях для того, чтобы четко сформулировать приоритеты и обязательства Содружества при эксплуатации нефтяных ресурсов. Определение цели должно отразить задачи нефтяной политики в части расширения сырьевой базы Австралии, повышения международной конкуренции, улучшения системы регулирования в соответствии с принципами экологической ответственности и устойчивого развития. Важно уточнить, что не все нефтяное законодательство Австралии продолжает оставаться предписывающим.
В обзоре системы нефтяного законодательства, регулирующего береговую добычу нефти (1996 г.), авторы признали существенные преимущества законодательства, ориентированного на достижение цели. В период подготовки обзора (в течение 4 лет) проводились широкие консультации с заинтересованными представителями промышленности и общественности. Это было предпринято для того, чтобы согласовать нормы нового законодательства с теми целями, которые разработал шт. Южная Австралия в сфере управления ресурсами. Цель такого управления состоит в том, чтобы максимизировать доходы общества от обнаруженных и неоткрытых нефтяных ресурсов Австралии. Итоговый Нефтяной закон штата Южная Австралия (“PASA”, 2000 г.) существенно отличался от традиционно предписывающих нормативных актов общеавстралийского законодательства, основанного на правилах. Конечно, для шт. Южная Австралия было легче принять целеориентированное законодательство, поскольку при этом не нужно было согласовывать значительное число конституционных и регулирующих разногласий, которые существуют в шельфовом законодательстве и обусловлены территориальной привязкой к шельфу (согласно Конституционному соглашению по вопросам шельфа).
Текущие изменения отношения общества к вопросам окружающей среды и устойчивого развития способствуют процессам реформирования нормативной системы. В новой редакции закон “PASA” стремится обеспечить принципы уверенности инвесторов, открытости, прозрачности, гибкости, практичности и эффективности действия всех его положений. Для реализации этих принципов “PASA” предоставляет более эффективные средства при управлении правами на разведку и освоение ресурсов; данный нормативный акт обеспечивает и более высокую безопасность производства.
Интересно, что пример австралийской нефтяной промышленности показал, что относительно четкий закон “PASA” можно рассматривать как возможность для применения и в других отраслях права. Лидеры австралийской нефтяной промышленности отметили, что Закон о нефти шт. Южная Австралия (2000 г.) прост для исполнения и регулирования; он изложен на 61 странице, а прилагаемые инструкции – на 41 странице. Несмотря на то, что объем нормативного документа не является определяющим фактором оценки его важности, понятное и простое изложение целей является его основным преимуществом”. Нормативная система, аналогичная целеориентированному закону “PASA”, получила поддержку со стороны нефтяной отрасли Австралии благодаря краткости и простоте, создав тем самым для Содружества определенного рода правовой прецедент.
Всемирный банк признает, что для обеспечения оптимального режима освоения ресурсов нормативно-правовая система, ориентированная на достижение цели управления освоения нефтяных ресурсов, гораздо эффективнее той, что базируется на правилах. Краткое, полное, широкое, общее нефтяное законодательство “является основой для эффективной нормативно-правовой системы”. Всемирный банк полагает, что подобное законодательство не должно быть чрезмерно детализировано и должно сопровождаться инструкциями, обеспечивающими все заинтересованные стороны понятными требованиями по освоению нефтяных ресурсов. Также “Worldbank” признает, что подобная система нормативного регулирования обладает гибкостью, способствует более полной реализации управленческих целей субъекта (штата). В итоге нефтяной закон шт. Южная Австралия является примером эффективной нормативно-правовой системы в области нефтяного права согласно критериям, определенным Всемирным банком. При этом соответствующие инструкции, позволяющие выполнить этот закон, определяют требования к лицензиатам в области охраны окружающей среды, а также бухгалтерской отчетности и планам по оперативному управлению (“WOMPs”).
Норвежская нормативно-правовая система регулирования нефтяной деятельности в соответствии с критериями Всемирного банка является действенной и эффективной, поскольку включает краткий, ориентированный на достижение цели закон с приложением в виде нескольких инструкций. Данный закон четко формулирует требования для нефтяной отрасли, определяя при этом права региона в части нефтеразведки, а также наделяя широкими полномочиями государство при эксплуатации недр. Подобная гибкость позволяет Норвегии предоставить участникам действенные и эффективные правовые основания для формирования условий своей коммерческой деятельности в долгосрочной перспективе, что приносит выгоду как государственным структурам, так и частным нефтяным компаниям.
Норвежская нормативно-правовая система формирует предсказуемую и прозрачную правовую среду, четко определяя права и обязанности участников рынка. Одним из главных преимуществ норвежского законодательства является то, что оно (как и законодательство шт. Южн. Австралия) сосредоточивается на целях и результатах деятельности предприятий отрасли, которые государство стремится достигнуть, а не на перечислении правил добычи нефти и газа. Поэтому, например, для общегосударственного законодательства Австралии и ряда других государств – нетто-экспортеров энергоресурсов – подобные гибкие и ориентированные на достижение цели законодательные рамки могли бы стать национальному руководству реальной опорой в части достижения устойчивого экономического развития.
Возможности норвежского нефтяного законодательства по увеличению стоимости нефтяных ресурсов демонстрируют, что законодательство, основанное на постановке целей, способствует устойчивому освоению ресурсов.
В настоящее время в Австралии упомянутые выше правовые барьеры и продемонстрированная промышленностью поддержка изменений системы нормативно-правового регулирования (в части осуществления нефтяной деятельности в прибрежной зоне) показывают, что нефтяная отрасль готова принять преобразование этой системы.
Для страны, по нашему мнению, вполне реально подготовить подробный анализ и внести коррективы в “OPAGGSA” для создания целеориентированного законодательства. Законодательство шт. Южн. Австралия, пример норвежского нефтяного законодательства, широкие консультации с общественностью и представителями деловых кругов могут стать базовым основанием законодательной реформы, которая, по нашему мнению, уже назрела и будет приветствоваться как правительством, так и промышленным сектором.
Добыча углеводородов – коммерческая деятельность, направленная на осуществление нефтегазовыми компаниями совместной деятельности по добыче энергоносителей с максимальной выгодой. Отношения между государством как владельцем нефтяных ресурсов и третьими лицами как лицензиатами на разведку и эксплуатацию нефтяных ресурсов регулируются с помощью нормативно-правовой системы. Вместе с тем коммерческие отношения между компаниями регулируются соглашением, обычно известным как “Соглашение о совместном предприятии” (СП) или “Соглашение о совместной деятельности” (СД).
Предприятие в виде СП представляет собой соединение юридических и практических элементов; так как это является коммерческим соглашением, то в его основе лежит право. Учредительные документы (УД) СП закрепляют обязательное юридическое соглашение всех его участников, включая государство (в случае участия такового). Указанное соглашение также является основанием для осуществления коммерческой нефтяной деятельности, принятия управленческих решений посредством административного руководства СП. Отражая основные юридические положения в отношении проводимой деятельности, соглашение устанавливает и основания для разделения прав и обязанностей между лицензиатами. В СП каждый лицензиат имеет свою долю, а непосредственно само предприятие гарантирует, что права и обязательства, которые согласно условиям лицензирования возникают в связи с выполнением работ, разделены между лицензиатами пропорционально их долям. СП управляет также деятельностью, осуществляемой в рамках лицензии через назначение компании-оператора, который несет ответственность за предпринимательскую деятельность. Кроме того, СП обеспечивает контроль за осуществляемой деятельностью посредством управляющего комитета.
В Австралии и Норвегии существуют различные типы нефтяных контрактов. В Австралии для государственных органов, управляющих нефтяной отраслью, СП не имеет статуса нормативного документа, так как государство не является его участником. В Австралии СП – это 100%-ное частное соглашение между сторонами совместного предприятия. Таким образом, в это соглашение могут быть включены лишь те условия, которые необходимы участникам СП. Однако СП обязано выполнять ряд нормативных требований национального законодательства, например, Закона о торговле (1974 г.), “OPAGGSA”, а также норм общегражданского права. (Т. Хантер, доцент “Bond University”, Австралия/ БИКИ/ Энергетика Украины, СНГ, мира)
(Продолжение. Окончание следует)
