Украина: глава Минэнергетики – об обстрелах атомных станций, потерянных активах, убытках отрасли от русской агрессии

Глава Минэнергетики Герман Галущенко рассказал про обстрелы атомных станций из тяжелого ору-жия, потерянные активы, убытки отрасли от русской агрессии и о расчетах в рублях.
Вопрос к главе Министерства энергетики в ЭП начали появляться еще осенью 2021 года, когда от-расль начала лихорадить. Тогда у Германа Галущенко не было времени, но в разгар боевых действий ситуация изменилась. Парадоксально? Нет.
Просто министр понимает, что в эти дни его нелепо спрашивать о провале подготовки к отопительно-му сезону или о связях с советником главы Офиса президента Сергеем Шефиром. Очевидно, что главная тема – это война России против Украины.
Однако большинство ответов министра – не успокаивающие мантры. Ситуация настолько трудна, что даже Галущенко, известный своим талантом сглаживать острейшие углы, не подбирает слова.
Из неожиданного оптимизма – украинская энергосистема, как утверждает Галущенко, будет способна синхронно работать с европейской даже сейчас, когда Украина не контролирует значительную часть своих генерирующих мощностей.
Более того, уже в 2022 году Украина планирует построить на свободной от боевых действий террито-рии хранилище для отработанного ядерного топлива.
Все эти усилия направлены на лишение зависимости от обезумевшей России. Однако в украинской энергетике есть отдельные сферы, обреченные пойти ко дну даже в случае победы Украины в этой войне. Главная – неизбежная потеря роли главного транзитера газа в ЕС.
Какие объекты разрушены и как сейчас работает энергосистема
– В первые дни войны враг не бил целенаправленно по энергетическим объектам, а позже началось прицельное разрушение. Какие объекты пострадали больше всего?
– Луганская ТЭС ДТЭК. Мы ее потеряли, но она не разбита. Фактически полностью разбита Ахтырская ТЭЦ, там было прямое попадание двух снарядов.
Также пытались обстреливать Трипольскую ТЭС “Центрэнерго”, не раз снаряды попадали в Чернигов-скую ТЭЦ. Это я не говорю о сетях, которые начали обстреливать с первых дней.
– Как в таких условиях работает энергосистема?
– Вы знаете, что война началась одновременно с нашим выходом в изолированный режим.
Велись дискуссии о целесообразности и нецелесообразности тестовой работы, однако система отра-ботала стабильно даже не три, а 21 день. И это с учетом того, что захватили Запорожскую АЭС и от-резали от поставок угля в Запорожскую ТЭС.
– Насколько за месяц войны упало потребление электроэнергии?
– Приблизительно на 30%. Это произошло из-за нескольких факторов.
Во-первых, разбитые сети около миллиона потребителей остаются без электроэнергии.
Во-вторых, многие переехали. Также промышленность снизила потребление. К тому же это объектив-ный процесс, потому что даже в мирное время в конце марта – начале апреля потребление падает.
Когда завершится синхронизация с энергосистемой ЕС и что получит Украина
– Недавно украинская энергосистема синхронизировалась с энергосистемой ЕС. Когда будет полно-ценное объединение рынков?
– Мы над этим работаем и, безусловно, хотим, чтобы коммерческие экспортно-импортные операции стали возможны как можно скорее. Синхронизация произошла по ускоренной процедуре, и мы рассчи-тываем на аналогичную ускоренную процедуру объединения рынков.
Думаю, первый экспорт из Украины пойдет в ближайшее время, но это не будет большого объема, это будет одна из линий.
– Сколько мы сможем экспортировать в ЕС?
– Сейчас сечение технически позволяет 2 ГВт, но у нас есть план увеличить до 4,5-5 и даже до 6 ГВт.
– Не является ли синхронизация весьма условной в условиях захвата Запорожской АЭС? У нас де-юре разбалансированная система и мы не можем гарантировать, что она будет работать стабильно.
– Точно нет. Мы просчитывали все варианты. Включая сценарий, если ЗАЭС “сядет на ноль”. Мы даже не рассматриваем сценарий, что россияне останутся на “запорожке”, но с точки зрения энергосистемы обеспечиваем стабильность в сетях благодаря техническим перетокам.
Конечно, уничтожение инфраструктуры влияет на стабильность энергосистемы, но говорить о том, что это условно, потому что под оккупацией Запорожская станция абсолютно нет.
– У нас же выпадают 6 тысяч МВт.
– Да, даже больше. В 2022 году мы ее разогнали на 6190 МВт.
– Плюс, Запорожская ТЭС – это много. Как балансировать систему, если конфликт законсервируется?
– Будем сбалансировать, есть резервные мощности. Как опция – сможем воспользоваться перетоками или покупкой электроэнергии у ЕС.
О расчетах на энергорынке и обстрелах атомных станций из танков
– Насколько за последний месяц упал уровень расчетов на энергорынке?
– За населением видим падение примерно на 30%, по поколениям – около 40%.
– То есть уровень упал на 60%.
– Да, можно говорить о падении на такую цифру. Мы каждый день работаем с НКРЭКУ, они ведут мо-ниторинг, как происходят расчеты. Скоро должны завершить эту работу, и у нас будет полное понима-ние того, что происходит.
Здесь тоже есть конкретные предпосылки. Безусловно, остановились заводы, уничтожена инфра-структура, но есть и субъективные причины. Важно, чтобы те регионы, где люди могут платить за энергоснабжение, не пренебрегали своими обязательствами, потому что поддержка энергосистемы очень важна.
– Известны ли вам планы МАГАТЭ по поводу возможного проведения инспекций на ЧАЭС и ЗАЭС?
– С МАГАТЭ постоянно общается наш ядерный регулятор. Мы сами предлагали и писали общее пись-мо МАГАТЭ, чтобы они сделали совместно с ОБСЕ какой-то формат постоянной миссии на атомных объектах Украины.
Предпосылкой для приезда миссии должно быть выход россиян оттуда. Миссия не сможет ничего га-рантировать в присутствии вооруженных людей на станции. На ЗАЭС находятся от 300 до 500 воен-ных, они живут за рубежом. Около 50 единиц техники стоят прямо у блоков.
Там также находятся 11 представителей “Росатома”. Большой вопрос – зачем они там. Но, может, хоть объяснят этим “обезьянам”, что не стоит стрелять из танков, минометов и гранатометов по атомным объектам.
– Прокомментируйте информацию о задержании СБУ директора по персоналу “Энергоатома” Олега Бояринцева. Он действительно был задержан по подозрению в сотрудничестве с оккупантами?
– Я слышал эту историю… Это вопрос к Петру Котину, к “Энергоатому”. Но то, что я читал от этой “экс-пертки” (о задержании сообщила участница коллегии Госинспекции ядерного регулирования Ольга Кошарная 23 марта. – ЭП )… Для меня большой вопрос, на кого она работает.
Как из-за войны пострадала газодобыча
– Насколько упала добыча газа в Украине и сколько инфраструктуры под оккупантами?
– “Укргаздобыча” заморозила определенные объекты в Харьковской области, в той части, которая ближе к востоку.
– Заморозила – это как?
– Прекратила добычу. Там было несколько ситуаций на первую-вторую неделю войны, когда на Шебе-линку начали долетать снаряды, и они постепенно начали консервировать.
Сейчас добыча упала примерно на 15% по стране. Это если брать вместе “Укргаздобычу” и частные компании.
– Некоторые участки магистрального газопровода тоже контролируют россияне?
– Они заходили на несколько газораспределительных станций. Сейчас мы не видим каких-либо дейст-вий по попытке их повредить.
– Что касается экономических ультиматумов от России. Если завтра “Газпром” скажет, что будет рас-считываться за транзит в рублях, то каким будет наш ответ?
– Это сложно. Это ведь не двусторонние договоренности. Сначала нужно, чтобы европейцы (страны ЕС – ЭП ) платили рублями. Оно все связано. Невозможно здесь рассчитываться рублями, а здесь по-лучать евро и доллары.
– Какая позиция Украины?
– Мы не перейдем на рубли. Это невозможно.
– То есть, в случае их несогласия мы прекратим транзит?
– Это россияне тогда должны сказать европейцам: если вы не хотите платить в рублях, тогда до сви-дания, мы перекрываем поставки газа.
– ЕС готов к этому сценарию?
– Думаю, еще нет. Но уже все говорят, что нужно максимально диверсифицировать поставки. На это нужно время.
Почему Украина призывает мир отказаться от энергоресурсов из РФ, но транзитирует ее газ
– “Газпром” держит объем транзита на максимальном уровне?
– Транзит вырос около 107-109 миллионов кубометров в сутки. Это к вопросу, готовы ли они перекрыть поставки. Я этого не ощущаю.
– Транзит российского газа через Украину идет на максимальном уровне. В это же время получающий за это деньги Киев призывает мир отказаться от сотрудничества с РФ и от российских энергоресурсов.
– Здесь сложная ситуация. Мы предоставляем услугу транзита, а потребители или контрагенты – это европейские компании. Но нужно слышать ключевое, что мы говорим всем: вы не можете платить россиянам эти средства.
Следует ввести эскроу-счета, на которые будут депонироваться деньги за российские энергоресурсы. А вопрос перевода этих денег россиянам будет решаться в зависимости от того, как быстро они уйдут из Украины. Эти средства могут использоваться для компенсации наших потерь.
– Разве это не будет нарушением контрактов с “Газпромом”?
– Нет, потому что деньги по контракту платятся, просто россияне не могут получить их. Юридически это можно обосновать.
– Европа оказалась в ситуации, когда она уже не может рассматривать Россию надежным партнером. Как бы ни кончилась эта война, ЕС не вернется к прошлым объемам потребления российского газа. Соответственно Украина обречена потерять роль транзитера.
– Я тоже думаю, что это произойдет. Мы должны готовиться к этому. Уменьшение или прекращение транзита мы сможем компенсировать в том числе благодаря уже системно происходящему импорту. “Нафтогаз” очень серьезно рассматривает эту ситуацию.
Что происходит на рынке нефтепродуктов и хватит ли Украине угля
– С начала войны украинский рынок потерял 60% дизельного горючего и более 50% бензина. Можно ли сказать, что импорт нефтепродуктов из Беларуси и России в Украину нулевой, и можно ли замес-тить этот объем поставками из ЕС?
– Да, в Беларуси и России нефтепродукты уже месяц вообще не покупаются. Об альтернативе я не хочу разглашать цифры и рассказывать, как это происходит, но это уже происходит.
– На заправках украинский бензин продается по 33-34 грн., а из ЕС – по 45 грн. Эти 11-12 грн. разницы – плата за сложную логистику?
– Это скорее производная от курсовой разницы и других составляющих реального ценообразования.
– Какая ситуация с запасами угля?
– Его у нас достаточно. Следует учитывать, что упало потребление электроэнергии. Большая пробле-ма – как довезти уголь. Для примера – та же Запорожская ТЭС.
До войны каналы поставок угля были диверсифицированы – у нас были порты “Южный”, ТИС и “Чер-номорка”. Сейчас это остановилось, и мы разрабатываем варианты, чем их заменить.
– Польша способна компенсировать потери угля из-за моря?
– Способна с точки зрения логистики. Вопрос в том, что требуется ресурс, потому что около 70% гене-рации поляков работают на угле. Поэтому требуется диверсификация поставки.
– С каким количеством шахт министерство потеряло связь?
– Минэнерго подчинено 33 шахтам. Из них две – “Золотое” и “Тошковская” – в состоянии затопления. Они не подлежат восстановлению. Также есть угроза затопления шахт ЮД-1. Добыча угля снизилась примерно на 30%.
Есть вопросы по отгрузке угля. Идут обстрелы железнодорожных путей, и не всегда есть возможность вывоза. Раньше вывоз мог производиться круглосуточно, сейчас – только днем. Информации по поте-рям на частных шахтах нет.
О новом хранилище ядерного топлива и ущербе от войны с Россией
– В каких энергетических отраслях мы сохраним зависимость от РФ или Белоруссии?
– Ни в каких. Даже ядерного топлива отказались. “Энергоатом” публично заявил, что расторгнет кон-тракт.
– Но мы потеряли контроль над хранилищами ядерного топлива.
– Да, мы потеряли ЦХОЯТ – как раз в апреле-мае должны были туда выгружаться. Но мы рассматри-ваем опцию строительства нового хранилища, которое будет аналогом тому, что есть на Запорожской АЭС.
Мы можем построить его быстро. Других деталей не скажу. Ограничимся тем, что оно будет на одной из наших атомных станций.
– Как выглядит ваш обычный день за последний месяц?
– Жизнь изменилась кардинально. Был период, когда я спал в министерстве – у нас здесь есть услов-ное бомбоубежище, в стиле совет-стайл. Работаем нон-стоп.
– Ведутся ли подсчеты ущерба в энергетической отрасли?
– Да, мы делаем это каждый день, есть соответствующий механизм. Ущерб оценивается в 2 миллиар-да долларов. Здесь учитывается не только стоимость актива, но и то, сколько бы он мог выработать электроэнергию и заработать на ее продаже.
– У вас полгода нет заместителей угля, нефти и газа. Может ли министерство эффективно работать в таких условиях?
– Мы уже вошли в этот режим и решаем вопрос в той кадровой конфигурации, которая есть. Мы не чувствуем такого, что нам очень кого-то не хватает.
Работаем как многопрофильная команда. Международная коммуникация занимает больше времени, но дипломатия отошла на второй план. На первый вышли человеческие отношения.
Могу в любое время набрать еврокомиссара по энергетике, министрам энергетики США, Британии, Литвы, Польше, другим коллегам, которые готовы мгновенно откликнуться на неотложные запросы. Война не только ускоряет процессы, она раскрывает людей. (Николай Топалов, Дмитрий Рясной, Epravda.com.ua/Энергетика Украины и мира)